Кредиторы гильотины - Бувье Алексис. Страница 24

Луиза не заставила себя просить и через несколько минут была готова.

Приведя в порядок хозяйство, и отрезав маленький кусочек материала для образца, она поцеловала своего Поля, когда в дверь постучали.

– Пойди, открой, – сказал Панафье.

Луиза открыла дверь, и, увидев посетителя, слегка вскрикнула.

– Я здесь, – отозвался Панафье, узнав голос Ладеша.

При виде этой странной личности Луиза испугалась, но рассмотрев его внимательно, переглянулась с Полем, делая усилие, чтобы не засмеяться.

– Ну, Луиза, иди скорее по своим дедам и оставь нас.

Луиза поспешила повиноваться. Ладеш, затворив за собой дверь, спросил:

– Это ваша дама?

– Да.

– Позвольте вас поздравить!

– Ты очень добр.

– Вы получили мою записку?

– Да. Что ты хочешь мне сказать?

– Тут вот какое дело: мы следили за ним, но не смогли поймать.

– Как это?

– Он не вернулся домой.

– Что же он делал?

– Он был в двух клубах. Затем в игорном доме, в котором играют всю ночь.

– Значит, ты потерял его из виду?

– Нет, но можно было подумать, что он что-то подозревает.

– Какого же результата ты добился?

– Он отправился на северную железную дорогу, но так как у него был абонементный билет, то он сел в поезд, не заходя в кассу, и уехал у нас из-под носа.

– Значит, все потеряно!

– Да нет!

– Ты узнал еще что-нибудь?

– Да.

– Говори же скорее.

– Я знаю его. Мы можем часто видеть его.

– Где это?

– В игорном доме на улице Омер.

– Когда?

– По субботам там играют по-крупному, и он никогда не пропускает.

– Это драгоценное сведение!

– Вы знаете это место?

– Да-да.

– Довольны ли вы?

– Да, и я дам вам и Пьеру Деталю сто франков, и вы разделите их.

– Сто франков?!

– Да.

– Но вы заставляете меня заниматься почти честным делом, а, между тем, платите так много.

– Если все пройдет успешно, еще не то будет! До завтра можете отдохнуть.

– Это не трудное занятие. Дальше!

– Завтра в восемь часов вечера будьте в саду Сен-Мартен.

– Обязательно.

– Позади почты.

– Если вы не застанете нас там, то это значит, что мы зашли поблизости выпить бутылочку вина.

– Хорошо, а теперь ты можешь идти. Во всяком случае – до завтра.

Ладеш сразу же ушел и, спускаясь по лестнице, говорил себе: «Не знаю почему, но мне кажется, что дело, которое мы делаем, нечисто. Но вот это может отмыть многое!»

При этом он глядел на стофранковый билет.

Оставшись один, Панафье стал думать о том, что ему надо сделать. Следствием его разговора с Жобером было открытие, что мадам Мазель была убита булавкой, воткнутой ей в затылок. Открытие мнимого исчезнувшего аббата доказывало, что он был истинным преступником, но кто был этот таинственный аббат? Это надо было еще узнать. Ему было известно, где можно найти этого мнимого аббата, но надо было быть благоразумным, и Панафье спрашивал себя, не следует ли ему в этом случае попросить помощи у полиции, но затем решил, что гораздо лучше все делать самому, так как братья желали особенного мщения. Он тоже хотел отомстить за свою мать и хотел сделать это по-своему, но все-таки главное – нужно было узнать, что из себя представляет аббат. Поэтому Панафье рассчитывал на обед с Нисеттой, которую он хотел хорошенько расспросить. Кто была эта странная женщина, у которой под честной наружностью скрывается столько пороков? «Во всяком случае, – думал Панафье, – завтра мы покончим с этим. Я приготовлю моих людей и попробую сделать смелую вещь, похитив человека в середине Парижа, в квартале, настолько опекаемом полицией, что один из величайших игорных домов процветает там без всякой боязни».

В эту минуту дверь открылась, и появилась Луиза.

– Какая прекрасная погода! – сказала она. – Как-то чувствуешь себя веселее и довольнее.

Солнце осчастливливает бедняков, проникая в их окошки, и два бедняка были счастливы – они любили друг друга.

Луиза накрыла на стол и поставила стул рядом – так, что стоило только немного повернуть голову, чтобы встретить губы любимого.

