Кровавая карусель - Белоусов Роман Сергеевич. Страница 71

Покинем уютный кабинет на Бейкер-стрит и отправимся дальше «по следам Шерлока Холмса». От Бейкер-стрит до Трафальгарской площади не так уж далеко. Цель нашего путешествия — соседняя с площадью узкая тихая улочка, в конце которой стоит четырехэтажное здание. Еще издали замечаешь вывеску со знакомым изображением сыщика. Сегодня здесь расположен бар Шерлока Холмса. Описание этого места не раз встречается в рассказах о нем. В гостинице, когда-то находившейся в этом доме, Холмс часто останавливался со своим другом. Здесь висят портреты всех киноактеров, которые, начиная с 1908 года, играли роль сыщика в многочисленных фильмах о его приключениях (более ста двадцати). Представлена внушительная коллекция пистолетов Холмса и один, огромный, доктора Уотсона. Зловещие апельсиновые зернышки вызывают в памяти страшные события, описанные в рассказе «Пять апельсиновых зернышек». Пара наручников, принадлежавших инспектору Лестарду, образцы сигарного пепла, о чем Холмс написал целое исследование. Морда-маска собаки Баскервилей со светящимися зеленоватыми глазами. На втором этаже бара, за стеклянной перегородкой, в точности воссоздана обстановка комнаты на Бейкер-стрит. Тусклый свет керосиновой лампы. Плетеное кресло словно дожидается своего хозяина: домашние туфли, халат, трубки — словом, все «доспехи», без которых невозможно представить нашего героя. И когда смотришь на серую, в клетку, крылатку и каскетку, висящие за дверью, на забытый стетоскоп Уотсона, на все эти вещественные «доказательства» и «улики», кажется, что дверь вот-вот откроется и на пороге возникнут друзья, уставшие после изнурительных поисков убийцы, и миссис Хадсон бросится накрывать на стол.

И действительно, дверь открывается, и в бар входят детективы, любители пропустить стаканчик-другой после дежурства, которое они несут в расположенном неподалеку старом здании Скотланд-Ярда.

Говорят, что вступающие на службу полисмены считают своим долгом прийти сюда на поклон к Шерлоку Холмсу, великому литературному шефу их профессии.

Поистине удивительная судьба у иных литературных героев. Читатели свято верят в их реальное существование. К этим персонажам, как мы убедились, относится и бессмертный Шерлок Холмс. А это значит, что Артур Конан Дойл, создатель образа знаменитого сыщика, обладал редким даром творить живые существа, которые со временем перестают быть книжными персонажами, а становятся людьми, как говорил французский писатель Эдмон Гонкур, некогда действительно жившими на земле, отчего многим хочется поискать зримые следы их пребывания в этом мире.

Продолжим и мы поиски этих «зримых следов» пребывания Шерлока Холмса в этом мире. И зададимся вопросом: кто был он? Существовал ли, как и его друг, доктор Уотсон, в действительности?

Для этого надо обратиться к тому времени, когда молодой Конан Дойл, в будущем создатель столь по пулярного персонажа, жил в Эдинбурге, был студентом и думать не думал о том, что когда-то станет известным писателем, автором чуть ли не семидесяти томов романов, повестей и рассказов.

Среди выпускников медицинского факультета Эдинбургского университета 1881 года значилось и имя Артура Конан Дойла. Получив диплом врача, Артур, которому тогда было едва за двадцать, решил продолжать совершенствоваться на поприще медицины. Первым условием для этого была практика. И вот вскоре на одной из дверей в пригороде Портсмута появилась до блеска начищенная медная табличка: «Конан Дойл, врач и хирург». Молодой доктор стал поджидать пациентов. Однако время шло, а посетителей можно было пересчитать буквально по пальцам. Напрасно начинающий медик с укором и мольбой поглядывал на фотографию своего учителя, доктора Джозефа Белла, стоявшую у него на камине. Его учитель, профессор Королевского госпиталя в Эдинбурге, пользовавшийся у студентов огромной популярностью, не в силах был ему помочь. И все же старый учитель пришел на помощь своему питомцу. Правда, помог он ему не в обеспечении клиентурой, а несколько в другом.

