Южная звезда - Верн Жюль Габриэль. Страница 17

Эти добрые люди живут в своих обширных степных равнинах вполне безбедно; жизнь у них семейная; они владеют собственными стадами и обрабатывают поля с помощью своих помощников — готтентотов и кафров. Дома их построены очень просто; это в большинстве случаев глиняные хижины, покрытые толстым слоем соломы. Когда дождь пробивает трещину в их стенах, что случается часто, буры употребляют для починки материал, всегда находящийся у них под рукой: взяв небольшое количество глины, вся семья домовладельца начинает усердно месить ее, а потом дети начинают наперебой друг перед другом швырять пригоршнями эту глиняную массу в места, пробитые дождем, — и повреждение исправлено.

Внутри этих домиков вы найдете мебель, состоящую из деревянных скамеек, столов грубой работы и кровати для взрослых членов семьи, дети же довольствуются подстилками из бараньей шкуры.

Но в этом первобытном существовании буров, однако же, искусство играет не последнюю роль: почти все буры музыканты; они играют на скрипке и на флейте. Кроме того, они страстно любят танцевать, и если речь зайдет о том, чтобы пойти потанцевать за двадцать верст от того места, где они находятся, никакая усталость, никакие препятствия не могут помешать им отправиться туда к назначенному времени и предаться любимому развлечению.

Дочери буров скромны и часто очень хороши собой; их не портит простой наряд голландских крестьянок. Они выходят замуж рано и приносят с собой в приданое только дюжину быков или такое же число коз, тележку, или что-нибудь в этом роде. Жених со своей стороны обязуется построить дом, обработать известное пространство земли — и таким образом создается хозяйство молодых.

Буры живут очень долго, и нигде в свете не насчитывают столько столетних стариков, сколько у них.

В зрелом возрасте буры обыкновенно чрезвычайно тучны, и это странное явление пока еще ничем не объяснено. Впрочем, они очень высокого роста, отчего толщина их не безобразна; все колонисты — что немцы, что голландцы, что французы — отличаются также очень высоким ростом.

Мало-помалу путешественники прибыли в Буш-Вельд. Шесть пар здоровых быков легко везли фуру по Вельду. Фермы стали попадаться все реже и вскоре исчезли окончательно. Здесь была граница цивилизованного мира. С этого времени нашим путешественникам приходилось каждый вечер разжигать большой костер, чтобы обеспечить спокойный сон людям и животным, и, кроме того, необходимо было ставить на всю ночь сторожей. Местность приняла постепенно совершенно дикий характер: зеленые долины Банкен-Вельда сменились бесконечными равнинами желтого песка, чащами колючих кустарников; изредка виднелись ручьи, окаймленные болотами. Приходилось часто делать объезды, чтобы избежать настоящего леса из колючих деревьев: это были кусты высотой до пяти метров со множеством ветвей, снабженных колючками от двух до четырех дюймов длины, твердых и острых, как кинжал.

Южная звезда - i_037.jpg

Однажды к вечеру караван приблизился к берегу Лимпопо. Было решено переночевать здесь. Тут Фриделу пришла мысль половить рыбы. Джеймс Гильтон старался отговорить его от этого.

— Это очень повредит вашему здоровью, сударь, — сказал он ему. — Знаете, ведь в Буш-Вельде нельзя после заката солнца сидеть на берегу реки…

— Вот вздор какой! — воскликнул немец со свойственным представителям этой нации упрямством.

Фридел ушел, не желая слушать никого, и так долго ловил рыбу, что пришел назад только ночью. Тут наш любитель рыбной ловли поужинал с аппетитом вместе с другими принесенной им рыбой; но когда лег спать в фургон, то стал жаловаться на сильный озноб.

Когда на рассвете весь караван поднялся, чтобы продолжить путь, Фридел лежал в страшном жару и не мог встать. Тем не менее он попросил остальных ехать дальше, уверяя, что ему очень хорошо лежать на соломенной подстилке в фургоне. Сделали так, как он хотел.

В три часа он умер от лихорадки.

Караван остановился, чтобы похоронить мертвеца, нельзя же было оставить его на съедение хищным зверям.

