По Беломорью - Пуссе Марк Васильевич. Страница 6

Километрах в четырех от Яреньгского рога — группа изб. Это рыбачий стан. Рыбаки ставными неводами ловят сельдь. Против Лопшеньги — семужьи невода-тайники. Здесь одна из уловистых тоней рыболовецкого колхоза «Заря», бригады которого живут и в Лопшеньге, и в Яреньге. «Заря» — миллионер. Имеет два траулера, сейнер и даже собственный ПТС. Промысел трески и сельди в Баренцевом море и Атлантике дает большую долю колхозных доходов, но ведут и прибрежный лов сельди, наваги, семги. О чем бы промышленники ни говорили, разговор переходит к семге. Вот и сейчас время ей идти, но рыбы нет. А семга — это заработок!

Из рассказов поморов мы узнали, что идущая в Северную Двину на нерест семга, как правило, подходит к Летнему берегу с востока. Обычно эта рыба «в ходу» числа с двадцатого августа и лучше ловится сразу после шторма, когда вода мутная. Из ветров предпочитает западный. Рыбаки убеждены, что к берегу, на корги, семга подходит «чесаться», освобождаться от прикрепившихся под брюхом «клопов».

Для отлова рыбы применяется сетная ловушка — тайник. Устройство его несложно. На вертикально воткнутых в грунт шестах пяти-семиметровой высоты промышленники закрепляют стенку и окольную снасть. Внутри последней располагаются большой и малый «дворы» и «крючок». Тайники ставятся с расчетом, чтобы идущая по ложбине дна семга упиралась в стенку и, не имея другого пути, шла через оба «двора» в «крючок». Отсюда ей уже не уйти.

Осмотр сетей рыбаки производят в начале прилива и отлива, причем задерживаться с осмотром не рекомендуется, особенно осенью, так как на попавшую рыбу нападают рачки-бокоплавы («капшаки»), которые до утра могут начисто обглодать семгу.

…В Дураково приплыли при быстро усиливающемся волнении. С северо-востока, со стороны горла, бил сильный накат. С опаской обходили далеко выступающую в море каменную гряду. Местные, зная в ней проход, плавают напрямик, мы же на это не решились.

В Дураково живет и работает бригада рыболовецкого колхоза «Беломор». В поселок мы не пошли, а остановились в расположенной на берегу рыбацкой избушке.

— Приглашаем на уху из камбалы и пинагоров, — позвали нас рыбаки.

Пинагоры? Это интересно… Непривычная для северодвинцев рыба. В нижней части туловища у пинагоров присоска, которой рыба прикрепляется к камням.

— Сейчас произведем «съемку мундира», — пошутил старик-рыбак, занявшись ошкериванием рыбы. Кожу с пинагора он снял чулком, без видимых усилий. — Есть любители, которые ее варят и едят, — продолжал рыбак. — Другие сушат, распаривают в теплой воде и скармливают собакам.

Нерест у пинагора обычно завершается к середине июля, но принесенные рыбы оказались с оранжевой икрой, которую после приготовления попробовали и мы. Вполне съедобная.

Весь следующий день штормило. Берег гудел от могучего напора моря. Пенистая полоса прибоя выплевывала на него водоросли и наносник. Около избушки ручеек. Еще несколько лет назад местные жители ловили в нем форель. А теперь устье не сразу и рассмотришь — все завалено плавником. Сколько его на берегах пропадает без пользы!

Рыбаки утверждали, что на всем Летнем берегу нет уловистее места, чем здесь. Даже горбуша, последний массовый подход которой наблюдали в 1965 году, тут ловилась неплохо.

Поскольку прогноз не менялся, договорились с рыбаками, что своим мореходным карбасом они отбуксируют нашу лодку за мыс Ухт-Наволок. На отливе (в это время ветер стихает) в течение часа мы шли бортом к волне. Несмотря на то, что «Венеру» полностью разгрузили (в пустой лодке остался я в спасательном жилете править привязанным к транцевой доске веслом), буксирный фал все-таки лопнул. С карбаса мне бросили капроновый, на котором благополучно закончили буксировку.

Теперь, когда сулой Ухт-Наволока остался позади и от волны нас прикрывает каменистая гряда мыса, ничто уже не препятствует нашему движению по маршруту. У Ухт-Наволока окончился протянувшийся от устья Северной Двины Летний берег. Впереди, до самой Онеги, — Онежский берег.

