Полярная фактория - Козлов В.. Страница 42
Побывав в проливе Малыгина, лоцмейстерское судно обошло остров Белый, проникло по Карскому морю до 73° северной широты, произвело наблюдение за полярными льдами.
Вояж был удачным.
На острове Белом сделали изыскания: определено место сооружения радиостанции, проделаны предварительные промеры и работы.
Предстоит еще один, а возможно и два рейса в нынешнюю навигацию для заброски необходимых радиостанции грузов.
Между прочим, командир „Хронометра“ и он же начальник экспедиции, Георгий Борисович Кацнельсон, попутно исследовал побережье пролива Малыгина. Эти гидрографические работы имели целью найти подходящее место для сооружения удобного морского порта.
Вся Обская губа мелководна и обладает низкими, песчаными, мелевыми, берегами с массой салм и перекатов. На всем побережьи Ямала нет удобной для порта бухты. Ни одного укрытого залива, ни одной гавани, годной для захода кораблей. Наилучшим местом считается Новый порт, но и там разгрузка судов происходит на открытом рейде, с борта на борт.
Это удорожает работу, крайне замедляет ее и создает множество неудобств, особенно в полярных климатических условиях, при постоянных бурях.
На Енисее есть хороший глубокий порт в Игарке. Но Игарка не в состоянии обслужить Обского экспорта, имеющего самостоятельные задачи и цели.
Командиру Кацнельсону, как мне передавали, удалось в проливе Малыгина найти подходящую бухту для глубокого морского порта. Упорными гидрографическими изысканиями, многодневными промерами исследовано место, пригодное для причала больших океанских грузовых тяжеловозов. Они будут подходить непосредственно к пристаньской стенке, как это делается во всех торговых портах.
Пролив Малыгина отграничивает самую северную оконечность Ямальского полуострова, а потому облюбованное место гавани будет несколько удалено от главного речного фарватера и от торговых центров Оби. Но лучше иметь порт, хотя бы и удаленный, нежели совсем его не иметь.
Это большая заслуга командира Кацнельсона. Экспедиционное время и труд им непотрачены зря.
На Тамбейскую факторию „Хронометр“ зашел по пути в Новый порт. Здесь он оставляет специалиста метеоролога для организации на фактории постоянной наблюдательной станции.
Систематические записи будут вестись по барометру, гигрометру или психометру, по предельным максимальным и минимальным термометрам. Проектируется постройка будки типа „жалюзи“. Это немудреная штука, но ее придется устраивать собственными средствами фактории.
Будут установлены флюгера для определения направления и силы ветра, дождемеры и т. п. приборы.
Вообще метеорологическая наблюдательная станция сорганизуется по современному типу.
Метеорологическая станция на Гыдоямской фактории.
Я неуверен лишь в том, будет ли установлена на нашей фактории радиопередача. Метеорологические наблюдения почти полностью теряют свою ценность, если нет возможности передать их обсервационному центру. Только центральная наблюдательная лаборатория, систематизируя исследования, полученные с мест, дает полезную осведомленность о погоде.
При наличии радиопередачи, метеорологическая станция на Тамбее составит очень ценный вклад в обсервацию севера. В связи с другими станциями Ямала и ближних островов, она дополнит картину атмосферических комбинаций, нуждающихся здесь в тщательном освещении.
Равным образом, сооружаемая на острове Белом радиостанция явится крупным вкладом в систему работы, гарантирующей мореплавание по Северному морскому пути.
В совокупности с функционирующей такой же станцией на острове Диксон и второй такой же в Байдарацкой губе, это даст довольно густую цепь перекликающихся маяков, которые ярко осветят дорогу мореходам по опасному Карскому морю и даже на значительные расстояния в стороны.
На северо-западе эта цепь имеет своими звеньями радиостанции Карских ворот, обсерваторию Маточкина шара, Ольгинское становище.
