Такой я видел Индию - Алаев Леонид Борисович. Страница 32

Джаты, наиболее многочисленные среди землевладельцев Северо-Западной Индии, считаются в принадлежащих им деревнях ничуть не ниже брахманов.

Весьма часты случаи, когда имущественное расслоение внутри низкой касты приводит к ее разделению — более богатые рвут связи с бедняками, присваивают себе другое кастовое название, создают новую легенду о своем происхождении, связывая себя с брахманами, кшатриями или вайшьями. Новая каста поднимается на несколько ступеней кастовой лестницы, а старая остается на прежнем месте.

Но каста — удивительное явление, подчиняющееся своим, не совсем понятным для наблюдателя законам. Касты различаются по «чистоте», а она включает много элементов. Например, еда. Чем длиннее список продуктов, запрещенных членам касты, тем последняя выше. Самые «чистые» те, кто не употребляет никаких продуктов животного происхождения, вегетарианцы, питающиеся только рисом и овощами. Если человек ест яйца, он уже не такой «чистый», если мясо или рыбу, то в некоторых районах ему уже не быть брахманом. Впрочем, это не абсолютное правило, как и прочие правила касты. Бенгальские брахманы, скажем, едят рыбу с большим удовольствием, не отказываются и от мяса. Их за это не осуждают — обычай! Но не один раз я слышал шутку, которая звучала едко для индийского уха:

— Бенгальские брахманы? А, это те, для которых лучший овощ — рыба?

Конечно, тот, кто употребляет спиртные напитки, бесконечно ниже того, кто их в рот не берет.

Другой важный элемент — вода, В Индии стакан воды для путника, измученного зноем, нередко означает жизнь. Так вот, истинный брахман не примет воды от шудры (о неприкасаемом уже нет и речи). Сложнейшие правила указывают, кто от кого может принимать воду и, наоборот, кто кому может ее предложить.

Учитываются также брачные и семейные обычаи. Женщина высшей касты может выйти замуж лишь однажды. Вдова — самое низшее, бесправное существо, для которого жизнь кончена. В низших кастах замужество вдов разрешается.

Вопросы брака тоже регламентируются правилами, разными для каждой касты, но одно из них общее. Жениться допустимо только на женщине своей касты. Межкастовые браки — до сих пор явление очень редкое. Брахманы должны брать жен только из другой готры — «семьи», «рода». У раджпутов тоже есть «роды», внутри которых нельзя заключать браки. Для низших каст подобных ограничений нет, и «именно поэтому» они часто считаются низшими.

Занятие человека, пожалуй, важнейший показатель при определении его места в социальной системе. Разумеется, самые чистые занятия те, которые не связаны с физическим загрязнением рук — чиновничья работа, торговля, наука, литература. Искусство уже стоит значительно ниже, потому что требует физических усилий, а иногда неотделимо от грязи — глина, краски, кисть и резец, рабочая одежда. Кроме того, художник часто работает по заказу, а работа на себя более уважаема, чем работа на другого.

Земледелие в целом более высокое занятие по сравнению с ремеслом, но вспашка почвы — самая «нечистая» из земледельческих операций, поскольку она означает нанесение ран матери-земле и связана с повреждением живых существ, обитающих в почве.

Ремесла тоже неравноценны. Мастер резьбы по кости ниже, чем кузнец или медник. Гончар ниже резчика. Специальность шорника или сапожника относится к числу самых презираемых. Всех правил, подкрепляемых учением индуизма и не имеющих никаких подкреплений, не счесть.

Некоторые касты, даже если они откажутся от мяса, от спиртных напитков, от замужества вдов, переменят презираемое занятие, все равно останутся низкими, другие же после подобных «очистительных» мероприятий приобретают более высокий статус.

