Такой я видел Индию - Алаев Леонид Борисович. Страница 57

Я не был в Лакхнау — втором по значению центре восстания, где в противоположность Дели осажденными были англичане. Один мой товарищ рассказывал, что там есть музей, основным экспонатом которого служит схема-рельеф осады Лакхнау в 1857 г. На схеме очень скрупулезно обозначены английские подразделения, огневые точки, чуть ли не положение каждого солдата. Цитадель окружает совершенно слепая местность с единственной надписью: «Противник». Чей противник? Ведь музей принадлежит индийскому народу.

С крепостью Серингапатам связана другая героическая страница истории — борьба последнего крупного государства в Южной Индии, Майсура, с англичанами и ожесточенная битва в 1799 г., когда погиб храбрый воин и убежденный враг колонизаторов Типу Султан.

Здесь также гиды рассказывают в основном не о Типу Султане и его яркой деятельности, а о том, как завоеватели брали город. Здесь хранятся личные вещи Типу — тюрбан и халат. Каждый посетитель может их надеть, примерить. Они истлели и разрушаются в руках. Что это, небрежность? Отсутствие чувства национального достоинства? Нет, оно у индийцев очень развито, однако его питает главным образом гордость за древнюю культуру, представление о превосходстве индийской философии. Собственно история занимает в национальном сознании второстепенное место.

Уже говорилось, что это положение изменяется. Интерес к национальным историческим деятелям растет очень быстро. Довольно приличные памятники Рани Джанси, одной из руководительниц восстания 1857 г., я видел в Пуне и Нагпуре. В Уданпуре поставлен памятник Ране Пратапу — правителю княжества Мевар, всю жизнь боровшемуся против Могольской державы. Правда, художественной ценности памятник, на мой взгляд, не имеет. И очень жалко, что он сооружен в Моти Магри, первой крепости Удайпура, и для того, чтобы его воздвигнуть, частично снесли развалины, представлявшие большую историческую ценность. Примеры приобщения индийцев к своей истории можно было бы продолжить.

Хуже то, что пробуждение исторического самосознания сопровождается попытками найти в прошлом страны обоснование идей сепаратизма и шовинизма. Так, имя легендарного вождя маратхов Шиваджи используется реакционной организацией «Шив сена» Для проповеди вражды к немаратхам. Тамильские националисты стараются привлечь исторические факты для подтверждения того, что тамилы всегда были более культурными и передовыми, чем «северяне».

Отмечаются тенденции и улучшить историю, идеализировать деятелей прошлого, приписать им те достоинства, которыми должны обладать правоверные индусы (или правоверные мусульмане) по современным меркам.

Даже древние арии не избегли приукрашивания. Ведь они основали индусскую цивилизацию, дали людям веды. Значит, сведения, которые они сами о себе сообщают, но которые не создают образ идеального приверженца индуизма, неверны. Появились «фундаментальные» исследования, доказывающие, что мясо, употребляемое ариями в пищу, вовсе не мясо, что сома — просто безалкогольный напиток и его опьяняющее действие объясняется не градусами, а молитвой. Один религиозный деятель напечатал в газете объявление, что он покончит с собой, если его сумеют убедить, что ведийские индийцы ели мясо. Попробуй, убеди!

Интересные метаморфозы совершаются и с близкими нам по времени героями, борцами за независимость. М.К. Ганди и С. Ч. Бос для некоторых стали богами: их изображениям поклоняются, приносят жертвы и т.д. Портреты Джавахарлала Неру висят обычно рядом с ликами божеств.

При мне в Индии была издана почтовая марка в честь Бхагат Сингха, революционера-террориста, казненного англичанами. На ней напечатан портрет молодого человека с усами и в мягкой шляпе. Так запомнили Бхагат Сингха его друзья. Но ведь он был по происхождению сикхом! А каждый хороший сикх должен носить бороду, длинные волосы и тюрбан. Главный совет сикхской общины в Амритсаре и Джагдев Сингх, президент Международного сикхского братства в Дели, направили президенту республики телеграммы, требуя изъять марку. Они заявляли, что Бхагат Сингх отрезал волосы и сбрил бороду «временно», в целях конспирации, а в тюрьме будто бы снова отрастил их.

