Капитан мародеров. Демон Монсегюра - Крючкова Ольга Евгеньевна. Страница 110

– Кто ты и откуда?

Шевалье, не моргнув глазом, сочинил:

– Я – гадалка из Обана. Гадаю по руке, приезжала на Лох-О погадать господам и их женам, одному из них выпала смерть.

Говорить Огюст старался спокойно и уверенно. Кельты многозначительно переглянулись.

– А смерть ты, часом, не блондину голубоглазому нагадала? – поинтересовались они.

– Точно, ему… А вы откуда знаете, господин?

– Да, мы его и ждем, чтобы твое гадание сбылось! – заржали кельты, словно жеребцы.

Огюст тоже захихикал, стараясь подражать старческому смеху, даже закашлялся для правдоподобности.

– Советуем быть осторожней, уже сумерки, – посоветовали кельты.

Огюст хрипло рассмеялся:

– Ну, кому интересна бедная старая гадалка?!

Его беспрепятственно пропустили.

Когда совсем стемнело, Огюст добрался до Обана и остановился на постоялом дворе, не вызвав ни малейших подозрений своим видом. С рассветом он двинулся дальше в путь. Задача стояла нелегкая – преодолеть почти пятьдесят лье до Инвернесса по чужой стране, не зная дороги.

Дорога вилась среди холмов, кое-где попадались кельтские кресты. Путники почти не встречались. Останавливался Огюст в маленьких придорожных деревушках. Когда его спрашивали: куда держит путь? то он отвечал, что на озеро Лох-Несс. После этого на него посматривали как-то странно, с недоверием. Шевалье старался не обращать на это внимания, убеждая себя в чрезмерной подозрительности. Но чем ближе он приближался к озеру Лох-Несс, тем сильнее становилась его подозрительность.

К вечеру погода резко испортилась. Небо заволокли черные тучи, подул сильный ветер, в воздухе запахло дождем. Огюст плотнее завернулся в плащ и устроился под деревом. Вскоре он задремал. Проснулся оттого, что дождь хлестал как из ведра, и он промок до нитки и замерз. Бедный пони стоял, понурив голову, по его густой гриве ручьями стекала дождевая вода.

Укрыться от непогоды было негде, разве что под деревом, ибо вокруг постирался лес. Дождь усиливался и даже не собирался останавливаться. Огюст поворачивался и так, и сяк, пытаясь просушить внутренним теплом тела то один бок, прижимаясь к стволу дерева, то другой, но безуспешно.

Наконец его начало трясти мелкой дрожью, что зуб на зуб не попадал. Он попытался прижаться к пони, но бедное животное тоже замерзло и промокло.

В голове промелькнула мысль: «Хорошо бы сейчас чашу иарнгуала или хотя бы эля…» Статуэтка за спиной мешала как никогда. «Вот магический предмет, толку от тебя чуть, одни неприятности! Ни еды от тебя, ни тепла, только спину натер до мозолей… Помоги, Бафомет, что ли, согреться, раз ты такой всемогущий! Даже моя жена за тобой охотиться… А она просто так ничего не делает, уж в этом я убедился…»

Вдруг впереди забрезжил робкий огонек. Огюст протер глаза, подумав, померещилось. Пригляделся – нет, действительно, мерцает огонь в жилище!

Огюст через силу усмехнулся и произнес, выбивая зубами дробь:

– Неужто проделки Бафомета?.. Да нет, не может быть… Просто совпадение – стемнело, и хозяин зажег огонь…

Огюст поднялся из последних сил, одежда казалась чудовищно тяжелой, прилипала к телу, хотелось ее как можно скорее снять и погреться у костра. Он, спотыкаясь, поплелся в направлении мерцающего огонька. Пони покорно шла за ним, еле-еле передвигая ноги. Вскоре Огюст достиг одинокой башни, стоявшей среди развалин старинного замка.

Трясущейся рукой шевалье постучал в дверь. Никто не открыл. Он постучал еще раз и попросил:

– Умоляю вас, пустите обогреться! Я мирный путник и не причиню вам зла! Я замерз, могу упасть прямо перед дверью и умереть от холода!

За дверью послышалось движение, затем скрежет металлического засова. Дверь открылась, на пороге стоял старик, держа перед собой масляный факел. Он ткнул факелом прямо в лицо Огюсту:

– Ты один?

– Да, только с пони…

– Заходи, вместе с лошадью, – пригласил старик.

