В старой Африке - Быстролетов Дмитрий Александрович. Страница 53

Идти по ровному месту в условиях экваториальной гилей нелегко, но пробираться по лесным дебрям напрямик, через камни и рытвины, при значительном наклоне почвы — еще труднее. Носильщики карабкались по камням с тяжелой поклажей на головах совершенно босые, но и Гаю в сапогах крепко доставалось от беспрерывного выворачивания ступни и от ушибов при частых падениях. Лианы и зелень прикрывали поверхность примерно до уровня колен, и нельзя было правильно рассчитать положение ступни по отношению к поверхности. Через несколько часов у него заболели суставы ног от перенапряжения и голова от сотрясений. Несколько раз он тяжело упал — сказывалось отсутствие пальцев на одной ноге — и довольно сильно ушибся. Часов в одиннадцать дня сапог заклинился между камнями, Гай упал на бок и слегка вывернул ногу в щиколотке. Минут пять он стоял молча, сжав зубы от боли, потом сгоряча сделал несколько шагов, но боль заставила остановиться. Прихрамывая и опираясь на палку, он потащился было дальше, но к полудню выбился из сил.

— К черту, давай отдохнем, Мулай! — наконец не выдержал он и повалился на камень.

— Да, но…

— К черту всякие «но»!

— Но…

Голова трещала, и щиколотку ломило, в длинные споры пускаться у него не было сил. Гай молча смотрел на капрала, глаза в глаза. Мулай замялся, но все-таки вытянул руки по швам и отчеканил:

— Сейчас дождь, бвана. Идти дальше надо.

Он указал рукой на другой склон узенького оврага. Гай посмотрел на тучи, прислушался к отдаленному грому. Карабкаться по камням вверх он не мог. И, словно читая его мысли, носильщики загудели: они уже сбросили ноши, им тоже хотелось отдохнуть, и они глухим ропотом поддержали начальника.

— Ладно. До дождя успеем!

Получше устроив ногу, Гай хотел прилечь, но услышал странный шум, который не был громом. Поднял глаза и увидел, как вверху, метрах в двадцати, в том месте, где овраг резко загибался в сторону, мгновенно выросла стена тускло блестящей грязи, веток и сучьев. Через секунду грязь, обломки и мутная вода с шумом обрушились на людей.

Так поймал экспедицию ливень, который уже грянул где-то выше по склону горы: он опередил тяжелое движение туч. Сейчас поток достиг и оврага.

Несколько секунд Гай несся вниз среди сучьев и камней. Потом завяз в необычайно пышном кусте на нижнем изгибе оврага, ухватился за ветви и приподнялся на руках. Кругом было почти темно, небо рассекали во всех направлениях чудовищные молнии, воздух сотрясался от взрывов. Мертвый фиолетовый блеск изменил очертания предметов, и Гай с трудом нашел удобный развилок ветвей, пролез в него и выбрался из ревущей воды, которая уже переполнила овраг и катилась прямо через кусты вниз по склону. При вспышках молнии Гай увидел еще несколько фигур — люди спасались из потока, карабкались в лес.

Через четверть часа выглянуло солнце, лес расправил свой наряд и заблистал новой красотой. Что же случилось с отрядом?

Из кустов вынули три исковерканных трупа, избитых камнями, исколотых и распоротых сучьями. У одного носильщика позвоночник был переломлен так, что труп сгибался, как резиновый. Пяти человек не было, и напрасно люди кричали, звали, обследовали местность далеко вниз и ждали потом до вечера. Из двадцати четырех человек в живых, кроме ван Эгмонда, оставалось шестнадцать: капрал и пятнадцать носильщиков, в том числе великан Тумба. Все получили легкие ушибы и ссадины, но серьезно никто не пострадал. Оставшиеся сохранили способность двигаться, и караван утром мог тронуться дальше.