Управление почт обещало выпустить другую марку, с другим портретом, если им доставят подлинную фотографию героя с бородой.

Через несколько дней газеты опубликовали интервью с м-ром Верма, который видел Бхагат Сингха в Лахорской тюрьме за несколько месяцев до казни.

— Да, он носил усы, — сказал м-р Верма. — Бороды определенно не было.

Стремление «приклеить бороду» герою очень характерно для некоторых почитателей исторических лиц. Им хочется и геройство подчеркнуть и респектабельности добавить. Важнейшей же чертой респектабельного человека они до сих пор считают соблюдение религиозных обычаев и обрядов.

Переосмысление индийской истории — процесс закономерный и отрадный. Он, как и все остальные сферы интеллектуальной жизни, отражает ожесточенную борьбу между сторонниками преобразований и консерваторами. От того, что именно из своего прошлого Индия возьмет и сохранит для будущего, в значительной мере зависит, какой она станет.

18. САМЫЙ ЛУЧШИЙ ЯЗЫК

Что такое Индия — одна многоликая страна или десяток стран, объединенных в государство? Этот вопрос имеет академический интерес: ученые до сих пор не решат, изучать ли ее как единую культуру, отдельные компоненты которой отличаются спецификой, или как сумму культур, связанных общими чертами.

В Индии живут двенадцать крупных народов, а есть еще много мелких со своим языком, своей территорией, своими литературой и культурой. В то же время на протяжении веков сложились более или менее одинаковый образ жизни, система идентичных или близких верований, культурных ценностей, устремлений. Сочетание единства и различий ни для кого не является секретом и отражено даже в политико-административной практике — Индия официально именуется «Союзом», возглавляется «союзным» правительством, делится на штаты со своими законодательными и исполнительными органами и довольно широким самоуправлением во внутренних делах.

Но федеративная структура скрывает немало сложных проблем — права штатов и центра, доля ресурсов, поступающая в центр, и доля, остающаяся на местах, распределение между штатами правительственных средств на развитие хозяйства, культуры и т.д.

Одной из них является вопрос о языке — языке делопроизводства и судопроизводства, переписки между штатами, преподавания в начальной, средней и высшей школе. Всем понятны преимущества существования единого языка. Но возможно ли это в Индии?

В истории страны многоязычие было постоянным препятствием к сотрудничеству ее народов. И всегда некий язык, равно чуждый всем (или почти всем) ее жителям, но известный образованному меньшинству, служил средством межнационального общения.

Сначала им был санскрит. Трудно сказать, когда он стал мертвым языком, когда на нем перестали говорить. Известно лишь, что это произошло вскоре после расселения арийских племен в Северной Индии. Для южноиндийских, дравидийских народов он никогда не был родным. Но на санскрите были написаны основные сочинения религиозного характера, одинаково священные для всех индусов.

Правители иногда отдавали распоряжения на пракритах, разговорных языках Северной Индии, или на дравидийских языках, но если они хотели, чтобы их указы были понятны жителям далеких районов, они должны были составлять их на санскрите. Конечно, вся система образования строилась тоже на санскрите.

После мусульманских завоеваний в Северной Индии и на Декане официальным языком стал персидский. На нем писались налоговые документы, рескрипты правителей, исторические хроники. Каждый, желавший поступить на государственную службу, индус или мусульманин, обязан был изучать персидский. Наряду с санскритскими школами (дхармашалы) возникли медресе.

Еще позже место общего официального языка занял английский. Он стал языком администрации, суда, науки. Изучение персидского практически прекратилось, санскритские дхармашалы также стали немногочисленны, насчитывались единицами. Преподавание в средних и высших учебных заведениях велось на английском.