В Махараштре то ли сейчас существует, то ли раньше существовала каста махаров — уборщиков и слу г. (Как видите, и на вопрос о том, существует ли та или иная каста, можно ответить и «да» и «нет».) Известный руководитель движения неприкасаемых Б.Р. Амбедкар, происходивший из махаров, но сумевший «выбиться в люди» и стать богатым адвокатом, призвал членов этой касты перейти в буддизм. В 40-50-х годах массы махаров начали «обращаться» в эту новую для них веру. Часто они не совсем ясно представляли себе ее догматы, но надеялись, что отречение от индуизма, уготовившего им участь неприкасаемых, должно улучшить их социальное положение.

Так что сейчас махары есть — каждый маратх в этом убежден, и в то же время их нет, так как махары называют себя буддистами.

Что изменилось? А ничего. Презрение, которое вызывало раньше в Махараштре слово «махар», вызывает теперь слово «буддист».

С именем Амбедкара связано начало организованной борьбы неприкасаемых за свои права. Создана федерация неприкасаемых каст, планирующая разнообразные меры для подъема их экономического положения и обеспечения им равных социальных прав. Однако следует сказать, что борьба низших каст слишком часто базируется на той же кастовой идеологии. Они отвергают авторитет высших каст, освобождаются от многовекового идеологического рабства не во имя вообще уничтожения подобной системы, а в целях повышения статуса своей касты за счет других каст. Такого рода движения в действительности лишь усиливают «кастеизм», т.е. дают новую пищу кастовым чувствам, усиливают разобщенность общества.

Когда-то, в XIX в., в период усиленного проникновения в Индию европейских идей и ломки традиционного образа жизни, казалось, что каста доживает последние дни. Разве можно сохранить кастовую чистоту, когда путешествуешь в переполненном вагоне поезда, пьешь чай в станционном буфете, где и чашки-то не мылись как надо, работаешь под общей фабричной крышей? Открывались школы, а потом и университеты, куда принимали людей вне зависимости от касты. Равные возможности, предполагалось, быстро похоронят кастовые предрассудки.

Однако действительность оказалась иной. «Равными возможностями» почему-то воспользовались главным образом брахманы и представители ограниченного числа прочих высоких каст. Что касается железных дорог, то они были просто исключены из сферы действия кастовых запретов. Переполненные вагоны третьего класса вроде как бы перестали существовать. Сначала брахманы, вернувшись домой из поездки, выполняли несложный очистительный ритуал, затем и он был оставлен. Осквернение, полученное по вине этих «ангрезов» в придуманных ими вагонах, просто «не считалось».

Позже такие же исключения распространились на автобусы, самолеты, кинотеатры и даже кафе и рестораны. Они пришли из другой жизни и остались в этой другой жизни.

Если не считать садху, не покидающих своих обителей, и совсем забитых батраков, тоже не видевших ничего, кроме родной деревни, все остальные живут как бы сразу в двух мирах — внешнем, гражданском, политическом и внутреннем, семейно-кастовом.

Во внешнем мире действуют личности, там существуют дружба, вражда, симпатии, антипатии, свобода выбора: можно пойти в кино или кафе, поступить работать в ту или иную контору, на тот или иной завод, голосовать за ту или другую партию.

Во внутреннем мире все предопределено. Поступки диктуются непреложным обычаем, время еды и меню, отношения с окружающими, женитьба и одежда установлены или будут установлены теми, кому ведать надлежит: родителями, старейшинами касты. Здесь господствуют отношения групповые, клановые.

Эти два мира, конечно, сольются. Цельность жизни восстановится. Но когда? И — не менее важно — как? Никто не возьмет на себя смелость утверждать, что слияние произойдет в результате вытеснения кастовых предрассудков. Семья — бастион кастовой системы — пока не поколеблена серьезно. Многие демократически мыслящие и политически активные люди, придя к себе домой, не только меняют брюки на дхоти, но и превращаются в богобоязненных индусов, чистых вегетарианцев, богом поставленных глав семьи. Есть, разумеется, и такие, кто полностью отвергает традиционный мир, однако их число относительно ничтожно.

Гражданский мир испытывает сильное и непрестанное воздействие мира семьи и касты, влияющего и на «свободу выбора», о которой шла речь, — выбора друзей, работы, политических симпатий.