Все чаще в дни, когда на лестнице не раздавался стук башмаков поднимающегося пациента и стетоскоп одиноко лежал в сторонке на столе, Конан Дойла можно было застать с пером в руке. Предположение, что доктор выписывает рецепт, оказалось бы ошибочным. Конан Дойл пробовал силу своего пера в ином — в литературе.

Еще в университете он увлекся рассказами американского писателя Эдгара По, родоначальника детективного жанра. Герой Э. По — сыщик Дюпен, с его методом дедуктивного мышления и логическим анализом, напоминал чем-то Джозефа Белла, его метод изучения личности пациента. В этом смысле профессор был феноменальной личностью, во многом превосходящей героя Э. По. Он часто поражал студентов, в том числе и своего любимого ученика Конан Дойла, необыкновенной проницательностью, умением исключительно по внешнему виду человека не только поставить диагноз, но и прочитать по выражению лица, глаз, по одежде и обуви его биографию, рассказать о нем то, чего, казалось бы, никак нельзя было предугадать при первом взгляде. Что касается взгляда Белла, то он, словно рентгеновские лучи, проникал внутрь пациента. Профессор с непроницаемым лицом ставил диагноз еще до того, как больной успевал раскрыть рот. Это производило ошеломляющее впечатление, вспоминал позже Конан Дойл, казалось чем- то сверхъестественным. А между тем, уверял Белл, все было лишь в наблюдательности, в умении анализировать и делать логические выводы. «Пускайте в ход силу дедукции», — часто повторял он. И демонстрировал свой метод «расшифровки» на примере. Однажды его пациентом оказался отставной военный. Внешне ничто не говорило об этом. Напротив, больной выглядел вполне обычно, никаких особых, бросающихся в глаза признаков, которые помогли бы сказать о нем что-либо определенное. «Но это совсем не так! — восклицал Белл. — Всмотритесь внимательнее. Разве вы не видите, что это сержант шотландского полка, недавно, впрочем, демобилизовавшийся. До этого он служил на Барбадосе….» И, как бы отвечая на недоуменные взгляды учеников, пояснял: «Войдя в кабинет и весьма любезно поздоровавшись, этот человек, тем не менее, не снял шляпу. Это говорит об армейской привычке. Далее, у него явное шотландское произношение и манера держаться низшего чина. К тому же он страдает элефантизмом — болезнью, распространенной в Вест-Индии…»

Это было поразительно, вспоминал писатель, и, как ни странно, Белл редко ошибался.

Свой дедуктивный метод Белл старался привить и ученикам. Для многих из них сравнительно молодой еще тогда профессор был кумиром и непререкаемым авторитетом. Эту его репутацию укрепляли и другие качества характера Белла, а также его скромный образ жизни и поступки. Было известно, что Белл был хирургом в пятом поколении. Начинал он простым санитаром. В двадцать один год, едва окончив университет, имел медицинскую степень, а в двадцать шесть уже читал лекции, не забывая, однако, и о практике. Как врач, он отличался глубокими знаниями и смелостью. Не раздумывая, он высосал однажды пленки из горла у ребенка, больного дифтерией. Болезни ему избежать удалось, но голос после этого был поврежден на всю жизнь.

Самое же, пожалуй, удивительное состояло в том, что молва о способности Джозефа Белла разгадывать тайны человеческих заболеваний приводила к нему пациентов совсем по другим поводам. К нему стали обращаться при сложной ситуации, искали его совета, просили помочь распутать жизненный клубок, проникнуть в ту или иную загадку. Нередко к его помощи прибегала и местная полиция, где Белл значился как сыщик-консультант. Это давало возможность проверить его метод в другой области — в криминалистике. Однако несмотря на то, что Белл почти двадцать лет сотрудничал с полицией и помогал в расследованиях своему приятелю, профессору судебной медицины и полицейскому врачу Генри Литтлджону, он оставался всего-навсего лишь бескорыстным сыщиком-любителем. Что касается его метода, то и в уголовном деле он принес блестящие результаты — на счету Белла было не одно раскрытое преступление, а память хранила множество случаев из уголовной хроники.