В Стране странностей - Кублицкий Георгий Иванович. Страница 4

Кабачковая икра привела нашу новую знакомую в совершенный восторг.

— Мой муж обожает ее! Я тоже. А хлеб, хлеб! Но… — тут мефроу Анни строго посмотрела на нас, — но ходить по музеям вы все-таки будете без меня. В любом музее всегда найдутся люди, говорящие по-английски. И по городу пока побродите одни. А вот когда чего-либо не поймете, тут я к вашим услугам. Согласны?

После этого госпожа Брандсен посоветовала нам, какие именно путеводители могут на первое время заменить ее, и распрощалась, прижимая к груди московскую буханку.

Когда за мефроу Брандсен закрылась дверь, мы вспомнили напутствия Маргариты Николаевны. Она говорила, что не следует особенно доверять распространенному мнению, будто все голландцы флегматичны и не очень общительны. Среди них сколько угодно веселых, бойких и даже, как иногда выражаются у нас, «заводных» людей. А к словам Маргариты Николаевны Семеновой очень и очень стоило прислушаться. Она главный гид «Интуриста» в Москве, долго работала в Голландии, у нее там много друзей.

Пожалев, что мефроу Брандсен не взяла нас сразу под свое покровительство, мы запаслись путеводителями и стали добросовестно следовать их советам.

Прочитали, например, что в Амстердаме есть старая башня, где издавна чеканили деньги, и что эта башня удачно избежала большого пожара 1618 года. Приехали, смотрим: все верно, действительно стоит как ни в чем не бывало и заботами городского управления простоит еще долго.

Следующей достопримечательностью, которую рекомендовал осмотреть путеводитель, была Новая церковь, которая, впрочем, оказалась достаточно старой для того, чтобы в ее склепах могли найти упокоение знатные особы, блиставшие в XVII веке. Осмотрев храм, мы приняли к сведению, что под его сводами вот уже более полутора столетий коронуются голландские короли и королевы.

Потом пошли к амстердамской ратуше, где добросовестно записали, что она опирается на 13 659 свай и что в здание ведут семь одинаковых дверей; семеро спесивых сановников, правивших городом, не желали сталкиваться друг с другом при входе.

Поскольку ратуша давно превращена в королевский дворец, мы некоторое время прогуливались возле нее в надежде увидеть выезд королевы Юлианы в золотой карете, запряженной восьмеркой лошадей. Игрушечные модели и снимки этой знаменитой кареты были выставлены во всех магазинах сувениров. Нам очень хотелось познакомиться с оригиналом.

Однако прохожий, которого мы спросили о королеве и ее выезде, сказал:

— Должен огорчить вас. Насколько я знаю, королевы сейчас нет во дворце. Она в летнем замке. В золотой же карете ее величество ездит на открытие парламента. И это происходит не здесь, а в Гааге. Я вижу, вы иностранцы, и хочу напомнить, что хотя столицей королевства считается Амстердам, но и Гаага тоже вроде столицы: там постоянно находится королевский двор и заседают Генеральные штаты — наш парламент.

После ратуши мы осмотрели вокзал, замечательный прежде всего длиной своего названия: Хаарлеммермеерстасион. Центральный вокзал тоже оказался достопримечательностью: он на одном из первых мест по числу поддерживающих его свай.

В сущности, весь старый Амстердам — свайный город. Знаменитый голландский философ и писатель Эразм Роттердамский говорил, что амстердамцы, подобно воронам, живут на вершинах деревьев. Если бы бесчисленные древесные стволы, забитые в жижу, внезапно сгнили, то поддерживаемый ими центр голландской столицы рухнул бы, словно от десятибалльного землетрясения.

Но вода сохраняет дерево от гниения: все знают, что дуб, долго пролежавший под водой, становится мореным и высоко ценится за прочность. Поэтому-то городские власти возражают против осушения некоторых участков возле Амстердама. Они опасаются, что тогда понизится уровень грунтовых вод в самом городе и сваи начнут гнить.

