Открытие великой реки Амазонок - Малкес Б. Н.. Страница 21

Интересно сравнить описание глиняной утвари, данное Карвахалем, со следующим отрывком из книги английского исследователя Амазонки Генри Бейтса «Натуралист на реке Амазонке» (М., 1958), в котором говорится о подобных же изделиях индейцев тукуна в середине XIX в. (Бейтс был на Амазонке в 1848–1859 гг.), живших в то время примерно в тех же местах, о которых идет речь в настоящей главе «Повествования»: «Тукуна превосходят большинство остальных племен в производстве гончарных изделий. Они делают кувшины с широким горлом для соуса тукупи, кайзумы и маниокового пива емкостью на 20, а то и больше галлонов [20 галлонов = 91 л], разукрашивая их снаружи скрещенными косыми полосками разных цветов… Трупы вождей они погребают, подогнув у них ноги в коленях, в больших кувшинах под полом их хижин» (стр. 391)).

В этом доме оказались два идола, сплетенные из разного вида пальмовых листьев (texidas de polma de diversa manera), и они наводили страх, и ростом были как великаны, и ноги у запястьев у них продеты были сквозь какие-то круги, смахивающие на тарелочки, которые делаются на наших подсвечниках, такие же «тарелочки» были под самыми коленями. Уши у них проколотые и очень большие — подстать ушам индейцев из Куско и даже больше. Это людское сословие [владельцев идолов] живет в глубине страны, именно оно и владеет богатствами, о которых уже говорилось, и молва о нем идет здесь издавна (Под «индейцами из Куско» Карвахаль разумеет правящую касту империи инков, представители которой подвешивали себе к ушам массивные золотые украшения, сильно оттягивающие мочки ушей, за что испанцы и дали им прозвище «орехонес» — «большеухие» или «вислоухие». Таким образом, «проколотые и очень большие уши» указывали, по мнению Карвахаля, на принадлежность к правящему сословию.

Интересно сопоставить внешний вид «идолов» Карвахаля с внешним видом тех самых тукуна, о которых мы упоминали в предыдущем комментарии: «Пожилые в большинстве носят браслеты на руках и ногах и подвязки из тапировой кожи или плотной коры; у себя дома они не носят никакой одежды; исключение составляют лишь праздничные дни, когда индейцы украшают себя перьями или маскарадными плащами из луба какого-то дерева» (Г. Бейтс, указ, изд., стр. 390)). В этом селении было обнаружено также золото и серебро, но так как мы помышляли только о том, как бы отыскать пищу и спасти жизнь и передать вести такой важности, то нас не волновали-никакие сокровища, и мы их ни во что не ставили.

Много дорог, и очень хороших, уходило из этого селения-в глубь страны, и капитан захотел узнать, куда они ведут, и для этого он вместе с Кристобалем де Сеговия, альфересом и другими товарищами двинулся по ним и не прошел и полумили, как дороги сделались еще лучше и шире. Увидев это, капитан решил возвратиться, ибо было неразумно идти дальше. Когда он вернулся к тому месту, где стояли бригантины, солнце уже садилось. По мнению капитана, следовало тотчас же уйти отсюда подобру-поздорову, так как было опасно оставаться на ночлег в столь густо населенной местности, а посему всем было велено немедленно приступить к сборам.

Уже наступила ночь, когда мы, едва закончив погрузку провизии и заняв свои места на бригантинах, отвалили от берега. Всю эту ночь напролет мы плыли в виду множества очень больших селений. За следующий день мы проделали более двадцати лиг. Наши товарищи только тем и занимались, что гребли, одержимые желанием поскорее миновать эти опасные края. Однако чем дальше мы шли, тем населеннее и привлекательнее становились берега. Мы же все время плыли, не пристава» к берегу, чтобы не дать возможности индейцам напасть на нас.

Земля Пагуаны

Мы шли мимо земель и владений властителя Омагуа на протяжении более ста лиг. Когда они остались позади, мы вступили во владения другого сеньора, которого звали Пагуа-на. На его землях живет уйма людей, и отличаются они большой кротостью (mucha gente у muy domestica), ибо, когда мы прибыли в одно из селений, а оно протянулось более чем на две лиги в длину и лежало в самом начале обитаемых ими мест, они дожидались нас у порога своих домов, не чиня нам ни зла, ни вреда, и, напротив, — поделились с нами всем, чем были богаты. Много дорог уходит из этого селения внутрь страны, ибо сам сеньор не живет у реки, и индейцы нам предложили отправиться туда, уверяя, что нам премного обрадуются. У этого сеньора много таких овец, как в Перу (По-видимому, У Карвахаль имеет в виду лам, однако ламы водятся только в горных областях и в Амазонии не встречаются), и все индейцы говорят, что у него очень много серебра и что земли его очень обширны и благодатны и изобилуют всевозможной едой и всякими плодами, такими, как ананасы, груши, которые на языке Новой Испании (То есть на языке мексиканских индейцев) называются агуакате, сливы, гуаны (Агуакате (Laurus perseci) — растение семейства лавровых, имеющее съедобные плоды, напоминающие грушу.

