Два года на северной земле - Урванцев Николай Николаевич. Страница 15

Со сниманием шкур, что приходится делать немедленно, пока туши еще не замерзли, провозились до утра. Ночей пока еще нет, и в случае необходимости можно на улице работать хоть целые сутки.

Погода стоит преимущественно пасмурная и туманная. С тех пор, как приехали сюда, солнца почти еще не видели. Температура держится ровная в пределах от -3 до — 5°. На севере и западе всюду виден отблеск водяного неба, свидетельствующий о наличности там больших пространств открытой воды.

Если «Седов» действительно пошел от нас на север, как собирался, он пожалуй смог пробраться очень далеко, может быть даже до северной оконечности Северной Земли. Этот вопрос нас очень интересует, однако наше радио еще не установлено, и здесь остается только гадать.

Разрешив на первое время мясную проблему, принялись за хозяйство также и Ушаков с Журавлевым, освободив Ходова на разборку ради о имущества и монтаж станции.

Сегодня превращали быков в мясо. Все эти дни после ухода парохода они стояли у стены дама и лениво пережевывали жвачку сена, несколько тюков которого захвачена при выгрузке. Теперь оно кончилась; нужно было произвести неприятную, но необходимую операцию убоя. Ее выполнил Ушаков при помощи нагана, причем ему пришлось в одного из наиболее крупных быков стрелять в лоб подряд 5 раз, прежде чем тот свалился. Туши освежевали и подвесили повыше на специальные козлы так, чтобы собакам не достать, иначе не дальше как к утру от мяса останется одно воспоминание.

Сегодня первый день проглянуло солнце, но, увы, не надолго. С запада вновь нагнало тучи и туман, пошел снова снег.

Журавлев принялся за пристройку к северной глухой стене дома специального амбара для хранения мяса;, которое у нас за отсутствием пока места лежит в сенях. На улице его оставить, конечно, совершенно невозможно. Моментально «раскулачат» собаки, по образному выражению Журавлева.

Ушаков усердно конопатит щели на чердаке и в сенях, тщательно закупоривая каждую самомалейшую щелочку. Он по опыту на острове Врангеля знает, что во время зимних пург тончайшая снежная пыль проникает даже сквозь трещины, куда не пролезает лезвие столового ножа.

В полярных странах снег редко выпадает в виде хорошо всем известных хлопьевидных масс из изящных шестилучевых звездочек. Это явление лишь изредка наблюдается в штилевые дни в теплое время, каковым бывает период с мая — июня по сентябрь. В остальное морозное время влага осаждается тонкими игольчатыми кристаллам и толщиною в сотые доли миллиметра. Даже небольшой ветер, ударяя эти иглы друг о друга и о земную поверхность, измалывает их в тончайшую снежную пыль, наполняющую воздух. Пыль эта во время пурги проникает всюду в самые неожиданные места. Оставленный на улице пустой наглухо-закрытый, казалось бы совершенно плотно, без щелей, ящик или сундук вдруг оказывается после пурги набитым снегом доотказа. На чердаке против дырки от выпавшего гвоздя за ночь вырастает сугроб снега до метра высотой; неплотно прикрытая дверь в сени оказывается к утру изнутри заваленной до половины сугробом снега и т. д.

Наш чердак имеет пол, на нем будут храниться запасная теплая одежда, носильные вещи, обувь и прочее хозяйственное имущество. Поэтому чрезвычайно важно содержать его в порядке и чистоте.

Я занимаюсь разборкой оборудования. Вскрываю ящики, необходимое для текущих потребностей переношу в дом и раскладываю по полкам, остальное в оклад. Работа трудная, часов по 12–14 приходится одному ворочать тяжелые ящики, перебрасывая их с места на место. К вечеру так наломаешься, что с трудом разгибаешь спину.

Кроме того с сегодняшнего дня я дежурный на всю эту неделю. На моей обязанности лежит изготовление пищи, мытье посуды, уборка помещения, топка плиты, заготовка воды, дров и т. д. Хлеб пока еще есть, с парохода нам его дали килограммов 200. Впоследствии же придется заниматься и хлебопечением.

Хозяйственные обязанности, наиболее скучная и неприятная работа, были разложены на всех поровну. Раз в месяц в течение недели каждый должен был исполнять эту повинность. Правда, в конце концов дела было уже не так много, в особенности если работу распределить надлежащим рациональным образом, но всем нам она казалась самой скучной и сложной обязанностью.

