20000 километров по Сахаре и Судану - Геншорек Вольфганг. Страница 36

Он еще застал теплую осеннюю погоду. Живописные горные ландшафты, яркое солнце, замечательные памятники древности — все это отвлекало Барта поначалу от тяжелых мыслей. Однако при всем своем интересе к красотам природы и к культуре Барт не упускал из поля зрения и проблемы современности. «И это поселение, — рассказывает он об одном из мест, где был устроен привал, — пришло в запустение… вследствие вымогательств правительства… Из 25 семейств только 5 еще не ушли, но и они во главе с нашим хозяином собрались последовать за ними».

Первый более или менее крупный пункт назначения был Кара-Хисар. Здесь Барту не удалось обнаружить следов античной культуры, но зато ему попалась средневековая крепость на скалах, представлявшая для него большой интерес. 9 ноября путешественники пересекли изрезанную бесчисленными ущельями пограничную горную цепь между Ликсом и Ирисом и 14 ноября достигли наконец Токата. Два дня спустя группа прибыла под проливным дождем в Амасью, город, оказавшийся поистине сокровищницей для археолога.

После нескольких дней отдыха путешественники двинулись дальше, в область Бузук. «Весь этот район, — записывает Барт, — весьма желательно обследовать и выполнить топографическую его съемку». Во внушительных развалинах на городище Богазкёй он узнал сильно укрепленную столицу древней Птерии. К сожалению, он пробыл здесь слишком мало и не мог заняться систематическим обследованием этой территории.

Через холмы Капак-Тепе путешественники добрались до Йозгата в самом сердце Малой Азии, оттуда — до живописного древнего Кайсери, а затем — до расположенного неподалеку Уэргиба — красивого, чистого города, населенного приблизительно на две трети мусульманами и на треть греческими христианами. При возведении построек здесь были использованы, как отметил Барт в своих путевых заметках, старинные развалины: «Уэргиб с двух сторон — с западной и восточной — окружен отвесными туфовыми скалами, источенными во всех направлениях древними пещерными жилищами. Новые постройки большей частью примыкают к этим пещерам; одновременно эти огнестойкие жилища, сохранившиеся с древних времен, используются как хранилища».

2 декабря Генрих Барт прибыл в Кир-Шехр — живописный, оживленный город-сад, расположенный к юго-востоку от торгового центра Ангоры (Анкара). Главное, что Барта поразило здесь, это полный застой в местном производстве, что было связано с наплывом из Западной Европы готовых изделий. «Для европейца здесь может представлять интерес лишь высокая гора с крепостью на ней. У западного и южного подножия горы простирается город с его многочисленными древностями».

Покинув Анкару, путешественники выбрали юго-западное направление. Уже заметно похолодало, поэтому они ускорили темп движения Недалеко от Сиди-Гази группа повернула на юг, чтобы добраться до фригийских царских могил. «К счастью, не было недостатка в солнечном освещении, и мы любовались этими прекрасными памятниками старины, которые предстали перед нами во всем великолепии… и разглядели все детали неглубокого захоронения. Однако солнце уже не грело, и пронизывающий холод был серьезным препятствием для точных зарисовок».

И все же Барт сделал здесь немало набросков, подробно описал многие захоронения, чем внес существенный вклад в историю открытия этого богатого культурным наследием края.

Зима обрушилась на путешественников внезапно — сильными снегопадами и холодами, так что группа поспешила к месту своего назначения. Последний отрезок пути был для них жестоким испытанием: «Дорога от Исник до Карамюрселя была самой утомительной во всей поездке, но я терпел, особенно когда сопоставлял свое теперешнее положение с тем, что испытал в Сахаре знойным летом 1855 года. Снежная вьюга продержалась целый день и не доставляла никакого удовольствия, ибо сопровождалась пронизывающим холодом; разумеется, дороги через горный хребет были отвратительны и даже опасны, только очень опытные проводники могли обнаружить их. Мы надеялись, что после перехода через гребень горы самое страшное останется позади, однако еще более невыносим оказался спуск к берегу залива. Когда мы спускались, снег начал таять, превратившись в льдинки. Их поднимал порывистый ветер и хлестал ими нас по лицу. Так, до предела измотанные, мы добрались до Карамюрселя и, к сожалению не найдя помещения с камином, должны были довольствоваться мангалом. Кроме того, мы прибыли лишь к вечеру, когда уже ничего нельзя было раздобыть, чтобы подкрепиться».

