Ракеты и люди - Черток Борис Евсеевич. Страница 55

Официально все немецкие специалисты именовались в переписке «иноспециалистами» и были объединены в «коллектив 88». Сами немцы разделились на специализированные структурные подразделения.

На 1946 и начало 1947 года руководством НИИ-88 был составлен тематический план работы немецкого коллектива, включавший консультации по выпуску русского комплекта документации по А-4, составление схем исследовательских лабораторий А-4 и ЗУР, исследование вопросов, связанных с форсированием двигателя А-4, разработку проекта двигателя с тягой 100 т, подготовку к сборке ракет из немецких деталей, укомплектованных в институте «Нордхаузен».

Важнейшим этапом этого периода, пожалуй, была разработка предложений к программе пусков А-4, которые планировались на осень 1947 года на Государственном центральном полигоне в Капустином Яре («Капъяре»). Перед немецкими специалистами, среди которых были участники боевых стрельб и специалисты по измерениям и баллистике, была поставлена задача получить максимум информации о ракетах при минимальном числе пусков. Практически речь шла о программе, не превышавшей 10-12 пусков.

С этой работой немцы справились успешно, а Хох и Магнус, как уже я говорил выше, помогли определить причину сильного отклонения ракеты А-4 при втором пуске.

В июне 1947 года у директора НИИ-88 состоялось совещание по вопросу перспективы и организации дальнейших работ немецких специалистов.

Полугодовой опыт показал, что немецкие специалисты, не представлявшие полностью укомплектованного коллектива, практически изолированные от вновь формируемой технологии производства, не связанные с нашей вновь организуемой кооперацией по двигателям, системам управления и материалам, не способны решать задачи создания новых ракетных комплексов.

Тем не менее по предложению Греттрупа им была предоставлена возможность испытать свои творческие силы и разработать проект новой баллистической ракеты дальнего действия. Проекту ракеты был присвоен индекс «Г-1» (позднее фигурировал еще индекс Р-10).

Руководителем проекта и главным конструктором новой ракеты был назначен Греттруп.

Вновь созданный в «коллективе 88» отдел получил те же права, какими пользовались все другие научно-исследовательские отделы института. Он состоял из секторов баллистики, аэродинамики, двигателей, систем управления, испытаний ракет и конструкторского бюро. Непосредственным руководителем отдела, как и других отделов НИИ-88, стал главный инженер института Победоносцев.

Я как его заместитель по системам управления должен был курировать работу немецких специалистов по новой системе управления, соответственно по двигателям им обязан был помогать начальник двигательного отдела НИИ Уманский, по материалам — Иорданский, по испытаниям — Воскресенкий и т.д.

Я неоднократно в течение 1947 и 1948 годов бывал на «немецком» острове. Обычно после таких командировок у меня были трудные и доверительные беседы с Победоносцевым и Гонором.

Мне казалось очевидным, что находящаяся в информационной изоляции группа специалистов в наше «системное» время не сможет выполнить проект новой ракетной системы, который бы вписывался в создаваемую в стране инфраструктуру проектирования, производства и, самое главное, вооружения.

Победоносцев в минуты откровения сокрушенно внушал: «Борис Евсеевич! Неужели вы еще не поняли, что немцы ни в коем случае не будут нашими режимными органами допущены к настоящей совместной работе. Они находятся под двойным контролем — нашим (как специалисты) и органов НКВД, которым в каждом из них чудится фашист, перешедший на службу американской разведки. А кроме того, что бы они ни сотворили, это будет не созвучно нашей теперешней тенденции в идеологии о том, что все вновь и ранее созданное в науке и технике сделано без всякой иностранщины».

Эти откровенные разговоры с Победоносцевым имели продолжение.

Директор НИИ Гонор был генералом и одним из первых Героев Социалистического Труда, но вследствие своего сугубо неарийского происхождения тоже не мог противостоять подъему мутной волны «борьбы с иностранщиной» и «космополитами». Вскоре и он был снят с работы, а затем и арестован по обвинению в причастности к «сионистскому» заговору. О его судьбе я пишу ниже.