К рыбачьему стану Лопатка подплыли очень осторожно — тут везде камни. К берегу подошли на веслах и сразу же занялись рыбалкой. Анатолий сходил к мостику через ручей и на дождевого червя наловил на уху форели. Я трудился на побережье. У берега здесь очень плотный каменистый грунт. Рачков нет, а копать морских червей трудно, не лезет в здешний грунт лопата. Пришлось набрать в кучках сохнувшей на берегу анфельции мидий и наживить крючки продольников их мякотью. Камбала и навага берет такую наживку безотказно.

Утро четвертого августа порадовало нас хорошей погодой. Солнце залило морскую гладь нежным светом. Казалось, что до острова Анзерский — рукой подать. А по карте — 32 километра! Прежде чем начинать к нему плавание, проверили запасной мотор «Москва». Он уверенно заработал, и мы взяли курс на Анзерский маяк. Мощный мотор понес нас к стамику Капельский. Мы специально начали плавание с отливом. В районе этих мелей сильные сулои. Они слабеют с отливом.

Протянувшийся на добрые полтора десятка километров остров Анзерский сильно залесен в западной и центральной частях. Восточная оконечность острова как тундра. С моря приметны Анзерский скит, гора Голгофа и маяк. Огибая остров с запада, проливом Анзерская Салма, почувствовали — снова свежеет. Порывистый ветер нагонял на солнце рваные облака, стало волнить.

В Троицкую губу — она на северном берегу Анзерского — заскочили только-только. От северо-запада заштормило. Пристали у заброшенных изб крутого западного берега. В одной на втором этаже оказалась почти целая комнатушка. Минут пять простояли у окна, наблюдая двух морских зайцев, вертевшихся вокруг нашей «Венеры». Их мы спугнули с камней, когда сюда подплывали. Вдоль берега все время летают утки и кулики-сороки.

После ночевки в избе, дождавшись прилива, уплыли в глубь губы. Очень осторожно миновали первый порог. За ним в районе каменистого островка хорошо ловится навага, а иногда и треска на донную удочку. Следующий каменистый перекат с сильным течением, а также коргу миновали на веслах. В самой глубине губы, невдалеке от устья ручейка, возвышается Анзерский скит. Скит — двухэтажное каменное здание, точнее каркас от него, так как внутри все разрушено. Из избушек, его окружающих, для ночлега пригодна одна. Отдохнув, мы направились к озеру Святое, оно прямо за домами. Действительно ли на Соловецких озерах хорошо клюет? Оказалось, да. Штормило, а мы вскоре надергали целую связку.

Пока Анатолий бродил вокруг озера с удочкой, спугнул из травы и камышей несколько уток и гуся. Им теперь здесь раздолье, так как на всех островах Соловецкого архипелага охота запрещена.

Весь следующий день путешествовали по острову. Четыре километра к горе Голгофа шли лесной дорогой. По пути миновали три живописных озера — в них тоже хорошо ловится окунь. На Голгофе дорога затерялась. Ориентируясь по компасу, шли тропами к губе Кириллова. В течение получаса продирались чащобой, лезли через крутые холмы. Посветлело, началось редколесье с приятным светло-зеленым ягельным полом. Подошли к избе, что на западном берегу губы. Как я и ожидал, здесь находились приехавшие на Соловки пароходом мой товарищ Иван Коньков и его спутники. После дружеской встречи нас тут же пригласили к «столу». Иван рассказал о рыбалке на озере Капольском, оно в нескольких километрах от избы, где, кроме обычных для Соловков окуней, ловятся и крупные сороги.

Снабдив на прощание канистрой бензина (мы уже израсходовали 80 литров) и хлебом, друзья перебросили нас на своей моторке обратно к Анзерскому скиту. На следующий день на отливе мы переправились через Анзерскую салму и, огибая Соловецкий остров с севера, поплыли к Кремлю. Несмотря на то, что шторм кончился, еще сильно волнило, и Анатолию — он ведет лодку — приходится быть начеку: как бы не захлестнуло. Пересекая открытую с севера губу Сосновая, наблюдали нелетные еще выводки гаги, уходящие от нас вплавь и нырками.