Завтрак прошел очень весело, и когда он окончился, Луиза развернула отделку платья, давая таким образом понять, что пора приняться за дело.

Для читателя нет ничего интересного в рассказе о подробностях этой работы и о разговоре, происходившем между двумя любовниками, который состоял из фраз типа: «Поль, будь внимателен»… «Послушай, Поль, будь серьезен»… «Ты мне мешаешь работать».

Это продолжалось целый час, когда, наконец, Поль сказал, что работа заставляет его провести вечер вне дома и даже объявил, что вернется очень поздно, но Луиза не рассердилась.

– Тем лучше, тем лучше! – отозвалась она. – По крайней мере, некому будет мешать мне, и когда ты вернешься, платье будет почти готово.

О, новое платье! Какая радость для молодой девушки новое платье! Кажется, один мыслитель сказал: «Лучшая защита женской добродетели – это, очень часто, новое платье». По всей вероятности, Поль думал то же самое.

Глава 16. Панафье начинает думать, что он дурак

Вечером того же дня, около пяти часов, Панафье спускался по лестнице и входил в комнату привратника. Мы забыли сказать, что Левассер в свободную минуту занимался ремонтом сапог. Его общество пения занимало его ум, обязанности привратника – время, а сапожное мастерство – руки.

– А, вот и вы, поэт, – сказал он, глядя на Поля. – Как ваше здоровье?

– Как видите, очень хорошо» Я хотел предупредить вас, что вернусь поздно.

– Могли бы и не предупреждать. Вы ведь знаете, что я смотрю на ваши опоздания сквозь пальцы.

– Вы очень, добры.

– Впрочем, дорогой Поль, я не очень заслуживаю вашей похвалы, так как мне все равно придется ждать прихода жены, которая отправилась на вечер к тетке. Вы знаете об этом?

– Давно?

– Вполне возможно, что она вернется в одно время с вами.

Поль был очень смущен этими словами; он взглянул на привратника, стараясь понять, не было ли какого-либо намека в его словах, но тот совершенно спокойно убавлял огонь в лампе, которая начинала коптить.

– Ах, я и забыл, – вспомнил вдруг член общества Детей лиры Орфея, – жена поручила передать вам вот это. У меня есть для вас письмо, которое ей передала одна дама за несколько минут до ухода.

– Благодарю вас, – произнес Поль. – Итак, до вечера.

– То есть, лучше сказать – до ночи, – ответил привратник, снова берясь за работу.

Между тем Поль вышел из комнаты и сломал печать на письме. Прочитав первые строчки, он сказал себе: «Какая дерзость. Несомненно, эта Нисетта очень ловкая женщина».

Вот что он прочел:

«Дорогой Поль! Я убеждена, что мой муж достаточно глуп и не догадается прочесть письмо, которое я тебе пишу, и я нахожу это довольно забавным, Я жду тебя в половине шестого в кафе пассажа Жофруа. Если тебе все равно, то мы оттуда отправимся к Петерсу, потому что у Еревана бывает, слишком много литераторов, которые меня знают. Тем не менее я сделаю так, как ты захочешь. Я буду ждать тебя в кафе с пяти часов. В ожидании счастья поцеловать тебя говорю тебе, что я тебя, люблю».

Вместо подписи стояли какие-то закорючки.

– Отлично, – сказал Поль. – Чем больше я узнаю о ней, тем больше эта женщина меня интригует. Во-первых, почему она жена привратника, если пишет так хорошо и имеет связи во всех кругах общества? Это очень странно. Я во что бы то ни стало должен найти ключ к этой загадке.

Полчаса спустя Поль входил в кафе. Он сразу же увидел Нисетту, сидевшую за первым столом и просматривавшую иллюстрированные журналы. Это не должно было бы его удивить, но, тем не менее, несколько секунд он простоял в изумлении перед той, что назначила ему свидание. И все потому, что молодого человека удивило одно обстоятельство. Нисетта была женщиной, которую он привык обычно видеть в шерстяном платье и дешевенькой шляпке. На этот раз она была одета очень изящно, и шелковое платье необыкновенно шло ей. Ее великоватые руки были затянуты в тонкие перчатки, а ноги – обуты в прелестные ботинки. Конечно, это был костюм не светской женщины, но, во всяком случае, – хорошей кокотки. Удивленный, и в то же время польщенный, Поль подошел к ней, говоря: