Осака - Навлицкая Галина Брониславовна. Страница 53

В выставочном здании Шри Ланки, хотя весь объем его был словно обтянут прозрачной стеклянной оболочкой, решающая роль в создании общего облика принадлежала деревянным конструкциям, воссоздающим облик традиционного сооружения — легкого, открытого ветрам и солнцу, потокам влажного воздуха с океана.

Среди японских павильонов выставочное здание фирмы «Сантори» отмечалось апелляцией к традиции, положенной в основу конструктивного и декоративного замысла. Фирма, известная в стране производством разнообразных алкогольных и безалкогольных напитков и смесей, в конструкции здания словно повторила срезанный стебель бамбука. Известно, что из бамбука в древности делали сосуды для хранения воды. Его стволы активно использовались при сооружении водопроводных и дренажных систем.

Национальный павильон Японии был задуман как наглядное изображение цветка сакуры — символа, эмблемы ЭКСПО-70. В плане сооружение представляло собой пятилепестковый цветок сакуры, но таким его можно было увидеть только сверху, с вертолета. У павильона же посетителю открывался вид на тяжелое, мощное по своей архитектуре сооружение, ни по цвету (серый), ни по форме даже отдаленно не напоминающее изящный и легковесный, удивительно подвижный розовый вишневый лепесток. Правда, каждый вечер при искусственном освещении павильон разительно преображался. Поражали игра неоновой подсветки, музыкальное сопровождение. Сложная подсветка с тонкими цветовыми переходами, мягкое перемещение полутонов по кругу, ритмичное их скольжение по крупным, выступающим «ребрам» вдруг совершали чудо — павильон становился легким. Теперь посетитель в такой нежной гамме цветового декора легко мог представить Японию весной, когда розовая дымка цветущей сакуры окутывает острова.

Знаменитое чешское стекло, производство разнообразной бижутерии стало темой павильона Чехословакии. Сверкающий, словно драгоценный кристалл, горящий в лучах жаркого солнца и вечернего неонового половодья, он казался сказочным хрустальным дворцом.

Выставочное сооружение Британской Колумбии демонстрировало значительную роль леса в экономике этой страны. Взметнувшиеся ввысь разновысокие исполинские бревна, соединенные не то в обелиск, не то в весьма оригинальную современную скульптуру, были необычайно декоративны и в то же время создавали редкий по выразительности образ.

Своеобразным архитектурным решением отличался павильон Австралии. Это было высокое подвесное сооружение — мощная конструкция, напоминающая огромное, удивительного вида животное с вытянутой длинной шеей и маленькой головой. На этом, по сути дела, исполинском кронштейне висел, словно в зубах гигантского животного, объем павильона. Интересными оказались и техническое решение, и необычный, зрительно очень емкий образ как бы шагающего по выставке динозавра, несущего в сомкнутых челюстях «материк».

Но все же в создании общей картины выставки, ее поистине фантастического облика значительная роль принадлежала сугубо современным павильонам, построенным с учетом новейших технических достижений и имеющих нередко сверхсложный, скорее даже принадлежащий будущему архитектурный и эмоциональный облик.

Архитектура многих подобных павильонов представляла собой настолько удивительное зрелище, что нередко невозможно было говорить о ней как об архитектуре. В одних случаях это был облик чисто технических сооружений или нарочито подчеркнутая технизированность. В других — конструктивная система создавала основу для таких форм, которые в силу необычайной пластической выразительности выглядели как скульптуры.

Архитектура павильона США на ЭКСПО-70, так же как и на предыдущей Всемирной выставке 1967 г. в Монреале, демонстрировала уникальные технические решения. Значительного размера пневматическое покрытие эллипсообразного очертания перекрывало единое обширное пространство павильона, площадь которого была одиннадцать тысяч семьсот восемьдесят шесть квадратных метров (142X83 м).

Эстетический образ сооружения не представлял интереса, скорее вызывал удивление некоторой диспропорцией между относительно невысокими стенами, размер которых к тому же скрадывался тяжелой темно-фиолетовой окраской, и огромным белым простеганным покрытием. На визуальное сокращение объема павильона было рассчитано значительное заглубление сооружения, что также прежде всего говорило не столько об удачном художественно-образном проектировании, сколько о технических возможностях американских строительных фирм.

Сугубо технизированный облик имело и выставочное здание Великобритании — на высоких ажурных фермах были подвешены прямоугольные объемы. Цветная гамма всей сборной конструкции, свободное «парение» выставочных интерьеров с почти прозрачным ограждением, открытое под ними незаполненное пространство — все подчеркивало индустриальность сооружения и, следовательно, его весьма своеобразную систему эстетического оформления. Художественный образ в целом был построен на несомненном акценте на активном использовании принципа «машинного» эстетизма.

Столь же откровенное обращение к индустриальным формам как единой основе общего конструктивного и декоративного решения демонстрировали павильоны Франции и Италии: в итальянском — мощное сопоставление двух длинных остекленных объемов, как бы варьирующих в современных материалах и технических возможностях тему падающей Пизанской башни, во французском — соединение одетой в стекло, геометрически четко очерченной нижней части сооружения с взлетающими над ней четырьмя огромными полусферами, придающими всему строению фантастический вид.

Разнообразное варьирование форм ультрасовременного сооружения с активным использованием новейшей технологии и разнообразных материалов характеризовало множество павильонов ЭКСПО-70. Именно такими были выставочные здания стран Латинской Америки, большинства Скандинавских стран, Кипра, Монако, Алжира, Танзании, Габона, Пакистана и др.

В иных сооружениях сложного современного силуэта можно было увидеть и определенную социальную нагрузку. Так, в четком индустриальном облике павильона Кубы соединение остекленных и неостекленных металлических конструкций, как бы вырывающихся из стандартной системы опор сооружения, создавало ассоциативный образ протеста, мощного рывка из тяжелых пут, сковывающих движение к свободе.

Во многом фантастический облик архитектуры ЭКСПО-70 определялся не только активным обращением к пластическим решениям, превращающим архитектурную конструкцию в скульптуру, но и нередко прямым использованием в ней системы органических природных формообразований. Павильоны напоминали прозрачные, исполинских размеров кристаллы. Своеобразное применение законов бионики в архитектуре рождало конструкции, напоминающие развернутое крыло бабочки, перо птицы, диковинное туловище насекомого. Общий архитектурный ансамбль выставки был настолько пестр и неоднозначен, несмотря на единую объединяющую идею города будущего, что многим посетителям он представлялся полным хаосом.

В действительности выставочное пространство демонстрировало на редкость логичное развитие системы пространственного проектирования в соединении с общим архитектурно-художественным решением. «Древообразная структура», организуя в целом постоянное наполнение территории выставки огромным пульсирующим людским потоком, создавала несомненно целостный ансамбль, особенно в его центральной части. Но надо признать, что наиболее четко контур «дерева» читался в организации тематических зон и привязке их к центральной части с главными сооружениями выставки и фестивальной площадью. Архитекторы и журналисты считали, что периферия структуры была «размыта», теряла свою выявленность. В известной мере эти высказывания небезосновательны. Многокилометровая система транспортных коммуникаций — прозрачных, приподнятых над землей труб, по которым «плыл» нескончаемый поток посетителей, рассматривалась как «ветви» грандиозного дерева. Они тянулись от центра, проходя по семи субплощадям, и заканчивались у пяти входных ворот. «Листья» на этих «ветвях», представлявшие архитектуру служебных сооружений, торговых павильонов, информационных и других служб, были действительно почти индифферентны, не акцентировали внимания посетителей и в силу своей утилитарности и предельной простоты не могли составлять закономерное и логичное продолжение основных ярких и необычных сооружений.