«Круглые ноги»

Вспоминаем, как в день прилета мы вышли из гостиницы, хотели перейти улицу — и чуть не расстались с жизнью. Задев нас развевающейся курткой и обдав запахом гари, мимо пронесся дылда на мотороллере. Испуганно отпрянув, мы поняли, что полоса асфальта, которая казалась продолжением широкого тротуара, на самом деле была специальной велодорожкой.

Эту дорожку мы замечали потом всюду — и вдоль каналов, и по обочинам шоссе, и рядом с тротуарами. Но так и уехали из Голландии, не привыкнув к тому, что опасность для пешехода начинается на четыре шага ближе проезжей части улицы, по которой мчатся машины.

Если бы вы видели, что делается на велосипедной дорожке по утрам! Какой-то сумасшедший смешанный кросс велосипедистов, жмущих на педали, и велосипедистов, прибавляющих газ моторчикам, а главное, обладателей мотороллеров. Все они несутся так густо и с такой дьявольской скоростью, будто впереди их ждут не заводские ворота, не подъезды контор и банков, а чеки на миллионы гульденов.

Эти утренние гонки спешащих на работу людей были наглядным опровержением рассказов о медлительности голландцев, об их спокойствии и уравновешенности.

И если бы спешили сломя голову только юнцы!

Нет, вон несется, впившись в руль мотороллера, старец с седой бородой, а сзади на сиденье — старушенция в очках, с каменным лицом и презрительно поджатыми губами. Священник в черном одеянии, с портфельчиком, пристегнутым к велосипедной раме, крутит ногами столь энергично, словно получил известие, что его храм объят пламенем. А это, должно быть, крестьянин. Непонятно, как слабый моторчик велосипеда тянет его грузное тело, две клетки с курами, прилаженные над передним колесом, да еще три клетки с другой живностью, привязанные к багажнику.

Особенно же удивляли нас голландки, бесстрашно мчащиеся в общем потоке с прикрепленными к велосипеду плетеными корзинками-сиденьями. Карапузы-ползунки восседали в них с таким видом, будто вокруг не поток одержимых, а тихий дворик детского сада с горкой песка и заботливыми нянями.

В Голландии один велосипед приходится на 1,6 человека. Жители Страны странностей в один прекрасный день могли бы оседлать велосипеды, посадив своих близких на багажники. После того как 0,6 человека разместились бы сзади, 1,0 человека нажал бы на педали, и все до единого обитателя Нидерландов могли бы укатить, скажем, в соседнюю Бельгию.

Голландцы говорят о велосипеде: «круглые ноги». «Круглые ноги» служат им во всех случаях жизни. Во многих странах, где прежде улицы были заполнены велосипедами, их постепенно вытеснили машины. Но в равнинной Голландии, где расстояния малы, а дороги хороши, неохотно расстаются с «круглыми ногами»: проезд в автобусах дорог, велосипед же дешев и укрепляет здоровье.

Велосипедистам в Голландии хорошо. В других странах Европы все чаще при въезде на узкие улицы можно увидеть знак: красное кольцо, а внутри на желтом фоне — велосипед. Это значит: от ворот поворот, въезд запрещен.

В Голландии же всюду развешан голубой щиток с белым изображением велосипеда: милости просим, путь открыт. В людных местах рядом со стоянками для автомашин есть специальные стоянки для велосипедов.

Ночью велосипеды стоят на улицах. Их очень редко вносят в дома. Нигде мы не видели таких ободранных, ржавых, старых велосипедов, как в Голландии. Вот уж поистине «их моют дожди, засыпает их пыль».

Но голландцам до этого дела мало. Зато уж будьте уверены, что каждая машина, столь неказистая с виду, отлично отрегулирована и вовремя смазана.

С балкона биржи

Биржа, где покупают и продают акции, ценные бумаги, — это святилище каждой капиталистической страны, это барометр, показывающий, как идут дела главных ее монополий, крупнейших акционерных обществ, хозяев огромных богатств. Мефроу Брандсен, когда мы спросили ее о бирже Амстердама, воскликнула: