Мореплаватели солнечного восхода - Хироа Те Ранги. Страница 59

Сильные и энергичные гавайцы создали свою культуру, основанную на культурных достижениях Центральной Полинезии. Они прекрасно приспособились к среде и одинаково умело пользовались землей и морем. Свиньи, собаки и домашняя птица служили пищей богатым гавайцам, рыба же составляла основное питание народа. Земля доставляла батат и таро в качестве добавления к рыбе, а также сырье для лодок, сетей и лесок; границы округов проходили не только по водоразделам суши, но и по морю; ибо суша и море дополняли друг друга, поставляя все необходимое для существования человека.

Появились легенды и предания о холмах и долинах Гавайи. Потребность в дальних морских странствиях отпала; интересы населения ограничились прибрежными водами. Ладьи для дальних плаваний уже не выплывали больше из пролива Ке-Ала-и-Кахики, чтобы направить курс к экватору. Долгие морские странствия северных скитальцев прекратились. Гавайи стали обжитым домом.

Глава XIX. ЮЖНЫЙ УГОЛ ТРЕУГОЛЬНИКА

Моя мать была чистокровной маорийкой из племени нгатимутунга в Северном Таранаки на Новой Зеландии. У нее было необычайное имя — Нга-ронго-ки-туа (то есть «Вести, которые уходят в далекие края»). Дорожа ее памятью, я надеюсь, что те вести, которые я собрал в далеких краях, делают меня достойным чести быть ее сыном. Мать моя была первым ребенком в старшей линии племенной группы нга-ти-уруту; от нее я научился гордиться своей расой. Единственного брата матери назвали Те Ранги Хироа в честь предка, жившего двумя веками раньше. Мне сообщили, что Хироа представляет собой сокращенную форму от Ихи-Роа, что означает «Небеса, пронизанные длинными лучами солнца». Мой дядя тяжело» заболел во время посещения одной отдаленной деревни, но все же приказал тронуться в обратный путь, желая умереть дома. К несчастью, он скончался по дороге, и в память этого печального события мне дали первое имя Те Мате Рори (смерть в дороге). Я испытал большое облегчение, когда, достигнув совершеннолетия (13 лет), получил новое имя взрослого Те Ранги Хироа. Так была соблюдена классическая традиция воздаяния почести покойному дяде.

Отец мой принадлежал к семье, происходившей из Северной Ирландии и жившей в Армаге (Armagh). Я двуязычен, ношу два имени, в моих жилах текут две крови, но я никогда не согласился бы полностью заменить одну из них другой. Привожу здесь эти краткие биографические сведения для того, чтобы показать, как с самого рождения я получил такую основу для изучения образа жизни и обычаев полинезийцев, какую мне не дал бы ни один университет. Кровь моей матери помогает мне понять культуру моих предков, а язык отца дает возможность передать ее словами, доступными для людей другой расы, хотя мой перевод, далеко не безупречен.

Моя бабушка со стороны матери была замечательной женщиной. Бабушка прожила долгую жизнь, и на ее лице собралось больше морщин, чем на любом другом, которое я когда-либо видел. На ее веку умерло много членов нашего племени, и всех их она оплакивала. В отарину был обычай во время причитаний по умершим родичам надрезать кожу кусочком обсидиана; слезы, смешавшиеся с кровью, должны были подчеркнуть тяжесть скорби. Иногда в порезы втирали древесный уголь, оставлявший неизгладимые следы. Грудь моей бабушки вся была покрыта этими знаками скорби, а в честь самых дорогих и близких покойников она делала надрезы на щеках. В детстве я особенно гордился ее татуировкой. Кроме обычного узора на губах, искусно сделанный рисунок покрывал также ее подбородок, на каждой ноздре красовалась мастерски выполненная двойная спираль, а от внутренних углов глаз расходились дугой на лоб короткие, изогнутые линии. Когда дома меня наказывали за какую-нибудь провинность, я убегал в маорийскую деревню и прятался у бабушки. Она рассказывала мне о событиях, происходивших в пору ее молодости; от бабушки и от матери я узнал историю нашего, племени.