Станция на острове Белом будет нести ответственность за отрезок пути через пролив Малыгина. Если он, как рассказывают, действительно большую часть навигационного периода свободен от льдов, то это радикально изменит курсы океанских пароходов. Сократив и упростив плавание по Карскому морю, станция принесет огромную пользу судоходству.
В этот приход убекосибирцев на Тамбей, военморы провели в коллективе фактории кампанию по распространению займа „4-й завершающий год пятилетки“.
Доклад украинца моряка Конопли был до чрезвычайности полно и красочно иллюстрирован выпадами и подвохами европейской плутократии.
Вся речь была расцвечена украинским тонким, непередаваемым юмором.
И казалось странно, когда успел военмор Конопля прочесть все нам рассказанное? Это целая литература о пятилетке. Многотомные английские, французские, американские источники сплетен, фантазии и злобных измышлений.
Было удивительно, как он сумел скомпоновать из отдельных штрихов, эпизодов и сведений огромное политико-экономическое полотно, дающее с панорамной показательностью точный абрис наших взаимоотношений с капиталистическими соседями.
Я слушал военмора Коноплю, служащего беспрерывно много лет в Новом порту — у чорта на куличках — и думал, что подобный доклад сделал бы честь любому столичному собранию и любой аудитории. Для нас, заброшенных ямальцев, это большая роскошь, редкое лакомство.
В общем заход „Хронометра“ на Тамбей оставил по себе памятку.
Метеорология в соединении с военмором Коноплей долго не забудется работниками факторий. Недостает только радиопередачи и для того и для другого.
Ну, а наряду с такими рабочими экспедициями к нам заезжают и фланирующие исследователи — гастролеры. Для нас, работников фактории, они в большинстве приятные гости, для снабжения — дорого стоящие приживальщики.
Я не обмолвился бы о них ни словом, но уж слишком резок контраст между подвигом отряда Лопарева и фланирующим туризмом иных полярных исследователей.
25 июня к ним прибыл вместе с красным чумом научный работник В. С. Андрианов.
Его миссия „найти некое китообразное, следы которого замечены в туземных песцовых слопцах“ — так сам научный сотрудник раз’яснил мне цель своего прибытия.
Дело в том, что известный нам туземец Ермини Яунгат случайно открыл на берегу Оби тушу кита. Выброшен ли он губою в наши дни, или его происхождение связано с отдаленной эрой — точно не установлено.
Ермини Яунгат периодически наезжал к киту, отрубал по нескольку пудов жира и мяса и увозил на нартах в чум. Там он сбывал свою добычу окружающим туземцам — промышленникам. Китовое мясо оказывается очень любят песцы и оно служит отличной приманкой в капканах и западнях.
Что Яунгат нашел кита, знали на Ямале многие. Об этом ходили слухи, сам он не делал из своей находки секрета. На фактории, например, о существовании кита были осведомлены значительно раньше приезда Андрианова.
Он прибыл для исследований и определения археологической ценности китообразного. В течение первых недель изыскания не продвинулись за черту территории факторий.
Полярных развлечений у нас сколько угодно. Охота на уток с ружьем, ловля уток при помощи рыболовной сети, купание в светлых озерах тундры, прогулки за бугры и озера, гулянье по гладкому, как паркет, берегу губы.
Для туриста и праздного человека у нас, как видите, не мало способов убить время на лоне ямальской природы. Побродить с ружьем и собакой по тундре, где копошится масса завидной пернатой дичи, — это уже громадное удовольствие.
Вместе с научным сотрудником Академии в том же красном чуме прибыл его неученый товарищ — высококвалифицированный рыбак из Астрахани Грибов. У него тоже исследовательские задания и цели. Рыбтрест послал его разведать, каковы рыбные промыслы на Тамбее.
Оба они — Грибов и Андрианов — ростом богатыри. И оба в едином направлении вели исследовательские работы. Грибов, олицетворяя собою „экспедицию“, затащил 80-саженный легкий неводок на озеро. Оно оказалось нерыбным. 2 недели этот неводок провалялся на берегу озера. У Грибова не нашлось средства переправить его на берег бухты, хотя весу в нем всего 50 кило.