Среди дикарей и пиратов - Кингстон Уильям Генри Джайлз. Страница 9

Трудно сказать, понял ли мальчик слова командира, но его ласковый голос успокоительно подействовал на бедняжку и он казался довольным и счастливым.

У нас оставалось ровно столько времени, чтобы обогнуть остров, и потому командир нигде не велел сходить на берег. К тому же он считал безрассудным идти к туземцам, так как наш отряд был слишком мал, а они могли отнестись к нам враждебно, в особенности если бы увидели, что мы похитили их невольников. Попо и белый мальчик были очень довольны этим решением; последний, очевидно, долюбливал тех, среди кого он прожил так долго.

В продолжение дня мы часто слышали, как мальчик повторял про себя:

— Да, да — Гарри — отец, мать, — как бы наслаждаясь звуком этих давно забытых слов. Мне почти наверно послышалось, что он бормотал про себя какую-то детскую молитву, но слова были неясны.

Он внимательно прислушивался к каждому новому слову и по временам повторял их за нами.

— Я полагаю, что через несколько дней он будет в состоянии рассказать больше о себе, — заметил капитан, — а пока не будем надоедать ему.

Мы вернулись на корабль, когда стемнело. Экипаж горячо приветствовал Попо; Гарри, как стали называть белого мальчика, возбудил большое любопытство; всем хотелось знать, кто он такой и как попал в руки дикарей. Через несколько минут его уже вырядили в рубашку, штаны, куртку, повязали ему на шею галстук, а на голову надели широкополую шляпу. Он не сопротивлялся, когда на него надевали этот костюм, очень шедший к нему. Дик Тилльярд, изображавший лакея, заметил, что, наверно, его наряжали так не впервые.

На следующий день командир сошел на берег с сильно вооруженным отрядом; он взял с собой Тамаку, чтобы добиться каких-нибудь сведений от дикарей, которые, по-видимому, привыкли видеть белых людей. Дикари спрашивали, где их невольники, и требовали их обратно. Тамаку ответил, что один из них принадлежит экипажу судна, а другой желает остаться на корабле, так что их нельзя отдать, но английский командир согласен сделать дикарям какой-нибудь подарок, если ему скажут, как попал к ним белый мальчик. После этого, по словам Тамаку, между ними поднялись долгие разговоры, пока не выступил старый вождь. Он объявил, что готов сказать правду: лет семь тому назад он со своими людьми подплывал в большой лодке к этому острову и встретил английскую лодку, которую несло течением. На ней было несколько человек и маленький мальчик. Взрослые были уже мертвы; а маленького мальчика они взяли к себе и заботились о нем с тех пор.

Тамаку подозревал, что взрослые были убиты; однако не стоило говорить об этом с вождем, так как он, наверно, стал бы отрицать это.

Командир окончил обзор острова и узнал все, что можно было, о мальчике, и мы снова направились к западу.

ГЛАВА III

Гарри становится членом нашей компании. — Его быстрые успехи. — На якоре у вулканического острова. — Поездка на лодке вокруг острова. — Погоня за китоловным судном. — Ураган загоняет нас на незнакомый остров. — Повреждение лодки. — Находим кокосовые орехи. — Поиски пищи. — Остров птиц. — Мы устраиваемся на острове птиц на ночлег.

Не стану описывать наше плавание на запад, виденные нами острова, опасности, которых нам удалось избежать, и бури в ложно называемом Тихом океане. Конечно, по временам он бывает тихим, когда наступают продолжительные штили; так, два раза мы жарились под лучами тропического солнца, не испытывая прохлады даже по ночам. Но все мы были здоровы и не хворали цингой благодаря большим запасам лимонного сока и консервов из овощей.

Гарри вскоре стал общим любимцем, он был благодарен за оказанное ему добро, усердно учился и скоро постиг все, что знали другие. Он быстро научился говорить по-английски, или, вернее, припомнил английский язык. По мере того как он стал говорить, воспоминания прошлого приходили ему на ум и он упоминал различные случаи, которые еще более уверили нас в основательности подозрений командира.