Огюст поспешно вошел. В нос ударил запах сухих трав, сушеных грибов и конского сушеного помета, который хозяин, видимо, использовал для растопки очага. В центре помещения горел очаг, огонь буквально манил в свои объятия. Огюст снял промокший плащ, отвязал статуэтку, положив ее рядом.

– Эй, путник, повесь одежду поближе к огню, иначе не просохнет! – посоветовал старик.

Огюст удивился, что его маскарад не сработал, и хозяин безошибочно определили в нем мужчину, несмотря на тщательный маскарад. «Ну и ладно… Здесь это ни к чему», – подумал Огюст, разделся до пояса и подсел к очагу. Приятное тепло начало растекаться по телу, шевалье постепенно согревался. Пони, привязанный у двери, в стойле рядом с лошадью хозяина, обсох и тыкался мордой в сено соседки, пытаясь урвать хоть клочок.

– Странно ты как-то одет, – пытался завязать разговор хозяин башни. – Хоронишься от кого?

Огюст удивился проницательности старика. Впрочем, ничего удивительного, живя в одиночестве, поневоле приходится быть бдительным.

– Да, можно сказать и так… – неопределенно ответил Огюст.

Старик взглянул на сверток и подумал: «Мерзавец! Ограбил кого-то, видать прилично поживился…»

Огюст сидел на маленькой скамеечке, подставляя поочередно бока к огню. Старик достал кувшин, налил какой-то бурды в глиняную чашу и протянул гостю:

– Выпей, согреешься.

– Благодарю, – Огюст взял чашу и понюхал прежде, чем пить, запах иарнгуала он теперь не спутает ни с чем. Он сделал глоток, гортань обожгло, по телу разбежались теплые ручейки. Допивать напиток не стал, ибо хозяин не вызывал доверия и Огюст понимал, что это взаимно.

– Хорошо бы тебе поесть, – хозяин взглянул на гостя. – Небось, изголодался в пути?

Огюст был голоден и при одном упоминании о еде, сразу подвело живот.

– Да, если можно… Я хорошо заплачу за твое гостеприимство, – пообещал гость.

– Тогда сходи на чердак, у меня там хранятся вяленые заячьи тушки. Сними одну из них, поедим на славу! Я – старый человек, да и поясницу прихватило от сырости – тяжело подниматься по лестнице.

Огюст, не подозревая подвоха, встал, поправил кинжалы, заткнутые за кожаный пояс, и отправился на чердак за вяленой тушкой. Винтовая лестница, ведущая на чердак, была очень старой и явно давно не ремонтировалась – под ногами все скрипело, ступени предательски шатались.

Дождь пошел на убыль. Огюст слышал, как редкие капли барабанили по крыше. Неожиданно на его лицо упало несколько дождевых капель…

«Наверное, крыша прохудилась», – подумал шевалье, невольно посмотрев наверх. Вдруг его взору открылась луна, осветив своим скудным светом наполовину обвалившуюся крышу. Огюст остановился, недоумевая: «И как же в такой сырости можно хранить мясо?! Да и потом через такую крышу на запах могут проникнуть лесные животные…»

Луна скрылась за проплывающими облаками, затем появилась снова. Отливая таинственным фиолетовым светом, она выхватила лестницу, а вернее сказать, полное ее отсутствие перед доверчивым гостем. Шевалье с ужасом увидел, что лестница под ногами обрушена, сделай он хотя бы шаг, и тот бы возможно стал последним шагом в жизни.

От неожиданности и страха он издал душераздирающий крик. Стоя на последней ступени, перед черной бездной, Огюст понимал, еще бы минута – и он был бы там, внизу! Шевалье пытался сбалансировать руками, но, не удержав равновесия, покатился вниз, хватаясь за прогнившие ступени.

«Гостеприимный» хозяин, услышав шум наверху, подумал: «Вот и славно! Завтра утром закопаю труп в лесу…» Он взял сверток гостя и развязал его, перед ним предстала бронзовая статуэтка с рубиновыми глазами.

– Вот так улов! Каков я молодец! Правильно, что отправил этого ряженого проходимца за мясом! Ха-ха! Одни рубины, подумать страшно, стоят целого состояния!

Затем хозяин принялся за кожаную сумку Огюста. Развязав ремешки, он увидел блеск золота и окончательно обезумел от счастья, даже не заметив драгоценной чаши.

– Не рано ли ты присваиваешь мое имущество? – поинтересовался Огюст, неожиданно появившись за спиной добряка-хозяина.