Теперь цель, к счастью, была уже близка. Рано утром они двинулись дальше и после полуночи, промерзшие и насквозь промокшие, прибыли в Скутари, а на следующий день переправились в Константинополь. Прекрасное, хотя и тягостное под конец путешествие было закончено. Это не было исследовательской экспедицией, стремившейся добиться новых научных открытий. Барту хотелось только расширить свои познания, которые он приобрел во время его первой поездки по Средиземноморью и которые ограничились тогда прибрежным районом, изучив глубинные районы, и при этом прежде всего хозяйственную жизнь. Кроме того, многонедельное путешествие было попыткой бежать от личных неурядиц, которые посыпались на Барта по возвращении его из Англии. Втайне он даже надеялся найти себе должность в ганзейском консульстве в Константинополе, но и эта надежда не оправдалась.

Горькие разочарования

4 января 1859 года Барт вернулся в Берлин и, решив обосноваться здесь, снял на Шеллингштрассе квартиру. Дальнейшая его судьба в значительной степени зависела от друзей, Он знал, что сможет полностью на них положиться. Его патрон Бунзен писал ему накануне нового, 1857 года: «Вы очень красочно описали то, что принес Вам ушедший год. Меня радуют мудрость и точность Ваших наблюдений. Нет лучшей школы жизни, чем сама жизнь, а цена за приобретенную мудрость никогда не бывает слишком высокой. Разумеется, Вам было очень тяжело, но Ваше ревностное стремление к истине и самоотверженное служение великому делу, которому Вы посвятили последние годы в Африке и в Европе, помогли преодолеть все трудности и помогут в дальнейшем. Желаю Вам также удачи и здоровья после перенесенного почти сверхчеловеческого напряжения и лишений».

Ободряющее письмо послал ему и его учитель Бёк: «Если бы наши жизненные пути разошлись, я все равно бы помнил о Вас, даже если бы Вы и не достигли благодаря полным опасностей экспедициям всеобщего признания. Дружба идет от сердца, уважение — плод разума. Я же был к Вам сердечно расположен с тех самых пор, как познакомился с Вами…»

«Нестор» науки Александр Гумбольдт также заверил его в своем глубоком уважении в письме от 26 февраля 1859 года: «Я сильно сконфужен, дорогой коллега, что страх перед Вашим непреодолимым для меня третьим этажом… так долго препятствовал посетить того, кого мы хотели бы полностью назвать своим, того, кому мы обязаны открытием целой части света. Я на днях серьезно беседовал с Риттером и регентом [34] о Ваших пожеланиях и надеюсь, что все они будут удовлетворены».

Но судьбе угодно было распорядиться иначе: за очень короткий промежуток времени все три покровителя умерли: Карл Риттер — 28 февраля 1859 года, Александр Гумбольдт — 6 мая 1859 года, Кристиан Карл Иозиас Бунзен — 28 ноября 1860 года. Особенно тяжелой для Барта была потеря Риттера, хотя это печальное событие и стало поворотным этапом в его судьбе. Место Риттера как председателя Географического общества занял профессор Дове, а Барт был избран вторым председателем. Когда же Дове в апреле 1863 года в связи с загруженностью сложил с себя обязанности первого председателя, Барт занял его место. С особым энтузиазмом он работал над созданием фонда Карла Риттера — для поощрения путешествий, имеющих научные цели. К первым мероприятиям, проведенным с помощью этого фонда, относилось выяснение судьбы пропавшего без вести в Африке (в мае 1855 года) Эдуарда Фогеля. В Комитет фонда, основанный в июле 1860 года, вошли Генрих Барт, Юстус Пертес и Август Петерман.