Потери в снаряжении были не менее значительными. Гай тщательно обыскал все кусты под горой, но все, что судьба им оставила, было найдено вблизи, до изгиба: первый мощный удар воды поднял тюки и ударил их о кусты на месте, где овраг резко поворачивал в сторону. При этом всплеске спасся Гай и остальные, а тюки даже не развязались: вода просто вдавила их в плотную зелень. Но люди и тюки, обогнувшие место изгиба, погибли: далеко внизу, среди мокрой зелени нашли не только изуродованные трупы, но и отдельные вещи — банки со спичками, концентратами, глюкозой и солью, коробки с патронами, ружья. Три четверти имущества было потеряно, но самое ценное сохранилось. Экспедиция могла существовать, могла идти вперед. Теперь главное заключалось в форсировании марша, потому что людей осталось больше, чем запасов. Гай беспрерывно ощупывал болтавшуюся через плечо сумку с инструментами и компас на шее: раз сохранилось это — значит, сохранилась и жизнь. Возвращаться обратно было далеко, сворачивать в сторону — опасно, ведь ему дали не общую карту, а вырезку в виде ленты, на которой был отмечен маршрут и ничего больше, ни одного упоминания о человеческом жилье.

Вечером Гай собрал людей и через капрала объяснил им положение. Вещи перепаковали так, чтобы каждый мог получить свою долю груза. Трупы оттащили в кусты.

Когда все поели, Гай приготовил себе мягкое ложе и лег. Мысли теснились в голове, обгоняя друг друга: об ускорении марша, о необходимости усилить поиски дичи. Они приближались к болоту, где будет птица.

Кто-то тронул его за плечо. Гай открыл глаза. Тумба.

— Бвана, где ящик?

— С патронами? Зачем они тебе? Великан нетерпеливо отмахнулся.

— Где маленький живой человек? Гай засмеялся. Дети!

— Иди спать, Тумба!

Он повернулся и закрыл глаза. Так вот, завтра… Снова рука на плече, на этот раз она тяжелая и твердая.

— Бвана, где маленький человек, который наша жизнь? Где?

Большие черные глаза смотрели в упор, возбужденно и требовательно. За спиной великана торчали головы других носильщиков и капрала. «Весь лагерь на ногах. Что за черт…» — мелькнуло в голове Гая.

Он сел и заговорил спокойно, с улыбкой:

— Представления больше не будет! Пластинка унесена водой, потому что тюк раскрылся, ящик выпал из него и был разбит. Ложитесь спать!

Но люди не двигались с места.

— Ящик не надо, — заявил Тумба. — Надо маленький человек. Ты говорить — мы жить, пока он жить. Ты сам говорить. Где он?

Вокруг Гая плотное кольцо людей. «Самое скверное — капрал среди них, — думал он. — Тянет шею из-за спины, дурак, вместо того, чтобы протиснуться вперед и стать с оружием рядом со мной!»

Спокойно Гай растолкал людей и нашел в кустах разломанный ящик. Показал его, разломал совсем и вынул пружину. Объяснил значение пружины и зубчатых колес. С размаху бросил дощечки в огонь костра, а механизм — обратно в кусты. Вытер руки о штаны. Сунул в рот сигарету.

— Ну, поняли? Все! Спать! Капрал, уложи людей! Живо! Гай повернулся было к своему ложу, но Тумба опять шагнул вперед.

— Маленький человек умирать? — спросил он громко. — Он тонуть?

— Его не было, Тумба! Слышишь! Не было! Ты видел пружину? Была только пружина!

Носильщики смотрели из темноты, их глаза светились красным светом от пламени костра. Потом все понуро разошлись и покорно легли на землю.

Гай смертельно устал от хождения по камням… От катастрофы… От своей оплошности… Лежа на груде листьев, он глядел в темноту. Вскоре вой гиен и тявканье шакалов возвестили, что трупы обнаружены. Лесные похороны начались.

Жгучая боль за погибших… Жгучий стыд за свой промах.

Потом мысли естественно переключились на будущее. «Получен жестокий урок, — думал Гай. — На моей ответственности еще шестнадцать человеческих жизней, и я учту случившееся!» Он давал себе клятвы, самые торжественные и страшные, — быть более внимательным и человечным… Пытался закрыть глаза, но это не помогало: мертвые встали перед ним.

С горьким чувством Гай ковылял впереди своего поредевшего отряда, вновь и вновь обдумывал случившееся. Конечно, он сам виноват, что поддался слабости. Вместе с тем вчера произошло еще что-то другое, тоже очень важное: первые признаки падения дисциплины. Люди замялись, не сразу выполнили распоряжение, потом подчинились, но явно неохотно. Это было вчера. Ну, а что может случиться завтра? Ой, как скверно… А если бы они продолжали шуметь? Если бы начался бунт?

Гай не знал, что думать.