В старой Африке - Быстролетов Дмитрий Александрович. Страница 24

Разгоряченная я возбужденная «фантазией», толпа нетерпеливо разглядывала девичьи тела. Они слегка дрожали, чуть слышно звенели бубенцы. Музыка зазвучала громче и веселее — танцовщицы оживали, поднимали бубны высоко над головами и хором вскрикивали в такт мелодии. Их желтовато-бронзовые тела вились, каждая мышца плясала свой особенный танец, груди трепетали…

Музыкант ускорил темп. «Ай! Ай! Ай!» — вскрикивала толпа. Порядок нарушился, но, когда первый потерявший голову человек выскочил на арену, музыканты сделали громкий аккорд и оборвали мотив. Девушки убежали, разгоряченная толпа недовольно рычала.

На арене опять перемена. Снова появился заклинатель змей. Четырьмя досками он вместе с помощниками огораживал небольшую площадку. Потом внесли две корзины, долго тыкали в них палками и, наконец, вытряхнули на площадку двух разъяренных змей.

Змеи были приблизительно одинаковы по размерам. Сначала они пытались расползтись, но палками их бросали друг на друга, и змеи начали бой не на жизнь, а на смерть. Толпа издала крик жестокой радости и стихла. В напряженной тишине слышался отвратительный шелест пресмыкающихся. Они приподнялись на хвостах и начали медленно сближаться— рывками, по сантиметрам. Сделают движение — и замрут на месте, покачивая маленькими головками. Пасти широко раскрылись, тонкие язычки торчали вперед… «Х-х-х…» — шипели обе от ярости и предсмертной тоски… И снова рывок… И снова покачивание…

Гадины сближались. Ближе… Еще ближе… «Х-х-х», — слышится в мертвой тишине их мерзкое шипение. Ван Эгмонд платком отер со лба крупные капли пота…

Молниеносно одна из змей кинулась вперед, схватила другую за челюсти и втянула ее голову в свою раскрытую пасть. Всё произошло мгновенно, почти неуловимо для глаз. Рывок! И вот уже обе лежат на песке… Одна начала заглатывать другую, в тишине слышен хлюпающий звук… Отдохнет, полежит неподвижно и снова всасывает торчащее из пасти тело другой. В смертельном отчаянье побежденная вилась кольцами, подбрасывалась вверх, завязывалась узлами, цеплялась за выступы почвы и все-таки глубже и глубже уходила в глотку. Минуту у раскрытой пасти судорожно дергался тонкий хвостик, потом скрылся и он. Гнусно раздувшуюся гадину загнали в корзину. Люди ревели и наступали на арену.

Ужасное зрелище вывело из себя и сдержанных европейцев. Лионель держал руку на кобуре пистолета… Гай забыл, что это и есть тот момент неописуемого возбуждения африканской толпы, который он обязан взять на пленку. Сейчас ему было не до работы…

Тэллюа тоже вне себя.

— Теперь смотри, Большой Господин… Будет самое большое, — с трудом хрипит она сквозь зубы.

Загипнотизированные, объятые порывом возбуждения, они не услышали ни топота, ни звука шагов. И вдруг Гай, как будто вышел из тумана, медленно оглянулся, увидел притихшую толпу и бледные лица Лионеля и Лоренцо.

По арене прямо к ним шел араб-рабочий. Откинувшись назад, он прижимал к груди груду золота — кубок, чашу, браслеты… За ним двигались еще двое. На самодельных носилках они несли безжизненное тело европейца — его бледная голова свесилась, льняные волосы мели песок.

Подойдя, носильщики осторожно опустили на землю тело и положили рядом искрящиеся на солнце сокровища.

— Золото!! — пронзительно взвизгнул Лоренцо. — Наконец-то!!

Глава 8. Смерть профессора Балли

Раненый открыл глаза.

— Мсье, подойдите поближе, — пролепетал он дрожащими губами.

Три европейца склонились над ним. Гай бегло осмотрел распростертое тело. На груди и спине большие кровоподтеки.

Переломов, видимо, нет, но лицо посерело и неестественно осунулось, нос заострился, губы посинели. Лионель низко нагнулся к профессору:

— Что случилось, герр Балли? Ради бога, говорите!

— Я оставил носильщиков на привале. Стал один обходить горы… Натолкнулся на пещеру и клад… Три сундука… Разбил один и для образца взял… сколько мог унести… Недалеко от привала сорвался с тропинки. Порода здесь мягкая… Крошится под ногами…

— Значит, сокровища Ранавалоны найдены? Поздравляю, дорогой профессор! Вы скоро подлечитесь, отдохнете и…

— Я умираю, д'Антрэг… — прошептал раненый и бессильно закрыл глаза. — Слишком долго лежал без помощи… Все кончено… — Он слабо зевнул и с видимым напряжением прошептал: — Письмо… заранее заготовлено на случай… Деньги переведите… жене… Поручаю… забо… заботу… — Он замолчал.

Гай видел, как Лионель качнулся было вперед, чтобы сказать несколько слов утешения и надежды, но слова были бесполезны, ученый умирал. Страшным усилием воли он добился того, что попал в лагерь живым, и теперь силы быстро оставляли его исковерканное тело.

— Где… граф? — чуть слышно, не раскрывая глаз, спросил раненый. — Нужно передать… место…

Лионель вскочил.

— Сейчас, профессор… Эй, где мсье де Авелано? Вокруг теснилась толпа легионеров и туземцев. Все молчали.

— Я спрашиваю, где начальник экспедиции?

— Побежал к своей палатке, мой лейтенант, — ответил Сайд.

— Зачем? Наверное, за лекарствами. Сейчас позову… В одну минуту! И Лионель тоже исчез.

На бескровном лице умирающего выступили мелкие капли пота. Дыхание стало редким и глубоким. Вдруг он открыл глаза и увидел Гая.

— Кто… вы?

— Друг Лионеля и ваш, профессор. Чем могу помочь? Несколько минут мутнеющие глаза смотрели на Гая, как будто ничего не видя. Потом бескровные губы шевельнулись:

— Времени нет… Слушайте… Гай нагнулся ниже.

— Золото…

Раненый вздохнул.

— Лежит… — Губы его дрогнули: — Вблизи… Стеклянные глаза уперлись в небо. Герр Балли был мертв.

Лоренцо спешил во главе отряда рабочих. Гай был удивлен происшедшей с ним переменой: шляпа съехала набок, волосы прилипли к потному лбу, усы обвисли — он стал похож на пьяного.

— Ну, дорогой профессор, я готов! — закричал он еще издали. — Носильщики, охрана, все организовано по вашему плану! Вы будете довольны, уважаемый друг!

Путаясь длинными ногами от нетерпения, он торопливо подбежал и присел на корточки:

— Итак, я слушаю, милый Балли! Вот карта. Укажите место. — Он наклонился к трупу. — Ведь это недалеко, а? Но без вас мы ни за что не найдем в этих проклятых горах. Ну-с, я к вашим услугам!

Напряженное ожидание.

— Профессор, вы… — Лоренцо смолк.

Из-под съехавшей набок шляпы виднелись только рыжие усы. Они вдруг задрожали… Медленно-медленно Лоренцо поднял перекошенное лицо и взглянул на Гая потерянными глазами.

— Умер! — отрезал тот.

— Как… умер? — с трудом шевеля побелевшими губами, переспросил Лоренцо. — Умер?! Не может быть!!!

Гай молча пожал плечами.

— А золото?

— Не успел указать место.

Но Лоренцо не слушал. В отчаянии он бросился на колени и исступленно схватил умершего за плечи:

— Герр профессор… Профессор… Балли… Черт!.. Потом он поднялся и подошел к Гаю.

— Он указал вам место!

— Нет.

— Не врите!

— Не забывайтесь, граф!

— Я все узнаю!

В упор они долго сверлили глазами друг друга. Перед Гаем стоял оскаливший зубы волк.

— Мы готовы, господин.

Отряд носильщиков выстроился перед Лоренцо. Позади слуги держали под уздцы трех верблюдов. Появился Лионель и подбежал к Гаю.

— Ван Эгмоид! Я обыскал все становище… Ах, вы здесь, граф! Герр Балли… Вы успели поговорить?

Не отвечая, Лоренцо повернулся к своему отряду.

— Забрать! — указал он старшему на золотое блюдо и стоявшую на нем чашу с драгоценностями. — Перенести в мою палатку! Поставить надежную охрану! Отвечаешь головой!

Сунув руки в карманы, он отошел прочь.

Гай вспомнил о Тэллюа и увидел ее одновременно. Она уже успела побывать у себя, переодеться в простую черную юбку и гандуру и привести с собой служанок. Когда Лоренцо со своими людьми скрылся из вида, Гай с Лионелем поглядели ему вслед и растерянно остановились перед трупом. Но Тэллюа уже подала знак, женщины подняли умершего и перенесли в его палатку. Начался печальный обряд приготовления к погребению. Тем временем Лионель и Гай сложили вещи умершего. Письма и деньги Лионель спрятал в свою походную сумку. Когда женщины приступили к омовению тела, они вышли из палатки. Закурили.