Последние тайны старой Африки - Грин Лоуренс. Страница 21

Доктор Гамильтон Фэрлей, который интересовался этим опасным занятием, проследил судьбу двадцати одного заклинателя на протяжении пятнадцати лет. За этот срок девятнадцать из них умерли от змеиного яда. Я перебираю в уме всех заклинателей Южной Африки. Самым знаменитым из них был Берти Пирс, известный ученым всего мира. Его основным занятием была продажа змей музеям, а также «выдаивание» змеиного яда для сывороток.

Для Пирса с его слабым сердцем это было неподходящее занятие. Каждый укус заставлял его думать, сможет ли он выдержать лечение. Однажды его укусила в руку африканская гадюка. Вакцины у него не оказалось, и он выжег укушенное место. На руке остались ужасные шрамы. Как-то в Кейптауне в отсутствие своего заболевшего помощника Пирс для развлечения публики вошел в яму со змеями. Маленькая кобра укусила его в лодыжку — очень опасное место из-за множества расположенных там мелких кровеносных сосудов. Пирса лечили, но на этот раз лечение не помогло. Это был десятый и роковой укус.

Возможно, вы спросите, почему заклинатели не «выдаивают» змеиный яд, перед тем как брать змею в руки. Беда в том, что ядовитые мешочки очень быстро вновь заполняются ядом. А заставлять змею перед представлением без конца кусать тряпочку, пока не опустошится весь мешочек, — процедура утомительная и долгая. Конечно, заклинатель может вырвать у змеи зубы. Но тот, кто гордится своей профессией, редко идет на это. К тому же лишенные зубов змеи долго не живут.

Однажды доктор Десмонт Фитцсимонс, южноафриканский специалист по змеям и сын известного У. Фитц-симонса из террариума в Порт-Элизабете, увидел представление с гадюкой. Это было настолько необычно, что он стал внимательно приглядываться. Гадюка оказалась безобидной ковровой змеей. Но она была так искусно подкрашена, что издали почти не отличалась от африканской гадюки.

В Южной Родезии, в местечке Синоя, жил колдун, завоевавший славу тем, что бесстрашно брал в руки зеленых мамб. Во время одного из представлений он получил смертельный укус. Местный хирург послал одну из змей колдуна Фитцсимонсу для определения ее вида. Это оказалась светло-зеленая разновидность бум-сленга, или древесной змеи. У бумсленга ядовитые зубы расположены глубоко во рту, на заднем крае верхней челюсти, так что ему редко удается укусить кого-нибудь и пустить свой смертельный яд. Колдуну не повезло. Это и был как раз такой редкий случай. Но теперь, когда установили вид змеи, тайна колдуна раскрылась. Ни один заклинатель, каким бы искусным он ни был, не смог бы безнаказанно устраивать столько представлений с мамбой, подпуская ее к самой флейте.

Заклинание змей восходит, вероятно, к древнему культу поклонения змеям. Каждый храм имел своих змей. Знахари были одновременно и заклинателями, и до сих пор змея символизирует медицину. Поэтому не удивительно, что рифаи, наиболее искусные заклинатели змей Египта, религиозны. Они могут очистить ваш дом от змей. Но при одном непременном условии: змеи должны быть отвезены в пустыню и выпущены там на волю. Несомненно, у заклинателей змей до сих пор еще есть тайны, и они не открывают их никому из посторонних.

Глава 9

Испытание огнем

Всякий раз, когда я слышу звуки там-тамов и свирелей, передо мной из глубины лет всплывает видение огня. Я вспоминаю храм Умбило близ Дурбана и многотысячную толпу, которая устремляется к нему по дороге вдоль побережья. В толпе встречаются и европейцы, но в основном это черноволосые индийцы с гирляндами цветов на шее и в одежде малиновых, шафранных и других ярких тонов. Все они направляются на праздник испытания огнем.

До недавнего времени многие считали, что хождение по огню — таинство. Теперь же, как вы увидите, эта церемония отчасти потеряла свою загадочность. Я видел этот древний ритуал и на севере и на юге континента — в Каире, Дурбане и Кейптауне. Говорят, что на-учиться этому нетрудно, но сам я все же не отважился бы ступить босой ногой на раскаленные угли.

