Если парни всего мира... - Реми Жак. Страница 10

— Я передатчик, которого вы просили пригласить врача из института Пастера... Врач стоит рядом, вы можете связаться с кораблем?

— Попытаемся. Оставайтесь на приеме.

Ипполито приказывает полицейским, охраняющим дона Доменико:

— Отведите его в дом, пусть наладит передатчик.

Внезапный перелом в поведении полицейского остается загадкой для соседей, но когда дон Доменико, «доктор», с видом победителя подымается к себе наверх, у всех вырывается вздох облегчения.

Ларсен и Олаф тревожно переглядываются. С палубы сквозь открытое окно доносится плач юнги. Его побили. Рыбаки — народ не легкий. В такую ночь от них нечего ждать поблажки.

— Ничего, — говорит отец, — худа от этого ему не будет.

— Пусть закаляется, — вторит Олаф.

Когда он был юнгой, приходилось плакать и ему: положение капитанского сына не спасало от побоев.

Олаф до краев наполняет стакан ромом.

— Много пьешь, — замечает Ларсен.

Не отвечая, молодой человек залпом выпивает весь стакан. Он медленно и глубоко вздыхает, потом кладет локти на стол, подпирает подбородок сплетенными пальцами.

Отец набивает трубку, достает из кисета по маленькой щепотке табаку и уминает его грязным большим пальцем.

Из включенного радиоприемника все время слышатся глухое урчание, потрескивание, скрежет, резкий свист.

Вдруг стремительно врывается голос Лаланда. Он сообщает, что удалось связаться с врачом, что доктор Мерсье находится в квартире радиолюбителя в Париже и готов дать совет.

От корабля — к Африке, от Африки — к Неаполю, из Неаполя полицейский радист, через аппарат дона Доменико, передает сообщение в Париж, — так с большим трудом, постепенно налаживается двусторонний разговор. Вопросы и ответы следуют по одной линии связи.

— Опишите симптомы болезни, — требует Мерсье.

— Высокая температура, — начинает Ларсен.

От передатчика к передатчику бегут слова:

— Пена на губах... Нарывы по всему телу... язвы на бедрах...

Париж спрашивает:

— Какого цвета нарывы?

— Красные.

— Красные, — объявляет Лаланд.

— Красные, — повторяет полицейский радист.

— Болезненны?

— Нет... Нет... — по очереди подтверждают связные из конца в конец цепи.

— Болезнь началась сразу?

— Сразу. Больной свалился на палубе.

— У вас есть животные на борту?

— Есть. Кот.

— Наберите полный шприц слюны больного и введите ее коту.

Ларсен и Олаф без слов понимают друг друга. Капитан достает из аптечки шприц.

— Прокипятите его, — распоряжается голос из радиоприемника.

Спиртовка стоит в углу. Олаф наливает в кастрюльку воды, щелкает зажигалкой, подносит к фитилю. Отец опускает шприц в кастрюлю; вода быстро нагревается. Чтобы не сидеть без дела, Олаф подходит к аппарату, сообщает:

— Вода закипает. Через несколько минут введу коту слюну больного.

Известие передается по всем звеньям цепи.

В комнате д'Анжелантонио комиссар Ипполито сидит верхом на стуле. Не в силах удержаться, он то и дело искоса поглядывает в сторону Кармелы. Девушка стоит рядом с отцом у приемника. Халат ее слегка распахнулся, видны короткая полотняная рубашка и сильные загорелые ноги, непреодолимо притягивающие взгляд полицейского.

Лаланд встает, идет к холодильнику за водой. Врач не рекомендует пить ледяную воду, но при одной только мысли о прохладном питье Лаланд охает от нетерпения. Путь до кухни кажется бесконечно долгим. Огромный американский холодильник, сверкающий белой эмалью, со скрипом отворяется. У Лаланда не хватает терпения наполнить стакан, он пьет прямо из бутылки, жадно глотая воду.

