Пять баксов для доктора Брауна. Книга 6 - Маллоу М. Р.. Страница 34

В зале воцарилась напряженная тишина. Кое-кто из посетителей стал оборачиваться. С дальнего конца ресторана, где устроились флапперши, послышался хохот.

Ральф Кеннел вскочил.

— Натуралист! — сквозь стиснутые зубы прорычал он. Салфетка, лежавшая у него на коленях, собралась упасть на пол, но почему-то передумала. Он отшвырнул салфетку и собрался выскочить из зала, совершенно случайно споткнулся и налетел бы на столик мисс миллионерши, если бы его не подхватила охрана. Натуралиста грубо отпихнули.

— Минуточку-минуточку, — мисс Вандерер встала, стянула свою салфетку с колен и предстала перед ним.

— Зверолов? — уточнила она.

— Натуралист, — поправил Кеннел, обозревая короткую плиссированную юбку и длинную блузу с карманами на животе.

— Так это ваш попугай поет оперные арии? — девчонка сунула руки в карманы.

— Только так удалось отучить его ругаться. Когда я его купил, он говорил чудовищные вещи. А что, мисс? Надеюсь, без меня он не ляпнул ничего неподходящего?

— А еще кто у вас есть? — не обращая внимания на этот вопрос, поинтересовалась Эдна.

Кеннел нерешительно посмотрел на охрану. Тот, что был пониже, не вставая, поманил его пальцем.

— Кто такой? — говорил он тихо, почти шепотом, так, что волей-неволей пришлось наклониться к самому его лицу.

— Ральф Кеннел.

— Мистер Кеннел, — улыбка парня сошла бы за дружескую, — я просто хотел спросить: вы не знаете, где в Каире находится цементный завод?

— Неужели нельзя купить цемент в лавке? — тоже вполголоса поинтересовался Ральф.

— Очень трудно, — с сожалением покачал головой охранник. — Очень. Я тоже думал — нет, не получается.

— Да вы что? — искренне удивился коммерсант.

— Здесь вам не Чикаго, — щеки выразили натуральное сожаление. — Короче, мистер Кеннел, мне нужен мешок цемента. Вы мне не поможете?

Кеннел развел руками и хотел уйти, но охранник жестом велел ему наклониться. Шепот его звучал совсем интимно.

— Мистер Кеннел, если мы с вами сядем в машину и поищем это место, я буду вам очень признателен.

Ральф Кеннел приподнял бровь.

— Что, так сразу?

Широкий махнул напарнику. Билл размял пальцы и оба встали.

— Пошли, — ласково полупрошептал круглолицый. — Ребенок хочет посмотреть зверей.

Три дня спустя Ральф Кеннел играл с девчонкой в теннис.

— Не может быть! — мисс Вандерер подскакивала от волнения, когда они уходили с корта. — Зубы у улиток?

— Честное слово!

— А вы их видели?

— Да! Привез из Александрии две штуки! Поймал в море!

— А мне? Я тоже хочу! Дадите посмотреть ее зубы?

Саммерс понятия не имел, как заставить улитку открыть пасть, чтобы продемонстрировать мисс миллионерше наличие зубов.

— Они ядовитые! — спасся он. — Это Conus magus — самая опасная улитка в мире! У нее еще и жало, как у осы. Или, вернее, что-то вроде гарпуна. Она им выстреливает в свои жертвы.

— Хм, — Эдна остановилась, чтобы почесать нос. — Что, можно умереть?

— Запросто.

— Ну, покажете?

— Ну, покажу. Они довольно красивые. Руками не трогать, договорились?

— Договорились.

Conus magus доставляла множество хлопот экспедиции. Во-первых, ей требовалась морская вода и приходилось возиться с солевым раствором. Во-вторых, Фокс не уставал корить и пилить напарника за такой опасный экземпляр. В-третьих, кормить Conus magus приходилось живыми мальками, запас подошел к концу еще неделю назад, но профессор умолял придумать что-нибудь — он надеялся исследовать парализующие свойства яда этой хищной улитки, и коммерсант весь измучился. Не было проблемы в том, чтобы два раза в неделю выпросить на кухне кусочек сырого мяса, но сидеть над банкой по четверти часа, таская мясо за нитку, чтобы выдать «жертву» за живую и дожидаясь, пока Conus magus расправится с ней на свой лад, было утомительно.

— По крайней мере, — ворчал Фокс, — это научит вас терпению.