После смерти матери я поступил в колледж Те Ауте [72], но каникулы мне все же иногда удавалось проводить среди своих соплеменников. Несмотря на протесты всех своих родственников, живших в домах из пиленого леса, я спал рядом с бабушкой на; земляном полу ее туземной хижины, стены которой были сделаны из древовидного папоротника. Бабушка выращивала около хижины табак, и по вечерам, покуривая трубку перед огнем, рассказывала своему внуку, воспитаннику колледжа, всевозможные истории, которые он слушал с большим наслаждением. Свидетельница многих давно минувших событий, она как бы принадлежала к другому веку. Расставаясь со мной, она каждый раз плакала все более горько, и мы оба сознавали, что конец нашей дружбы близок. Вскоре она ушла из этого мира в полинезийскую страну духов, чтобы встретиться там со своей дочерью. Ради них мне хотелось бы, чтобы наши мифы об этой стране были правдой. Бабушку звали Капуа-коре, что значит «Безоблачная», Это имя очень подходит для той, которая за всю свою долгую жизнь не навеяла облака печали ни на одно живое существо.

Окончив в 1904 г. медицинский факультет и проработав год в больнице в качестве интерна, я повиновался голосу крови и поступил на государственную службу в качестве санитарного врача-no обслуживанию маорийцев. Мне довелось посетить много различных деревень, и всюду меня принимали с учтивостью, которая воспроизводила старинные церемонии. Я видел, как жители собирались на открытой площадке перед деревенским общественным домом и проливали слезы по своим близким, недавно ушедшим из жизни. Маорийские «танги» (плачи) и ирландские поминальные причитания («уэйк») в основном почти сходны, и поэтому, слушая их, я ощущал, что две мои национальные половины как бы соединялись в одно целое. Когда местные вожди произносили приветственные речи, архаичные по своей форме, я прилагал все усилия, чтобы ответить на них должным образом. После пятилетнего обучения на медицинском факультете и целого года работы в больнице я почувствовал серьезные пробелы в своих познаниях по маорийской культуре. Моя маорийская речь невольно следовала законам английской грамматики, и я с ужасом замечал, что разговариваю со своими соплеменниками, как иностранец. За речами обычно следовала церемония соприкосновения носами со всеми собравшимися. Эта форма приветствия, некогда распространенная по всей Полинезии, теперь соблюдается только в Новой Зеландии. Молодежь никогда не пыталась избежать этого приветствия, не желая огорчать старших, что говорит в пользу нашего поколения. После этой церемонии с пришельца снималось табу, и он мог свободно без всяких церемоний общаться с кем угодно.

Посетитель считается гостем деревни, и в течение всего времени пребывания для ftero приготовляется в доме для гостей самая лучшая еда. В различных частях Полинезии имеются свои излюбленные блюда, которые особо ценятся жителями и которыми угощают гостей. Так, в прибрежных местностях потчуют рыбой, крабами, устрицами, в долинах рек — угрями и мальгой, в лесных районах — мясом голубей и попугаев. В каждой местности излюбленная пища изобилует в определенное время года. Моя родная деревня славилась своими угрями, которых было особенно много в июне и июле. Морские ежи (эхинодермы) в Те Аароа особенно жирны весной, когда распускаются золотистые цветы коуаи. Акулы появляются на рыболовных участках у побережья Таранаки, когда молодые папоротники начинают выпускать свои закрученные побеги. Я запомнил, когда наступают такие сезоны в различных частях острова, и, отправляясь на инспекцию, обычно согласовывал ее срок с местным календарем пищи. Делал я это не только потому, что мне нравились туземные блюда, но и чтобы доставить истинное удовольствие хозяевам, которые могли предложить гостю пищу, славившуюся в их местности. Исчезала неловкость, связанная с экономическими затруднениями, и хозяин с гостем испытывали взаимное удовлетворение.