Мореплаватели XVIII века - Верн Жюль Габриэль. Страница 76

Для того, чтобы новая экспедиция принесла пользу мореплаванию, географии, торговле, искусствам и наукам, в ее состав следовало включить ученых разных специальностей и художников. Таковы были главные положения упомянутого нами декрета.

Руководство экспедицией поручили контр-адмиралу Жозефу Антуану Брюни д'Антркасто. Этот офицер привлек к себе внимание морского министра успешно проведенной кампанией в Индийском океане. В распоряжение д'Антркасто были предоставлены фрегаты «Решерш» («Поиск») и «Эсперанс» («Надежда»); последним командовал Юон де Кермадек, капитан 1-го ранга. Среди командного состава обоих кораблей было много офицеров, впоследствии достигших высоких чинов. Из числа ученых, участвовавших в плавании, следует назвать естествоиспытателей – Лабийярдьера, Вантена и Риша, астрономов – Бертрана и Пирсона, гидрографа Ботан-Бопре, инженера Жуванси.

На оба корабля было погружено б,ольшое количество предметов для обмена и восемнадцатимесячный запас продовольствия. 28 сентября 1791 года экспедиция покинула Брест и 13 октября прибыла на остров Тенерифе. В ту эпоху восхождение на знаменитый пик считалось совершенно обязательным.

Лабийярдьер на вершине горы наблюдал явление, уже виденное им в Малой Азии: в облаках, находившихся под ним, в стороне, противоположной от солнца, вырисовывалась его тень, окрашенная во все цвета радуги.

23 октября, как только были пополнены запасы продовольствия, корабли взяли курс на мыс Доброй Надежды. Во время перехода Лабийярдьер произвел интересные исследования и установил, что свечение моря вызвано присутствием микроскопических организмов шаровидной формы, содержащихся в воде во взвешенном состоянии. Плавание до мыса Доброй Надежды, куда корабли прибыли 18 января 1792 года, не сопровождалось никакими происшествиями, если не считать встречи с огромными косяками бонитов [149] и других рыб, а также незначительной течи, которую удалось быстро заделать.

Д'Антркасто получил на мысе Доброй Надежды письмо от Сен-Фели, командующего французскими вооруженными силами в Индии, которое нарушило все планы экспедиции и оказало неблагоприятное влияние на ее исход. В письме сообщалось следующее: два капитана французских судов, прибывших из Батавии, доложили, что коммодор Хантер, капитан английского фрегата «Сириус», видел «у островов Адмиралтейства, в южных морях, людей, носивших европейские ткани, и в частности одежду, по его мнению, являвшуюся французской морской формой. Как вам должно быть ясно, – писал Сен-Фели, – коммодор не сомневался в том, что то были остатки кораблекрушения Лаперуза…»

В момент прибытия д'Антркасто Хантер находился в гавани на мысе Доброй Надежды; но через два часа после прихода французских кораблей он снялся с якоря. Такой поступок казался по меньшей мере странным. Коммодор успел, конечно, узнать, что экспедиция направлялась на поиски Лаперуза, и все же не сообщил ее начальнику о таком важном обстоятельстве. Вскоре, однако, выяснилось, что Хантер утверждал, будто факты, сообщенные Сен-Фели ему совершенно неизвестны. Не следовало бы в таком случае пренебречь сообщениями французского командующего? Д'Антркасто так не думал, хотя многое в них представлялось несуразным.

Ученые использовали стоянку на мысе Доброй Надежды, совершив много экскурсий в окрестности Кейптауна; Лабийярдьер проделал путешествие в глубь страны, забравшись так далеко, как это было возможно при кратковременности стоянки фрегатов на рейде.

16 февраля корабли снялись с якоря, и д'Антркасто, решивший идти в Южные моря, обогнув Тасманию, взял курс между островами Сен-Поль и Амстердам. Открытые в 1696 году голландским капитаном Фламингом, они были исследованы Куком во время его последнего путешествия. Остров Сен-Поль, вблизи от которого прошли «Решерш» и «Эсперанс», окутывала завеса густого дыма, над которой выступали лишь вершины гор. На острове горели леса.