Гуаны, видимо, один из видов «инги», называемый также «гуаба», «гуава», «гуама» и «гуамо», а в Мексике — «кихинпкуйль» или «куахиникуйль». Это древовидное бобовое растение в настоящее время разводится во многих частях Америки для затенения кофейных плантаций) и многие другие, весьма отменные плоды. После того как мы покинули это селение (У Овьедо (стр. 556): «…на этой стоянке мы захватили нескольких индианок, чтобы они испекли для солдат хлеба, а также нескольких молодых индейцев в качестве «языков». И по той причине, что люди из сего селения были совсем ручными (tan domestica), мы прозвали оное селением Глупцов (el pueblo de los Bobos)»), мы все время плыли мимо очень людных мест, и был такой день, когда мы видели более двадцати селений, — и это только на том берегу, вдоль которого мы шли, ибо другой берег мы видеть не могли — река была уж очень широкая. Два дня мы следовали вдоль правого берега, затем пересекли реку и два последующих дня шли вдоль левого берега, и в то время когда мы видели один из них, второго не различали.

В пасхальный понедельник святого духа (То есть 29 мая (на 51-й день после начала пасхи)) поутру мы завидели невдалеке одно очень большое и очень богатое селение, и делилось оно на множество кварталов, и у каждого квартала была на реке своя пристань, и каждая пристань кишмя кишела индейцами. Это селение протянулось более чем на две с половиной лиги и везде было одинаковым, а так как в нем было народу видимо-невидимо, капитан приказал идти дальше, не нападая на него. Но тамошние туземцы, видя, что мы проходим мимо и не собираемся причинять им зла, сели в свои каноэ и атаковали нас, но лишь себе во вред, ибо аркебузы и арбалеты заставили их повернуть восвояси, а мы пошли вниз по реке (У Овьедо (стр. 557): «…cue селение было названо нами Вредным (Pueblo — vicioso)»). В тот же день мы захватили одно селение, где нашли еду. Здесь кончилась провинция уже упомянутого сеньора, коего величали Пагуаной.

Открытие Черной реки

Мы вступили в другую, еще более воинственную [провинцию], и была она очень населена и вела с нами неустанную войну. Мы так и не узнали, как зовут властителя этой провинции; населяют же ее люди среднего роста и очень хорошего телосложения, в бою они защищаются деревянными щитами и встают на свою защиту как истые мужи (muy como hombres). В субботу, что накануне пресвятой троицы (То есть 3 июня. Троицын день, празднуемый римско-католической церковью в воскресенье на 57-й день после начала пасхи, в 1542 г. приходился на 4 июня), капитан приказал высадиться на берег подле одного из селений; жители его вздумали сопротивляться, но тем не менее мы выгнали их из жилищ. Здесь мы запаслись съестным и нашли несколько куриц и в тот же самый день, едва мы оттуда отплыли, чтобы продолжить наше путешествие, увидели по левую руку устье другой большой реки, впадающей в ту, по которой мы плыли. Воды этой реки были черными, как чернила, и поэтому мы назвали ее Черною рекой (Rio Negro). Она неслась с такой стремительностью и таким бешенством, что ее воды текли в водах другой реки струей длиною свыше двадцати лиг, и ни та вода, ни другая не смешивались (Речь идет о реке Риу-Heгpy. Огромное количество отмирающих в ней растений образует массу гумусовых веществ, которые вместе с известняками создают темное нерастворимое вещество, сплошь покрывающее дно и уносимое течением в Амазонку. Поэтому воды Риу-Негру, даже будучи в значительной степени разбавленными прозрачно-голубыми водами Риу-Бранку, имеют черно-бурый цвет и действительно на протяжении 80-100 км (кстати сказать, в варианте Овьедо это расстояние определяется в 10 лиг) не смешиваются с мутно-желтыми водами Амазонки). В этот же день нам попалось на глаза еще несколько селений, не очень больших.