Привычным жестом Мерсье достает папиросу, закуривает. Забыл предложить Лоретте, а ведь только о ней и думает. Мало-помалу образ девушки из Канн с такой ясностью проступает в памяти, что он спрашивает себя, как он мог забыть о ней. В то время красота Лоретты смущала его, а сегодня, сидя в кресле напротив, она вымаливает его улыбку. Наклонив голову, он видит ее ноги; одна нога нервным движением коснулась другой. Сам не зная почему, он истолковал это как призыв. Эта мысль стесняет его, он поворачивается к мужу. Хорошо бы заговорить с ним, но он не смеет; выражение лица Корбье его смущает. Слепой уставился прямо на него, мертвые глаза как будто выслеживают его.

Вода в кастрюле у Олафа закипела. Шприц приготовлен. Он вынимает его и, держа двумя пальцами, выходит на палубу. Проходя мимо юнги, приказывает:

— Принеси кота к капитану.

Направляется к лестнице, ведущей в кубрик.

Повару не спится, с котом на руках он вышел на палубу. Юнга робко заглядывает в лицо Мишелю. Повар слышал приказание Олафа. Он видел шприц, он знает, как ему поступить. Мишель стоит не шевелясь. Юнга подходит ближе. Хочет оправдаться перед ним, но не находит нужных слов. Всем на борту известна привязанность повара к коту. Когда юнга подходит к нему вплотную, Мишель роняет кота на палубу.

— Беги, Мустафа, беги...

Словно поняв в чем дело, кот стремглав бросается прочь. Мальчик пытается его настичь, но тут же падает: Мишель подставил ему ножку. Юнга получает пинок ногой под ребро, он корчится от нестерпимой боли. Градом сыплются удары. Эдмунд не плачет, только прикрывает руками лицо. Мальчишка здесь ни при чем — Мишель это хорошо понимает, но надо же на ком-нибудь сорвать злобу...

Мерсье достает из кармана часы, кладет на стол. Берет автоматическую ручку:

— У вас найдется немного бумаги?

Лоретта приносит небольшую пачку чистых листков.

— Вам помочь? — предлагает она. — Мне часто приходится стенографировать для мужа.

— Нет, спасибо. Буду писать сам.

Ответ должен был прозвучать по-деловому сдержанно, но Мерсье этот тон не удается. Лоретта, ничуть не смутившись, с радостью отметила перемену в обращении. Теперь она знает — она ему не безразлична. Разыгравшееся воображение мгновенно сочиняет целый роман: влюбленный доктор, напрасно старавшийся забыть ее после встречи в Каннах, решил воспользоваться этим неожиданным случаем, чтобы признаться в своей страсти. Дальше этого она не идет, но нежный взгляд, которым она окидывает Мерсье, выдает ее сокровенные мысли. Приемник оживает.

— Укол сделан, — говорит полицейский радиотехник.

Мерсье отвечает: сухой тон предназначен скорее для присутствующих в комнате, чем для его далеких слушателей. Лоретта понимает и улыбается. Муж ощупью отыскивает папиросу, закуривает, чиркнув зажигалкой.

Доктор приказывает:

— Передайте капитану, пусть внимательно наблюдает за поведением кота и сообщает мне обо всем, не упуская подробностей.

Олаф опускает кота на пол. Ларсен протирает шприц.

Кот делает несколько шагов и с жалобным мяуканием забивается под диван.

За окном, выходящим на палубу, появились лица рыбаков. Они удивленно наблюдают за происходящим в каюте. Олаф различает старого Петера, юнгу. Мишеля среди них нет.

Кот потягивается.

— Он как будто засыпает, — докладывает Олаф в микрофон.

Сообщение летит в Африку. Из Африки в Неаполь. Полицейский радиотехник шлет его в Париж.

Доктор бормочет:

— Теперь он долго будет спать.

— Это опасно? — спрашивает Лоретта.

Мерсье не отвечает. На этот раз ему не приходится изображать из себя бесстрастного наблюдателя; он заметно взволнован.

Снова подходит к микрофону:

— Передайте капитану Ларсену приказ немедленно изолировать больного. Пусть продолжает сообщать о всех подробностях поведения кота. Остаюсь на приеме.

После некоторого колебания уверенным тоном продолжает: