Архангелы и Ко - Чешко Федор Федорович. Страница 23
Чёрный Мак пожал плечами и склонился над пультиком интеркома. Пока он терзал сенсор вызова «груши на кишке», Матвей успел посоветовать Клаусу употреблять поменьше выражений немецкого образца: сам же сказал, что времени мало!
Наконец, интерком откликнулся голосом Шостаковского секретаря Фила: «Слушаю.»
– Ситуация продолжает ухудшаться, – резко сказал Мак-Макумба. – Господин капитан категорически настаивает на присутствии господина Шостака в рубке.
– Я же сказал – через минуту! – Не менее резко ответил Фил. И отключился.
– Он сказал! – злобно фыркнул Большой Мак. – Он это уже три раза…
– Клаус, в новых отсеках следилки есть? – быстро спросил Матвей.
Кадыр-оглы вскинул на него непонимающий взгляд, потом, сообразив наконец, буркнул:
– Может, и есть, только мне они не подконтрольны.
– Ага… – оттолкнув Макумбу, Молчанов щёлкнул ногтем по интеркомовскому псевдику вызова. Услыхав из динамика очередное Филово «слушаю», спокойно сказал:
– По поручению капитана. В рубке намечаются кое-какие проблемы. Может понадобиться присутствие господина Шостака.
Биг Мак раскрыл было рот, но подавился негодующей репликой, увидев под самым своим чёрным носом Матвеев кулак (весьма, кстати, немаленький). А Фил, зеваючи, вымямлил недовольно: «Что-нибудь серьёзное?»
– Пока ерунда, – очень натурально извиняющимся тоном выговорил Молчанов. – Но впоследствии…
«Вот впоследствии и поговорим. Я не стану будить господина Шостака из-за ерунды», – отрезал секретарь Фил. И отключился.
– Так эти ублюдки что?! Эти ублюдки до сих пор спят?! – захлопал глазами Макумба.
– Этих ублюдков там давно уже нет, – медленно, чуть ли не по слогам выговорил Молчанов. Он чувствовал, что осколочки вроде заваренных ящиков с землёй и кодового приспособления на оживляющем пульте «Вихря» вдруг сами собой принялись укладываться в безукоризненную мозаику. Жаль только, что любоваться этой мозаикой именно сейчас не было никакого желания. Дело в том, что… Ведь «услышать» – далеко не то же самое, что «осознать», правда? Так вот, в этот самый миг Матвей ОСОЗНАЛ, наконец, какая-такая напасть приключилась с кораблём под названием «Каракал». И результаты этого осознания немало озадачили осознавшего. Кажется, ещё не так уж давно кое-кому жизнь была тяжка и тосклива. А теперь, когда от этой тяжести наметилось избавление, вдруг извольте-ка… Липкий мерзостный пот по всему телу, барханная сухость во рту, подламывающиеся колени – даже пришлось за пультик интеркома схватиться, чтоб не упасть… И дикая злоба на Каракаловский экипаж, с немым интересом вытаращившийся на бухгалтера Бэда Рашна. Делом нужно заниматься, сволочи! Делом! Спасать нужно – корабль и всех, кто на корабле… то есть все-то пускай сами для себя стараются, но уж некоторых… А вы… Чего уставились – вусмерть перепуганного человека не видали?!
Тут до Молчанова с лёгким запозданием дошло, что Клаус, Мак и папаша Лафорж вовсе не испугом его наслаждаются, а ждут объяснений тезису про «ублюдков там нет».
– Эт… кха-кхе… Это был не человек, а комп-имитатор, – хоть и не с первой попытки, но заговорить более-менее членораздельно всё-таки удалось. – Именно комп, а не брэйн: с логикой у него не очень… Расчёт на конкретную ситуацию, узкий набор вариантов ответа, выбор по интонации и содержанию запроса. А сами глубокоуважаемые, небось, уже в глиссере…
Тут Матвей на какое-то время позабыл о страхе смерти, поскольку соизмеримо испугался, что капитана Клауса Генриха вот-вот хватит инсульт. Глаза капитана Клауса улезли как-то уж чересчур далеко от природою назначенных мест, челюсть отвисла чуть ли не до пояса, кожа на лице жутко задёргалась…
– Это же как?! – с видимым усилием высипел капитан Клаус, – Это они всех просто бросили?! – Он внезапно метнулся к главному пульту и столь же внезапно замер на пол-дороге. – А мы даже заблокировать шлюз глиссер-ангара не можем! Так и убегут, грязные свиньи! Просто взяли и бросили…
Молчанов мрачно ухмыльнулся:
– Маленькая поправка, герр капитан. Нас не бросили. Нас кинули. Сказать, через что? Единственное утешение: имею основания полагать, что хреном солёным они попользуются, а не «Вихрем»!
– Слабое утешение, – как-то сразу погасший Клаус запереминался растерянно, зыркая то на главный (иначе говоря – «человеческий») пульт, то на престарелого программиста. Престарелый программист, кажется, с тупой обречённостью повторял одну и ту же операцию, выслушивал очередное «анэвэйлбл…» и начинал опять.
А большой чёрный Мак дисциплинированно исполнил капитанское указание и заглушил-таки свой прозекторский юмор. Правда, заглушил несколько неожиданным способом: стуком зубов. Собственно, большой Мак был уже не чёрным, а серым и очень мокрым. Тоже, поди, осознал наконец…
И Матвей вдруг очень ясно понял одну вещь… верней, даже две вещи он понял. Наскоро проанализировав внутреннее своё состояние, он окончательно убедился: умирать ему если и хочется, то во всяком случае, не сегодня. А проанализировав внешний вид Каракальского экипажа, бухгалтер Рашн столь же окончательно убедился еще и в том, что рассчитывать приходится только на себя одного.
Господи, и какое же это непрошибаемое дурачьё распускает вздорные слухи, будто бухгалтер – скучная кабинетная профессия?! Дурачьё… Сам-то ты лучше? Ну чем тебе плохо было на Новом Эдеме, чем?! Сейчас бы тихо-спокойно ковырялся в навозе или отдыхал бы в уютном теплом хлеву… Нет же, идейкой, вишь, соблазнился, дебил ты дебильный! Вот и крутись теперь…
Отстранив с дороги Клауса, Молчанов подошел к чиф-брэйну и двумя пальцами за шиворот вынул из-за контактора папашу Лафоржа (лопоухий старец мало что не сопротивлялся, а даже, кажется, тихонько мерсикнул).
– Что вы пока можете контролировать? – резко спросил Матвей, усаживаясь в пользовательское кресло.
Ответил (причём на удивление быстро и деловито) Клаус:
– Только жизнеобеспечение и некоторые второстепенные системы… кажется. Например, гипносон – уже после того, как это началось, я без проблем выключил твой, а остальным пассам без проблем же вварил на полную: и им спокойней, и нам сейчас только паники нехватало…
– Вручную запустить реакторную катапульту и аварийные двигатели нельзя? – Матвей разминал пальцы, как пианист перед сольным концертом.
– Вручную? Кетменём, что ли, реактор из отсека выковырять?! Или как там это звалось – ломом?! Периферийные экшн-процессоры закуклились и не реагируют ни на что, понимаешь ты или нет?!
– Не ори, – буркнул Молчанов, принимаясь барабанить по сенсорам.
Так, что тут наваял этот ушастый антиквариат? Перезагрузил взмиражившиеся программы? Идиот… А, не идиот – он ещё не знал, что это сознательное нападение… Перезагруженное, естественно, тут же накрылось… Так… Молодец, дедушка, молодец. Просто, но действенно: активировал фискал-регистратор; выяснил, что сюда грузили за период с… ого! Да вы, дедуля, перестраховщик… Ага, конечно же – вот оно. Ну да, прямо так сразу и уделитивать! Идеалист вы, дедуня… Естественно, защита – а вы как себе думали? Очень неслабая защита, и вам она, конечно, оказалась не по… Что, взломано?! Да вы, дедулечка, просто-таки герой! Так… взломано, стёрто… вот это зря: нужно было не делитить, а для верности переформатировать весь сегм… Ого! Всё, дедушка, снимаю перед вами шляпу: похоже, ваша настоящая фамилия Молчанов. Переформатировано и перезагружено. Всё правильно. Не понятно только, почему это не сработало.
Да уж, глубокоуважаемый папаша Лафорж, на пенсию вам явно рано. Никто на вашем месте не мог бы совершить большего. Даже сам великий Молчанов уселся в одну лужу с вами. Великий Молчанов за несколько лет праздности вконец потерял сноровку. Так что – увы! – похоже, будто к «Каракалу» со всем его содержимым подкрался-таки большой красивый абзац. Жаль кораблик. И содержимого жаль – особенно некоторых отдельных его представителей. Но жаль там или не жаль, а абзац подкрался-таки. Вдруг. Незаметно. Можно даже сказать – невиди…
Стоять!!!