Утром я угощал своих товарищей огромной порцией яичницы по крайней мере из 30–40 яиц на гигантской сковороде. К чаю подавал масло и сыр. Затопив затем плиту и вымыв посуду, ставил кастрюлю с куском мяса на огонь и уходил на работу. В 13–14 часов, за час до обеда, суп заправлялся рисом или другой крупой, сушеной зеленью, макаронами, — словом, что попадало под руку и на что находило вдохновение. На второе варился компот на несколько дней. Во время топки плиты в специальном баке таял снег, а впоследствии, когда море замерзло, лед для получения питьевой воды. Вечером, около 20 часов предлагался ужин из остатков от обеда и чай. Таков был наш несложный распорядок дня.

Сегодня с ночи, впервые за наше пребывание здесь, начался шторм с юго-запада. На море сильное волнение. Припай с морской стороны острова почти полностью разломало, но в проливе между островами лед держится по-прежнему крепко. Со штормом появились розовые чайки, до этого времени не наблюдавшиеся.

Розовые чайки (Rhodostethia rosea) принадлежат к семейству крачек и отличаются восхитительной бледнорозовой окраской. Они встречаются только в арктической области, и то весьма редко. Их видел лишь Нансен в районе северной части Земли Франца-Иосифа в период его зимовки с Иогансеном, несколько штук убила экспедиция Пайра и единичный сомнительный экземпляр наблюдал Джексон на мысе Флора. С. Бутурлин обнаружил их гнездовье в устьи реки Колымы. Это пока единственное место, где оно установлено с достоверностью. Прилетевшая стайка состоит из 20–25 штук взрослых индивидов. Они крутятся все время около скалистого мыса вблизи нашей базы, где прибоем очевидно выбрасывает различных мелких животных и, может быть, мелкую рыбешку. Когда очередной вал, прибоя, отступая, обнажает прибойную террасу, можно наблюдать, как чайки наперебой бросаются на отливающую воду и что-то ловят. Вместе с ними крутятся и моевки, — вид чаек, в районе наших островов весьма обыкновенный.

К сожалению, ни одного экземпляра розовой чайки добыть сегодня не пришлось. Порох и дробь еще не достали, они лежат в одном из ящиков, как назло где-то в середине штабеля, а стрельба из винтовки этих быстрых и вертких на лету птичек, конечно, была безрезультатна.

Юго-западный ветер пригнал льды, впрочем, довольно разреженные, а вместе с ними появился и зверь, исчезнувший было за последние дни. Сегодня убили 5 нерп и 2 зайца, причем всех благополучно достали.

Ящик с охотничьими принадлежностями, наконец, разыскался, наготовили дробовых патронов, но розовые чайки исчезли, как только юго-западный шторм сменился довольно свежим нордом. Чрезвычайно досадно!

Снегу кругом лежит уже порядочно, местами надуло сугробы до полуметра и более, на ровной же поверхности лежит слой сантиметров в пять. Решили попробовать собак.

Ушаков, хорошо изучивший восточно-сибирскую упряжку, запряг по этому методу. Сбруя и сани у нас имелись, они прибыли с Дальнего Востока, а центральный тяговой ремень «потяг» сделали из зайца, вырезав его из снятой чулком шкуры. Последняя режется по спирали, так что из кусков получается, примерно, 20 м отличного, необычайной крепости ремня толщиною и шириною около сантиметра. Прочность его, по словам Журавлева, такова, что свободно удерживает взятого на гарпун раненого моржа, развивающего, я думаю, в это время тяговое усилие до 2–3 тонн. К такому центральному потягу и прикрепляются собаки цугом попарно, симметрично по обе стороны. Две передние собаки являются передовыми, но одна из них считается главной и несколько выдается вперед. Управление производится только голосом. Передовыми Георгий Алексеевич взял Варнака и Мишку, являющихся одними из лучших во всей своре. Варнак, пожалуй, был самым сильным и крупным псом. Когда мы как-то из любопытства взвесили его, он потянул около 50 кг (49,7). Мишка же отличается большой сообразительностью. На пароходе он прежде всех устроился около камбуза, где очень быстро научился попрошайничать. Когда ему говорили: «а ну-ка, Миша, повой» или просто: «Миша, повой», он становился говорившему передними лапами на грудь и начинал протяжно и просительно подвывать, за что и получал, конечно, соответствующую мзду. Этим он снискал себе всеобщую популярность, кроме, впрочем, Журавлева, который его презрительно называл «подхалим».