Вся эта история была изложена мисс миллионерше, пока — под бдительным присмотром охраны — рассматривали большую белую раковину с оранжевым узором. Моллюск медленно подвигал свою разноцветную пятку, шевеля миниатюрным, похожим на слоновий, хоботком.

— Красивая раковина, — заметил ребенок, глядя в банку.

— Да, их очень ценят коллекционеры, — рассеянно проговорил коммерсант (он надеялся украсить панцирем улитки собственную библиотеку).

— А скоро она выстрелит?

— Ох, не знаю.

— А можно я пока возьму ту ящерицу?

— Нельзя.

— Почему?

— У нее неважный характер. Если она вас укусит, ваш отец сделает со мной примерно то же, что…

Conus magus, наконец, выстрелила.

Лицо мистера Вандерера было широким, породистым, с усами. Фигура — крепкой, хоть над ремнем и свисало брюшко.

— Американцы? — спросил он.

— Недавно переселились в Лондон.

— Занимаетесь животными? — Вандерер рассматривал своего гостя.

Эдна метнула любопытный взгляд на Ральфа и получила в ответ смущенную улыбку.

Повисла тишина: миллионер как будто забыл, что задал вопрос. Он просматривал длинную телеграфную ленту. «Сводки биржевых новостей, — догадался коммерсант. — Значит вот что привозит ему тот парень на мотоциклетке!»

Молодой француз в пробковом шлеме, в обмотках и коричневых кожаных ботинках, с полевой сумкой на боку то и дело с пылью и грохотом подъезжал к отелю и взбегал к лифту.

— Господин Засс, мой адвокат, — продолжал Вандерер, кивая на сидевшего в кресле полного немца. — Господа Хеттфилд, — он показал на маленького, — и Лоу, — Лоу был Билл, — э-э, египтологи.

— Так вы — археолог? — в восторге воскликнул Ральф.

— Да, я занимаюсь археологией, — произнес Вандерер. — Вас привезли из джунглей? С необитаемого острова? Вы что, не читаете газет?

Ральф перевел на девочку вопросительный взгляд.

— Папина коллекция — самая большая в музее Нью-Йорка, — рассмеялась мисс Вандерер.

«Балбес!» — послышался шепот миссис Кеннел. Ее племянник стоял и моргал.

Но миллионер как будто вообще забыл о его существовании. Он не отрывал глаз от ленты.

— Профессор… Кейн, кажется? По каким именно местам пролегает ваш маршрут?

— Я собирался посетить окрестности Красной Пирамиды, — молвил профессор.

— А какие животные вам нужны? — полюбопытствовала Эдна.

Профессор заметно оживился.

— Caprimulgus nubicus. Нубийский козодой, юная леди. Я пишу о нем интереснейшую работу! Она перевернет мир!

Эдна поморщилась.

— Что такое нубийский козодой?

— Родственник своего европейского собрата. Мы могли слышать нечто вроде…

Найтли очень похоже изобразил вопль козодоя.

— А выглядит он так…

Профессор сделал лицо, которое, как он полагал, вполне отражало сходство.

— В общих чертах, разумеется, — прибавил он, заметив, какие выражения приняли лица миллионера и его свиты.

— Какая прекрасная рожа! — воскликнула Эдна.

— Вам тоже нравится? — обрадовался Ральф.

Остальные промолчали. Однако профессор Кейн, оседлавший, как тоже было понятно, любимого конька, и не думал смущаться.

— Видите ли, — заговорил он торопливо, — типично покровительственная окраска этой феноменальной птицы, а главное, древность этого вида, дает немалые основания предполагать, что именно особенности ее поведения обеспечили такую блестящую способность к выживанию! При приближении опасности она сливается с окружающим ландшафтом!

— Не является ли уваш-шаемый профессор сторонником социал-дарвинизма? — подал голос адвокат.

Голос этот звучал глуховато. За столом мгновенно воцарилась тишина: Засс, очевидно, никогда не повышал голоса и расслышать его требовало некоторых усилий. Саммерс знал эту породу людей. Он испытывал тревогу. Особенно сейчас, глядя в близорукие глаза адвоката и его мягкое лицо. Сообразив, что отвлекся, он вновь прислушался к разговору.

— …хотя идеи Дарвина представляются весьма интересными, — говорил тем временм профессор. — Эволюция, социальные навыки, торжество гуманизма — прекрасно! Но, к сожалению, мысль о так называемой сверхрасе, возникновению которой будто бы служит эволюция, выглядит довольно наивной. Вледствие чего я и склонен считать себя скорее дарвинистом, нежели социал-дарвинистом. С этой точки зрения мне больше нравятся взгляды Спенсера.