21 апреля фрегаты вошли в бухту на побережье Тасмании, принятую ими за бухту Адвенчер, но на самом деле оказавшуюся заливом Сторм. Внутренняя его часть получила название гавани Д'Антркасто. Заготовка дров не представляла там никакого труда, а рыба разных сортов ловилась в изобилии. В числе прекрасных деревьев, росших по берегам, Лабийярдьер упоминает несколько видов эвкалипта, разнообразные полезные свойства которого еще не были изучены. Ученый принял участие в многочисленных охотничьих экскурсиях и пополнил свою коллекцию образцами черных лебедей и кенгуру, в то время еще очень мало известных.

16 мая фрегаты покинули гавань и направились к проливу, который впоследствии назвали именем д'Антркасто.

«На берегу недалеко от моря мы заметили несколько костров,- сообщается в отчете; -Кретен и д'Орибо решили высадиться. Едва они вступили в лес, как увидели четырех тузем-

цев, сидевших у трех маленьких костров и поддерживавших огонь. Несмотря на то, что моряки всячески старались выразить знаками дружелюбные намерения, дикари сразу убежали, бросив на произвол судьбы омаров и ракушки, пекшиеся на углях. Рядом находилось столько хижин, сколько было костров…

Один из дикарей, очень высокого роста и с могучими мышцами, оставил маленькую корзинку, наполненную кусочками кремня; он не побоялся вернуться за ней и с уверенным видом, происходившим от сознания собственной силы, подошел вплотную к Кретену. Некоторые туземцы ходили совершенно голые, у других свисала с плеч шкура кенгуру. Кожа у этих дикарей была темная, но не совсем черная, волосы шерстистые; они отпускали бороду».

Выйдя из пролива Д'Антркасто, корабли взяли курс на юго- западный берег Новой Каледонии, чтобы его обследовать, так как Лаперуз собирался там побывать. Первая увиденная земля окaзaлаcь одним из мысов острова Пайнс, расположенного к югу от Новой Каледонии. «Решерш» едва не погиб на коралловых рифах, окаймляющих берег и отделенных от него проливом в пять – шесть километров. За северной оконечностью острова Пайнс французские мореплаватели увидели несколько гористых островов и отдельных скал, делающих окружающие воды исключительно опасными. В честь первооткрывателей они получили впоследствии название: рифы Д'Антркасто и острова Юон.

Связанное с огромным риском плавание у этих берегов, так хорошо защищенных природой, длилось с 16 июня до 3 июля. Оно принесло большую пользу географической науке и мореплавателям, но в то же время было одним из самых бесплодных этапов экспедиции для поисков Лаперуза. Приближалось благоприятное время года, и д'Антркасто решил воспользоваться им, чтобы достичь земли Аршакидов, исследованной раньше Сюрвилем, а несколько лет спустя посещенной Шортландом, который думал, что открыл ее впервые, и назвал Нью-Джорджия (часть Соломоновых островов).

9 июля «около четырех часов тридцати минут мы заметили на расстоянии пятнадцати километров к северо-западу скалу, называемую Эддистон (Симбо) – рассказывает Лабийярдьер,- издали мы, как и Шортланд, приняли ее за судно под парусами. Иллюзия усиливалась еще тем, что цвет скалы очень походил на цвет парусов; ее вершину венчало несколько кустов. Острова Аршакидов, расположенные напротив скалы, покрыты утесами, до самой вершины поросшими большими деревьями».

Уточнив местоположение скал Эддистон и островов Трежери (их пять, но они находятся так близко один от другого, что Бугенвиль принял их за один остров), д'Антркасто прошел вдоль берега острова Бугенвиль. Последний, отделенный очень узким проливом от острова Бука, был весь возделан и казался очень густо населенным. С жителями острова Бугенвиль французские моряки несколько раз вступали в обменную торговлю, но уговорить их подняться на корабль оказалось невозможным.

«Кожа у них, – рассказывает Лабийярдьер, – темная, но не совсем черная. Эти дикари среднего роста; они были голые, и их превосходно развитые мышцы свидетельствовали об исключительной физической силе. Лица ни в коем случае нельзя назвать приятными, но они чрезвычайно выразительны. У островитян довольно большая голова, лоб широкий, лицо плоское, особенно в нижней части, тупой подбородок, чуть-чуть выдающиеся скулы, приплюснутый нос, большой рот и сравнительно тонкие губы.