Ракеты и люди. Фили-Подлипки-Тюратам - Черток Борис Евсеевич. Страница 28

В силу таких уважительных причин увольнять ее не будут, но от греха подальше просят подать заявление об уходе по собственному желанию. Не желая втравливать в эту историю ни меня, ни кого-либо еще, кто был способен заступиться, Катя, не выходя из «комнаты номер 16», написала заявление.

Среди тысяч историй, связанных с репрессиями, была и такая со счастливым концом, когда арест спас жизнь. Кербер в июле был выведен из состава экипажа Н-209 для того, чтобы в августе его можно было арестовать. После прохождения сокращенного курса адских наук «Архипелага ГУЛАГ» он вернулся к любимой работе в коллективе Туполева. К тому времени был арестован весь основной состав коллектива во главе с известным всему миру «АНТ». В туполевском ЦКБ-29 на Гороховской, ныне улице Радио, оборудовали относительно комфортабельную спецтюрьму с конструкторскими залами и заводом опытных конструкций, где и работали заключенные специалисты.

О жизни, работе и нравах в тюрьме, которую прозвали «шарашкой», Кербер написал воспоминания. Несмотря на весь трагизм описываемых событий, воспоминания Кербера насыщены свойственным ему оптимизмом и чувством юмора.

Уже во времена хрущевской оттепели, когда все зеки из «шарашки» были реабилитированы, я встретился с Кербером, который приезжал к Королеву. После недолгого делового разговора мы перешли к воспоминаниям об Н-209. Я высказал Керберу мысль о том, что он, в отличие от тысяч других репрессированных, должен быть благодарен чекистам за то, что его арестовали в августе 1937 года. Если бы они задержались с этой акцией, ему, Керберу, было бы не миновать ледяной могилы в Арктике. Он со мной категорически не согласился. «Если бы я полетел, этого бы не случилось», — заявил Кербер столь категорично, что я не стал травить старые раны. В 1987 году Кербер пришел в Московский Дом ученых на вечер, посвященный пятидесятилетию полета и гибели Н-209. Он и пятьдесят лет спустя остался при своем мнении: если бы он полетел, перелет закончился бы удачно.

В 1993 году, провожая бывшего радиста Леонида Львовича Кербера, доктора и профессора, в последний путь, я размышлял о такой его самоуверенности и все же остался при своем мнении. Не в его силах было обеспечить безотказность одного из моторов. Чекисты спасли Кербера от гибели в Арктике и тем подарили ему дополнительно пятьдесят шесть лет жизни.

В том же августе 1937 года был арестован Алкснис, Моя встреча с ним на Щелковском аэродроме 12 августа была последней. С лучшими командными кадрами Красной Армии карательные органы расправлялись быстро и беспощадно. По официальным данным открытых справочных изданий, жизнь Алксниса оборвалась в 1938 году. Несмотря на последующую реабилитацию никаких сведений о дате и месте его расстрела не сообщалось.

В период 1929-1937 годов советская авиация совершила качественный и количественный скачок.

Всего за восемь лет были разработаны, освоены в серийном производстве и приняты на вооружение ВВС и в гражданской авиации получившие всемирную известность самолеты: бомбардировщики ТБ-3 (АНТ-6), СБ (АНТ-40), ДБ-3 (ЦКБ-30), ТБ-7 (АНТ-42), ДБ-А (в небольшой серии), разведчики Р-5 и Р-6, истребители И-16, И-15, И-153, учебный У-2 (По-2). Кроме того, многие самолеты были созданы только в одном-двух экземплярах и не пошли в серию — не хватало мощностей промышленности. Были среди них эпохальные по своим выдающимся параметрам: АНТ-25, «Максим Горький», ТБ-4 и многие другие.

В целом 30-е годы, в начале которых наша авиация стартовала с большим отставанием от зарубежного уровня, принесли много славы советским конструкторам и особенно летчикам.

Авиационная молодость всех коллективов главных конструкторов авиации, обеспечивших через семь лет победу в Великой Отечественной войне, так или иначе связана с именами Тухачевского и Алксниса. Это были талантливые и дальновидные руководители, заботившиеся о комплексном, всестороннем развитии воздушного флота, державшие тесный контакт с авиационными КБ, промышленностью, много сделавшие для совершенствования боевой подготовки летчиков и освоения новой отрасли техники.

Задолго до появления ракетных установок в сухопутных войсках самолеты вооружались РСами — ракетными снарядами. Это безусловная заслуга военных руководителей Военно-Воздупшых Сил тех лет. Они первыми оценили разработки Ленинградской газодинамической лаборатории и РНИИ. Самолеты получили ракетное вооружение на четыре года раньше сухопутных сил.

К концу 1937 года наши ВВС насчитывали 8000 самолетов всех классов, в том числе 2400 тяжелых и скоростных бомбардировщиков, больше половины которых выпустил завод № 22. В Москве, Казани, Куйбышеве, Воронеже, Комсомольске-на-Амуре, Горьком, Рыбинске, Киеве и других городах строились крупные предприятия авиационной отрасли, состояние которой отражало в то время уровень технического прогресса. Однако в период, когда Советский Союз действительно мог догнать и перегнать промышленно развитые страны, были начаты массовые репрессии, которые нанесли тяжелейший удар по научно-техническому прогрессу.

В этой связи скажу еще раз о роли личности в нашей истории.

Алкснис первым, за пять лет до нападения фашистской Германии, пророчески указывал на опасность внезапного нападения агрессора на аэродромы с самого начала военных действий, в целях завоевания безраздельного господства в воздухе. В 1936 году Алкснис писал наркому Ворошилову: «Аэродромы Военно-Воздушных Сил с первых же часов войны являются главным объектом нападения авиации противника».

Немцы подтвердили правоту Алксниса, уничтожая наши самолеты на наших аэродромах в первые же часы войны. Первый сокрушительный удар по нашей авиации немцы нанесли, застав ее неподвижной на аэродромах. Несколько тысяч (точных цифр нет до сих пор) наших самолетов оказались выведенными из строя в первые дни войны, в то время как потери немцев были ничтожны. Вслед за этим города, стратегические центры, сухопутные войска остались беззащитными перед немецкой авиацией, которая без боя получила абсолютное господство в воздухе.

После ареста Алксниса начальником Военно-Воздушных Сил в декабре 1937 года был назначен А.Д.Локтионов, командовавший до этого Среднеазиатским военным округом. Через два года, в ноябре 1939 года, ВВС возглавил Я.В. Смушкевич — дважды Герой Советского Союза, бывший командир авиабригады, герой войны в Испании, участвовавший в боях на реке Халхин-Гол, на Карельском перешейке.

Болховитинов, регулярно общавшийся с высшими командирами ВВС, в своем узком кругу рассказывал: «Там атмосфера полного непонимания, но наступает некоторое просветление. Смушкевич — боевой летчик, с большим кругозором и пониманием перспективы. С ним встречаться интересно и полезно». Отзывы о Смушкевиче, которые я в числе других сотрудников слышал от Болховитинова, подтверждаются воспоминаниями Шахурина, который был назначен наркомом авиационной промышленности в 1940 году. Он писал: «Среди многих авиационных командиров высоких рангов, с которыми сводила судьба, я не встречал человека такой отваги, такой смелости суждений, такого обаяния, каким обладал Смушкевич». Свое мнение Смушкевич отстаивал смело и настойчиво, даже при встречах со Сталиным. По мнению Шахурина, эти встречи определили ту программу расширения авиационного производства, которое сыграло большую роль в войне. Смушкевич возглавлял ВВС меньше года и был расстрелян.

Осенью 1940 года начальником ВВС был назначен П.В. Рычагов. Летчик-истребитель, Герой Советского Союза, тоже отличившийся в боях в Испании, у озера Хасан, в войне с Финляндией, Рычагов только в начале 30-х годов окончил летную школу и совершенно не представлял всего многообразия и всего комплекса проблем, стоявших перед «самой лучшей в мире» авиацией накануне войны. Примерно так отзывалась о своем высоком начальнике солидная профессура Военно-воздушной академии. Рычагова постигла судьба предыдущих начальников ВВС.

Наконец, в апреле 1941 года начальником ВВС был назначен П.Ф. Жигарев — единственный из всех своих предшественников, окончивший ВВА имени Н.Е. Жуковского. До своего назначения он был начальником управления боевой подготовки ВВС.