На другой день после печальной церемонии лошадь Фридела, шедшая привязанной позади фургона, захворала местной болезнью, распространенной в Вельде, и ее пришлось пристрелить. Несчастное животное пережило своего хозяина лишь на несколько часов.

Южная звезда - i_038.jpg
Южная звезда - i_039.jpg
Южная звезда - i_040.jpg
Южная звезда - i_041.jpg

Глава одиннадцатая

ЗАГОВОР

После недельного похода члены экспедиции, переправившиеся через реку Лимпопо, прибыли в край, нисколько не похожий на местность, по которой они проходили начиная с границы Грикаланда. Наши путники подошли к горам, бывшим, по-видимому, конечной целью беглеца Матакита. Близость гор, как и многочисленных источников, сбегавших с них, обнаруживалась флорой и фауной, совершенно отличной от флоры и фауны степной равнины. Первая долина, показавшаяся перед глазами путников, представляла собой очаровательный пейзаж, освещенный лучами заходящего солнца: между изумрудными берегами катила свои чистые и прозрачные, как хрусталь, воды красивая река; фруктовые деревья с самой разнообразной листвой высились по скатам холмов, у подножия которых мирно паслись под тенью громадных баобабов стада рыжих антилоп, зебр и буйволов. Дальше по широкой прогалине проходил своим тяжелым шагом белый носорог; намереваясь утолить жажду речной водой, он пыхтел и сопел, предвкушая удовольствие выкупаться. Откуда-то доносился рев хищного зверя, зевавшего от скуки в чаще леса. Он же издавал глухие звуки, и ему вторили визгом обезьяны, гонявшиеся стадами друг за другом по деревьям.

Сиприен и его спутники остановились на вершине одного холма, чтобы лучше рассмотреть совершенно новое для них зрелище. Они поняли, что находятся в той девственной области, где дикий зверь, неоспоримый владелец всей страны, живет так счастливо и свободно, что не подозревает даже о существовании на свете опасности. Но их поражали не численность и спокойствие животных, а необыкновенное разнообразие их пород; можно было, глядя на этих животных, подумать, что какой-нибудь живописец, повинуясь минутной прихоти, собрал в узкую рамку все виды животного царства. Жителей там было немного. Да и кафры, говоря по правде, не могут не быть очень разбросаны по всему пространству, обширному, как пустыня. Удовлетворив свой вкус артиста и ученого, Сиприен охотно вообразил бы себя перенесенным в доисторический век.

Южная звезда - i_042.jpg

— Для полноты картин недостает только слонов, — сказал он.

Но Ли, протянув руку вперед по направлению широкого луга, тотчас же указал ему на несколько больших серых масс. Издали их можно было принять за скалы благодаря их неподвижности и цвету.

— Ты знаешь, стало быть, хорошо слонов? — спросил Сиприен китайца, в то время как караван располагался на ночной отдых.

Ли прищурил свои маленькие глазки.

— Я два года жил на Цейлоне помощником охотника, — ответил он просто, с заметной сдержанностью, которую всегда проявлял в тех случаях, когда его спрашивали о его прошлом.

— Ах, не сделать ли нам попытку убить одного или двух слонов! — воскликнул Джеймс Гильтон. — Охота эта очень интересна.

— Да, и прибыльная к тому же, — добавил Аннибал Панталаччи. — Даже одна пара слоновых клыков стоит дорого, а мы смело бы могли положить дюжину или две таких клыков в наш фургон! Знаете ли вы, друзья, что этого было бы достаточно, чтобы все расходы нашей поездки окупились вполне?

— Это хорошая мысль! — воскликнул Джеймс Гильтон. — Отчего бы нам завтра утром не попробовать поохотиться, прежде чем продолжать путь?

Вопрос этот сообща обсудили, и наконец было принято решение подняться с рассветом и попытать счастья на той равнине, где накануне видны были слоны. Пообедав, все расположились на отдых; кто лег на земле, кто в фургоне, исключая Джеймса Гильтона, который остался у костра с намерением караулить лагерь всю ночь. Он уже часа два сидел один и начал дремать, как вдруг почувствовал, что кто-то тронул его за локоть. Открыв глаза, он увидел перед собой Аннибала Панталаччи.