Звуки там-тамов и свирелей, запах ладана и жасмина…И вот вокруг огненной ямы уже собралась толпа. В этом пламени сгорело шесть тонн дров. Они были разложены в яме четырнадцати футов длиной и десяти футов шириной. Этот свирепый жар обжигает вам лицо и глаза, когда вы приближаетесь к веревочной преграде в тридцати футах от ямы.

Благочестивые индусы следуют за своими жрецами. Они несут странные изображения. Вот верховное божество Брахма и его воплощения Вишну и Шива. Здесь и более мелкие божества: Аннама, Чандасверама, Майесверама, богиня холеры Марама в желтом одеянии, богиня кашля Коккалама, богиня оспы и кори Сукхад-жама. Следует недолгая пуджа — чтение молитв жрецами.

Рис. 9.1: У некоторых молодых мужчин язык пронзен спицами, а в грудь воткнуты десятки серебряных крючков.

На некоторых крючках висят небольшие лимоны

Барабаны и свирели ускоряют темп, толпа ревет. Приближаются сутри — индусские огнеходцы. Среди них пожилой седовласый мужчина с белой бородой. У некоторых молодых мужчин язык пронзен спицами, а в грудь воткнуты десятки серебряных крючков. На некоторых крючках висят небольшие лимоны. Это похоже на пытку, и тем не менее большинство сутри не проявляют ни признаков боли, ни страха. Один человек стонет. Ногти на его ногах пропущены через подошвы деревянных сандалий и загнуты кверху. Для него хождение по огню будет облегчением этой добровольной пытки.

Звуки музыки то вздымаются, то затихают, когда ог-неходцы окружают яму. Самый старший из них первым ступает на огненный ковер, сверкающий на ветру. Остальные без колебаний следуют за ним. Некоторые совершают это путешествие дважды, один пересекает четырнадцатифутовую яму три раза. Затем через яму идет женщина с белоснежными волосами.

На церемонии присутствуют шеф дурбанской полиции и два европейских врача. Они внимательно осматривают ноги сутри. На этот раз все обходится без ожогов и волдырей. И ни капли крови в тех местах, где в тело вонзились спицы и крючки. Но не всегда все оканчивается благополучно. Бывает, что некоторые из этих фанатиков умирают или получают сильные ожоги, тогда как другие остаются невредимыми.

В Египте хождение по огню, должно быть, почти так же древне, как и поклонение солнцу. Мой переводчик Ахмед, хороший переводчик, знавший мою любовь ко всему необычному, странному и непостижимому, повел меня однажды в район Моски в Каире, чтобы показать представление, которое давал там марабут^[3] .

Было время года, которое египтяне называют «запахом ветра». Душное время. В странах с более благодатным климатом оно соответствует весне. Весна, сулящая обжигающий ветер хамсин из южной пустыни и песчаные бури, которые приносят в Каир массу мелкого песка. Весна с ее возрастающей жарой и безветренными ночами. Весна, несущая с собой сухость, от которой пощипывает в носу и раздражается кожа. Я не мог себе представить более неподходящего времени для действа с огнем. И все-таки я пошел туда.

Представление проходило прямо на улице. Марабут оказался пожилым великаном в чалме и длинном га-лабие из голубого полотна. Перед ним была большая жаровня, куда мальчик подбрасывал ветки и раздувал мехами огонь. С одной стороны сидели музыканты с флейтами и барабанами. «Аллах! Аллах! Аллах!» — монотонно тянул марабут, дирижируя оркестром и настраивая себя для представления.

Наконец он сбросил галабие, и я увидел на его теле шрамы — следы истязаний, которым он сам себя подвергал всю жизнь. Взор его стал неподвижным, когда с тяжелым вздохом он шагнул к жаровне. Внезапно марабут схватил обеими руками горящие ветви и стал осыпать ударами свое искалеченное тело с головы до пояса.

— Это святой человек, много раз побывавший в Мекке, — пояснил мне переводчик. — Такие люди не чувствуют боли.

Мальчик добела раскалил на огне металлический прут и поднес его к лицу марабута. И тот лизнул раскаленный прут. В заключение мальчик перевернул жаровню, и марабут босиком прошелся по горящим веткам.