Приключения парижанина в стране львов, в стране тигров и в стране бизонов - Буссенар Луи Анри. Страница 9
Дорогой друг!
Делу — время, потехе — час… Я знаю, что упускаю единственный случай, но ехать с вами не могу. Того, что потом произошло, я совершенно не предвидел. Судите сами: депутат от моего округа неожиданно умер, и избирательные комитеты выставили мою кандидатуру. Меня принуждают. Я и сам не рад. Уступаю насилию. Грустно, что не увижу вместе с вами со всеми тропических морей и земель, но что же делать?.. Я себе уже не принадлежу.
Прилагаю несколько банковских билетов, чтобы покрыть мою долю расходов.
Бреванн пожал плечами и не удержался, чтобы не сказать: «Дурак!» Пятое письмо с вложенной роковой суммой в двенадцать тысяч франков тоже начиналось пословицей:
Лбом стену не прошибешь. Не правда ли, дорогой Андре? Не осуждайте меня чересчур сурово, если я не явлюсь на сборный пункт. Причина ужасная и в то же время секретная. Я никак не могу!.. Не спрашивайте меня больше ни о чем.
— И не подумаю спрашивать. Очень нужно! Замечу только, что мой друг Ж*** Т*** даже утки не в состоянии был выдумать… Ничего, для коллекции сойдет и это.
Андре распечатал шестое письмо.
— Они меня задушили пословицами! — воскликнул он. Действительно, автор начал свое письмо так:
Настоящая правда всегда неправдоподобна. Дорогой Андре, когда я договаривался с вами насчет путешествия, совершенно забыл, что мне в будущем марте нужно явиться на двухнедельные сборы. Глупо, но это так. И отсрочку взять нельзя: мне давали ее в прошлом году.
Вы не можете себе представить, как досадно и обидно упустить такой исключительный случай для необычайного путешествия, но что же делать? Приходится выбирать между дезертирством от вас и дезертирством с военной службы. Военное начальство у нас не шутит, поэтому я выбираю первое. Верьте мне — я страшно огорчен.
— Раз от разу все лучше… Посмотрим, какую пословицу подобрал седьмой и последний.
Дорогой Андре!
Есть русская пословица: не хвались, когда едешь на рать. Да, я чувствую, что слишком на себя много взял тогда. За завтраком у вас в усадьбе после выпитых бургундских вин, белых и красных, я был очень храбр, даже чересчур храбр, а потом опомнился и много раз бранил себя за излишнюю пылкость. До последней минуты я не решался вам написать, все надеялся, не вернется ли ко мне мой героизм. Но он не вернулся. Нет, дорогой Андре, я не создан для путешествий. Со стыдом признаюсь, что мне мое буржуазное прозябание больше по душе, чем все ваши приключения. Я люблю основательно поесть, выпить и поспать и как можно меньше работать. Излишнее волнение дурно отзывается на моем желудке, чрезмерная усталость вызывает бессонницу. Таков не я один, таково большинство, только другие не решаются сознаться открыто, а я сознаюсь. Оцените же мою откровенность и, когда отправитесь в свое интересное путешествие, не поминайте меня лихом. Я же предпочитаю путешествовать… при помощи книг.
Вы поедете не один, а с нашими друзьями… если и у них в последнюю минуту тоже не пропадет вся храбрость, как пропала у меня. В этом, по-моему, не будет ничего удивительного; удивит, скорее, обратное.
Позвольте мне вознаградить вас двенадцатью тысячами франков за то, что вы потратили на меня, и засвидетельствовать вам мою искреннюю симпатию. Я тоже путешественник, но только комнатный. Я вами восхищаюсь, но не намерен вам подражать.
— По-моему, так гораздо лучше. Этот, по крайней мере, хоть не врет.
Вошел Фрике.
— Вот, возьми, почитай, — сказал Андре, указывая на письма.
— Что это? От наших будущих товарищей?
— У нас нет никаких товарищей. Нас только трое.
— Не может быть! Неужели все сдрейфили?
— Именно так, как ты говоришь.
— Когда же мы едем?
— Завтра непременно. Мы ничем не связаны и всем обеспечены, мы можем смело идти вперед без всякого хвастовства и бахвальства, но твердо и непоколебимо.
— Я даже рад, что с нами нет никого лишнего. Итак, да здравствуют приключения! Вперед — без страха и колебаний! Мы люди закаленные, и на нашем корабле есть веревка повешенного. Это залог удачи. Я уверен в успехе.
ГЛАВА VI
Как познакомились наши путешественники. — Геройский поступок парижского гамена. — Жертвы собственной храбрости. — В плену у людоедов. — Обожествление жандарма. — Воин, бывший у дикарей божеством, может быть очень несчастным в супружестве. — Приключения парижского гамена в Австралии. — Возвращение в Париж. — Фрике бросает все и едет с Андре. — Слишком много комфорта. — Последнее слово о дезертирах. — Вооружение современного охотника.
На следующий день «Голубая антилопа» вышла в море, воспользовавшись утренним отливом. Она шла неведомо куда и увозила троих путешественников.
Расскажем тем временем, как они познакомились, читатель, должно быть, удивляется, как возникла между ними дружба. Миллионер Андре Бреванн, парижский гамен Виктор Гюйон и отставной жандарм Филобер Барбантон… Компания довольно странная.
Однажды Фрике пустился в кругосветное путешествие, не имея других капиталов, кроме железного здоровья, молодости, силы и отваги (этому посвящен роман «Путешествие парижанина вокруг света»). Во время этого странствия и сблизились три наших героя.
Андре в то время управлял в Аданлинанланго, в Экваториальной Африке, большой факторией своего дяди, богатого гаврского судовладельца. Однажды он возвращался из поездки во Францию и плыл на казенной паровой шлюпке по реке Огоуэ, на берегу которой находилась фактория. Шлюпка была выслана на поиски врача, которого украли прибрежные дикари, людоеды из племени осиебов. Они напали на шлюпку и непременно завладели бы ею, если бы не одно неожиданное обстоятельство.
Шлюпка готовилась ринуться на лодки дикарей и прорвать их линию, как вдруг винт запутался в лианах и ветвях и перестал действовать. Французам грозила гибель. Молоденький кочегар выпрыгнул из лодки и несколько раз поднырнул под нее, пытаясь освободить винт, это ему удалось. С лодки тем временем вели адский ружейный огонь, дабы держать дикарей на почтительном расстоянии.
Шлюпка вновь могла плыть. Кочегару бросили канат, чтобы он взобрался на борт. В эту минуту осколок пироги, разбитой картечью, упал ему на голову. Паренек пошел ко дну.
Тогда Андре прыгнул в воду и бросился юноше на помощь. К несчастью, шлюпка как раз разворачивалась, ее подхватило быстрым течением и отнесло далеко от тех, кто оказался в воде.
Они поплыли к берегу. Доплыли — и угодили в плен к людоедам.
Кочегар был не кто иной, как Фрике, совершавший свое кругосветное путешествие. Так он и познакомился с Андре — в африканской реке, между зубами крокодилов и челюстями людоедов. Немудрено, что знакомство сразу оказалось очень близким.
Затем — нужно ли вновь описывать, как они жили в плену у людоедов, как их там откармливали, чтобы потом съесть; описывать их побег и что они претерпели в африканской пустыне? Нужно ли повторять, как Фрике, расставшись с Андре, попался пиратам, которые увезли его в Аргентину, как он опять убежал и подвернулся краснокожим, опять спасся, перешел через Кордильеры и вновь снова встретился с Андре в Вальпараисо?
Вместе поплыли они через океан и на австралийском берегу вновь угодили к людоедам. Их уже собирались нацепить на вертел, изжарить и съесть с картошкой на гарнир, когда неожиданно раздался зычный голос:
— Стой!.. Именем закона!..
Возникла высокая фигура в полной жандармской форме. Дело происходило вечером, в мерцающем свете костра она казалась исполинской.
То был Онезим-Филибер Барбантон. Он служил жандармом в Новой Каледонии, вышел в отставку, возвращался во Францию, но корабль, на котором плыл, потерпел крушение.