Справедливости ради надо оговориться, что немцы, если судить по специалистам, с которыми я близко соприкасался, быстро перестроились. За почти два года работы в побежденной Германии, общаясь с немцами разных социальных групп, я ни разу не почувствовал ни антисемитского, ни великогерманского шовинистического духа. Тогда я думал, что это было результатом дисциплины, трусости и покорности победителям. Но, посетив ФРГ в 1990 и 1992 году, я также не обнаружил следов антисемитизма или того, что у нас называли реваншизмом.

Начиная с 1948 года во всех средствах массовой информации и особенно в гуманитарных научных учреждениях, институтах, организациях культуры, учебных заведениях разжигалась, по требованиям высшего партийного руководства, борьба с так называемым «космополитизмом». При этом были организованы активные поиски русских авторов всех без исключения изобретений, открытий и новейших научных теорий. Ходил широко известный анекдот: «Россия должна быть объявлена родиной слонов».

Но надо отдать должное руководителям оборонных отраслей промышленности Устинову, Малышеву, Рябикову, Калмыкову, Ветошкину и многим их единомышленникам — им не было свойственно чувство страха перед «космополитизмом» и «иностранщиной». Королев не поддерживал тесного контакта с немцами по совершенно другим, чисто личным мотивам. Ему, одному из первых зачинателей ракетной техники в нашей стране, пришлось сполна испить горькую чашу унижений, начиная с ареста в 1938 году, убедиться после освобождения в 1944 году, что многие вынашиваемые им идеи уже осуществлены другими и во многом немецкие ракетчики ушли значительно дальше самых предельных его планов. Обидно было, получив наконец-то должность Главного конструктора, испытывать не свою, а немецкую ракету А-4 и конструировать отечественную Р-1, являющуюся по постановлению правительства ее точной копией. Будучи по натуре человеком властным, честолюбивым и легко ранимым, он не мог скрыть своих чувств, когда ему намекали, что «ты же не свою ракету делаешь, а воспроизводишь немецкую».

По этому поводу министр Устинов, который был инициатором точного воспроизведения немецкой А-4 как школы для производства, не раз имел с Королевым серьезные конфликты.

После упоминавшейся встречи на совещании у директора НИИ-88 в июне 1947 года немецкому коллективу была поручена самостоятельная разработка нового проекта баллистической ракеты на дальность не менее 600 км.

У Королева эта работа немцев тоже сочувствия не вызывала, ибо он справедливо считал, что приоритет в разработке такой ракеты должен принадлежать его коллективу — отделу № 3 СКВ НИИ-88. А тут вдруг оказалось, что почти все научно-исследовательские отделы НИИ, подчиненные Победоносцеву, его соратнику по РНИИ до 1938 года, будут работать не только на него, но еще и на вновь назначенного главного конструктора Г-1 — Греттрупа, ближайшего сотрудника Вернера фон Брауна.

Разработка проекта ракеты на дальность 600 км началась нами еще в институте «Нордхаузен». Там в ней принимали участие Тюлин, Мишин, Лавров, Будник и много других советских специалистов, большинство которых работало теперь под руководством Королева. В отделе Королева в 1947 году уже полным ходом, одновременно с текущими работами по Р-1, проектировалась ракета на дальность 600 км. Ей был присвоен индекс Р-2. По соображениям преемственности технологии в проекте Королева предусматривалось максимальное использование имеющегося задела по А-4 и Р-1. В том числе были требования не выходить за габариты А-4 по диаметру и использовать тот же двигатель, добившись от ОКБ-456, которым руководил Глушко, его форсирования. Включение в план работ НИИ-88 ракеты Р-2 было утверждено правительством по инициативе Королева, ибо ранее предусматривалось вслед за Р-1 создание сразу ракеты Р-3 на дальность до 3000 км. Королев совершенно правильно оценил трудности такого качественного скачка и решил, что следует предварительно попробовать силы на промежуточном варианте. Однако решающее слово в отношении возможных сроков создания ракеты на дальность, превышающую вдвое дальность А-4, принадлежало двигателистам, т.е. Глушко.