По следам «таинственных путешествий» - Алексеев Дмитрий Анатольевич. Страница 27

Шаг за шагом восстанавливаем, каким же был для них последний день. Все совершилось буднично... Залили полностью горючим все шесть баков гидроплана. Чтобы перекусить в воздухе на пути к Шпицбергену, прихватили бутерброды, копченую лососину, несколько бутылок минеральной воды.

Погода в Тромсё отличная. Геофизический институт (с его директором господином Крогнесом у Амундсена были старые добрые контакты) сообщил: на пути до Шпицбергена дует легкий ветер, местами туман. В четверть двенадцатого новый звонок от геофизиков — между Гренландией и Шпицбергеном появилась область низкого давления, и есть опасность ее развития...

Через час с Вадсё — это к северо-востоку от Тромсё — вылетел на Шпицберген Маддалена. Потом еще одно телефонное подтверждение, что у Медвежьего острова пока ясно и тихо.

Полное безветрие было и в Тромсё. А перегруженным гидропланам нужен хоть легкий встречный ветерок. Финский и шведский самолеты, также направляющиеся на Шпицберген, отложили вылет на сутки. Амундсен решил подождать сводку погоды на 2 часа дня.

Мы не находим в действиях Амундсена какой-то поспешности, нервозности, риска, желания опередить экипажи других самолетов. Хотя в прессе тех лет высказывалось и позднее перекочевало в книги о великом норвежце мнение, что честолюбие, стремление выиграть гонку всегда отличали его характер. В молодости — да, но на вершине зрелости — нет. Да и не тот случай, не те обстоятельства, чтобы проявлять рекордсменство. Координаты лагеря Нобиле известны. Люди вовсе не на грани гибели. За три недели они обжились немного на льдине, появился в лагере даже кое-какой комфорт.

Причиной рассуждений о мнимом стремлении Амундсена первенствовать служило событие двадцатилетней давности. Событие драматическое. Когда на пути к Южному полюсу Амундсен опередил капитана Скотта. Гибель Скотта и его товарищей оставила глубокий след в сознании норвежца-победителя. С той поры он утратил вкус к формуле «любой ценой, но первым». И два года назад, когда в Кингсбее Амундсен встретился с Ричардом Бэрдом — оба они летели к Северному полюсу: Бэрд на самолете, Амундсен на дирижабле, — норвежец спокойно дал американцу опередить себя на сутки.

Амундсен был человеком замкнутым. Раскрывался лишь перед самыми близкими друзьями. В Тромсё, крохотном городишке, наверное, надо бы встретиться с шведским и финским экипажами. Цель-то полета общая. Все обсудить, спланировать. Амундсен же предпочел общество неизменного Дитрихсена и старого приятеля аптекаря Цапфе, у которого обычно останавливался. Даже Гильбо с экипажем поместили отдельно, в гостинице. И никто не знал точного маршрута его полета.

В третьем часу дня Цапфе позвонил в Геофизический институт. «...Я сказал ему, — рассказывал впоследствии директор Крогнес, — что область низкого давления между Гренландией и Шпицбергеном пока не развивается. Старт возможен. Амундсен стоял у телефона рядом с Цапфе, но я с ним не разговаривал. Незадолго перед этим он очень интересовался ледовой обстановкой в Кингсбее. У меня сложилось впечатление, что все они очень торопились...» [64]

Вылетели из Тромсё в 4 часа дня и вскоре сели в фьорде. Опять какая-то досадная мелкая неисправность. С момента отлета из Франции, кажется, не было ни одного старта с первой попытки.

Связь с «Латамом» поддерживала радиостанция Геофизического института. Радиопеленгования тогда еще практически не знали. Амундсен же путевые координаты не сообщал.

В 18 часов 45 минут прервал связь, настало время передачи прогнозов погоды для рыбаков. В Норвегии, экономика которой во многом зависит от рыбы, даже полет национального героя Амундсена не мог нарушить передачу жизненно важного рыбацкого прогноза.

А другие радиостанции? Дальность действия передатчика «Латама» при полете составляла около 900 километров. При работе с воды уменьшалась в три раза. В 17 часов 40 минут радиостанция на острове Инге, на севере Норвегии, разговаривала с «Латамом». В 17 часов 45 минут «Латам» вызвал Лонгйир на Шпицбергене.

Медвежий остров пытался связаться с «Латамом» в 19 часов 45 минут, но безуспешно. Геофизический институт вновь начал вызывать самолет в 20 часов, но эфир молчал. Больше никто в мире не слышал четкого радиопочерка Валетты.

«...Последняя связь с «Латамом» была спустя 2 часа 45 минут после вылета, — сообщил корреспондентам Крогнес спустя сутки после исчезновения «Латама». — Сигналы были ясные и четкие. Вызовы продолжались беспрерывно, и мы уже начали беспокоиться. По подсчетам, самолет должен был уже находиться на полпути между Медвежьим островом и Норвегией. Мы надеялись, что у него испортилось радио, и он не мог предупредить о вынужденной посадке. В норвежских газетах писали, что Амундсен летел на восток и поэтому прекратил радиосвязь, чтобы не выдавать своих планов. Но это была неправда...»

Через несколько дней после исчезновения гидросамолета начались поиски. В полярные льды вышли два крейсера, французский и шведский. Шарили биноклями по горизонту вахтенные рыбачьих судов, напряженно слушали эфир радисты береговых и судовых радиостанций на севере Норвегии, острове Медвежьем и на Шпицбергене.

Но более широко поиски развернулись лишь после 12 июля, когда на борт «Красина» поднялись потерпевшие катастрофу на дирижабле. Все средства тут же были брошены на спасение экипажа «Латама» [65].

Все оказалось тщетно...

Зачем летел Амундсен — ясно. А на вопросы «как?», «где?» произошла катастрофа, ответить гораздо сложнее. Генеральное направление полета было, несомненно, на Кингсбей.

Но не захотел ли он по пути отклониться? Ведь лагерь Нобиле, хотя координаты его переданы, пока не обнаружен. Шесть человек вместе с оболочкой дирижабля унесены в восточном направлении. Многие обращались с вопросами к майору Майстерлингу, председателю Норвежского аэроклуба, который последним разговаривал с Амундсеном в Бергене. «...Не знаю, куда полетел Амундсен. Он мне этого не сказал, —- отвечал майор. — Я полагаю, что он отправился прямо к обломкам дирижабля, о месте аварии которого до сих пор ничего не известно».

Катастрофа произошла по маршруту Тромсё — Кингсбей или немного восточнее, считали организаторы поисков. Однако и в те дни, и долго еще потом — во время поисков Амундсена в Норвежском море — многие утверждали: «Амундсен, конечно, опять изменил свой план, как тогда с Южным полюсом...» Вся тактика поисков «Латама» исходила из этих вполне логических предположений: Амундсен стремился либо на Шпицберген, чтобы оттуда руководить спасательными работами, — его авторитет, огромный полярный опыт сыграли бы существенную роль; либо прямо к месту катастрофы, надеясь на удачу. Вдруг по соседству с лагерем итальянцев окажутся разводья, и «Латам», не приспособленный к посадке на лед, сможет сесть.

Как всегда в подобных ситуациях, мир заполнился слухами, домыслами, догадками. Радиостанция Кингсбея якобы перехватила телеграмму от Гильбо 20 июня, в которой он сообщал, что делает попытку сесть в полярные воды. Возле острова Роттум 13 августа голландские рыбаки выловили в открытом море бутылку с запиской, написанной по-норвежски: «Латам— 1.7.28. 84°23' восток. Р. Амундсен». Фритьоф Нансен заявил: «...я не думаю, что капитан Амундсен и французские летчики живы. Записка, найденная в бутылке, является всего-навсего чьей-то мрачной шуткой». Племянник Амундсена подтвердил, что «...буквы послания не обнаруживают никакого сходства с подписью знаменитого исследователя». Двое норвежцев-горняков утверждали, что видели, как «Латам» упал недалеко от Медвежьего острова. Впоследствии выяснилось, что это была «Савойя» Маддалены, который опустился на воду, чтобы заменить свечи [66]. Капитаны нескольких рыбачьих судов видели, что какой-то гидросамолет полетел уж совсем невероятным курсом, чуть ли не на запад.

Итак, три версии о месте гибели «Латама».