Мы с Гарри очень полюбили друг друга, и я часто осторожно наводил его на воспоминания о прошлом. Он помнил свою мать и описывал ее красавицей, какой, вероятно, была миссис Гудсон в свое время; говорил об отце как о великом вожде, начальнике множества людей. Рассказывал и о корабле, на котором он был. Корабль этот был гораздо больше «Героини». Между прочим, Гарри говорил и о пойманной громадной рыбе, рассказывал, как ее разрезали и сжигали. Из всего этого я понял, что судно было китоловное.

Наконец он сказал, что помнит, как его увезли в лодке и после этого он никогда уже не видел корабля. Тут у меня уже не осталось никакого сомнения, что Гарри — давно потерянный ребенок капитана Гудсона и его жены. Он ничего не помнил об избиении экипажа; помнил только, что очутился среди смуглых дикарей, с которыми и остался. Может быть, он был в бессознательном состоянии от голода, когда дикари напали на лодку, и не видел, как они убивали матросов.

Я сейчас же рассказал все командиру; он внимательно допросил Гарри и пришел к тому же заключению. Он сказал Гарри, что его фамилия Гудсон и что он, капитан, употребит все усилия, чтобы возвратить мальчика оплакивавшим его родителям. Гарри был очень взволнован и часто говорил мне, как ему хочется видеть мать; он уверял, что сразу узнает ее; думал, что и она узнает его. Я напомнил ему, что мать его сильно постарела с тех пор, как он расстался с ней, что она побледнела от горя и болезней, но что она наверно узнает его и что он должен сделать все, чтобы походить на нас. Тогда мать увидит, что он настоящий английский мальчик.

Командир спросил нас, примем ли мы его в нашу офицерскую каюту, причем прибавил, что мы должны давать ему хороший пример. Мы согласились единогласно, и Гарри Гудсон стал членом нашей компании. Сначала некоторые матросы, и в особенности Дик Тилльярд, были не очень довольны этим. Но когда я передал ему слова командира, он сказал:

— Хорошо, мистер Рэйнер; если вы последуете его совету, то из Гарри выйдет толк; а мы по-прежнему рады помогать ему.

Командир переговорил также и с Гарри, хотя он, в сущности, не нуждался в наставлениях, так как изо всех сил старался во всем подражать нам и говорить правильно по-английски. Мы научили его также читать и писать. Вероятно, он раньше учился азбуке, потому что через неделю уже умел читать несложные слова. Это был очень умный от природы и милый мальчик.

Капитан, очень набожный человек, часто говорил с Гарри о Боге, рассказывал о Сыне Божием, о том, как Он пострадал за грехи человечества. Так Гарри из язычника, каким был во время жизни у дикарей, стал христианином, и, я думаю, лучшим, чем многие из нас.

Все время мы зорко высматривали парус в надежде встретиться с судном капитана Гудсона по мере того, как подвигались к западу. Чилийских пиратов мы не боялись, так как они, по всем вероятиям, должны были заниматься похищением туземцев на островах восточной части Тихого океана.

Мы приближались к группе островов, обитаемых чернокожими; между прочим, мы останавливались у островов Самоа, или Мореплавателей, смуглые жители которых оказались гораздо цивилизованнее, чем мы думали.

Мы продолжали плыть к западу; вдруг мы увидели перед собой маленький остров. Капитан полагал, что это самый северный из вулканических островов, тянущихся от группы островов Дружбы.

Так как этот остров не был помечен на карте, то капитан решил исследовать его. Приблизившись, мы увидели, что остров состоял из ряда конических вершин; многие горы поднимались прямо из воды; другие, отлогие, спускались к морю. На острове были также глубокие бухты. В окружавшем остров коралловом рифе были видны два прохода, в которые, казалось, нетрудно было провести корабль, чтобы стать на якоре в бухте. Мы вошли в проход шириной около одной восьмой мили, все время остерегаясь подводных рифов и бросая лот.

Ветер был слабый, и мы только к вечеру стали на якорь. В наступившей темноте нашим взглядам открылось великолепное зрелище: перед нами был вулкан, из которого вылетала масса пламени; горячая лава текла широкими потоками по сторонам горы; часть ее направлялась к бухте, в которой стоял наш корабль; другая терялась, по-видимому, в пропасти по другую сторону горы. По временам слышались глухие звуки, похожие на частые залпы из пушек или на раскаты грома; вахтенные уверяли, что корабль качался, словно от землетрясения. Ветер переменился и наносил массу пепла на палубу. Однако командир не считал наше положение опасным, и мы остались спокойно стоять на якоре.