Жемчужная река - де Пон-Жест Рене. Страница 7

Юная мать Лиу-Сиу овдовела несколько лет тому назад. Муж оставил ей приличное состояние, а так как в Срединной империи порядочные женщины никогда не выходят вторично замуж, она всецело посвятила себя воспитанию дочери. И Лиу-Сиу выросла примерной девушкой.

Расхваливая свою барышню, Мэ-Куи говорила правду. Это была одна из красивейших девушек Кантонской провинции. К тому же у нее был прекрасный ровный характер и много природного ума. Мать дала ей образование, как полагалось приличной китаянке. Но в Китае женщин не принято особенно долго учить. Они должны уметь читать, писать, рисовать и вышивать гладью. И немало пройдет времени, пока на берегах Жемчужной реки появятся женщины — врачи и адвокаты. Китайцы готовят своих дочерей к обязанностям честных жен и матерей — не больше.

Мать и дочь жили замкнуто, у них не было родственников, кроме молодого И-Тэ, племянника мадам Лиу.

Это был красивый юноша двадцати двух лет, бедняк и сирота почти с младенчества. Еще мальчиком решил он стать ученым.

Благодаря помощи тетки ему удалось получить хорошее образование. Он так блестяще сдал экзамены, что, несмотря на юный возраст, был уже Лиу-Цаем, то есть получил ученую степень, дающую право носить на шапке один медный шарик. Эта же степень позволила ему занять место профессора астрономии при пагоде Ми.

Но, наблюдая небесные светила, И-Тэ не ослеп для всего прекрасного и сразу заметил красоту Лиу-Сиу. Запросто бывая у тетки, он, конечно, влюбился в свою хорошенькую кузину.

Мадам Лиу сразу заметила это чувство. Это ее возмутило. Она мечтала для своей дочери о блестящей партии и откровенно заявила племяннику, что никогда не согласится назвать его своим зятем.

И-Тэ покорно подчинился. Чтобы придушить свою любовь к Лиу-Сиу, он еще усерднее засел за книги и только изредка показывался в городе.

Пагода Ми очень знаменита. Туда стекаются тысячи богомольцев со всех концов Кантонской провинции. Бедные и богатые вымаливают у бога Шин либо счастья, успехов в делах либо избавления от болезней.

Однажды, окончив молитву, племянник мадам Лиу с удивлением заметил необычайно набожного богомольца, страстно взывавшего к богу.

Это был важный пожилой человек, одетый в дорогой и красивый костюм купца. Молился он вполголоса, и И-Тэ без труда узнал, что умоляет он Будду послать достойную супругу его единственному сыну.

Слова «супруга» и «свадьба» разбудили в душе И-Тэ воспоминания о разбитом счастье. И невольно имя Лиу-Сиу вспомнилось печальному астроному. Если он не мог на ней жениться — это не значило, что он не желал ей самого светлого счастья.

Неожиданно для самого себя он подошел к молящемуся, отвесил ему церемонный поклон и сказал:

— Я слышал вашу молитву. Верно, такова воля Будды, ибо я могу исполнить ваше заветное желание.

— Вы… Каким образом? — удивился незнакомец, с любопытством разглядывая молодого ученого.

— Да, я.

И, назвав себя, И-Тэ заговорил о Лиу-Сиу как о девушке, одаренной всеми достоинствами и добродетелями мира.

Говорил он так просто и горячо, что незнакомец невольно улыбнулся и сказал:

— Однако вы преданный родственник. Но почему вам не жениться на ней, раз вы приходитесь ей двоюродным братом?

— Я слишком беден, чтоб жениться, — ответил И-Тэ, покраснев. — А кроме того, я решил посвятить свою жизнь науке.

— Это — другое дело. Мне остается лишь поблагодарить вас за совет, — ответил купец, наклонив голову. — Я сегодня же пошлю сваху к мадам Лиу. И если дочь ее окажется такой, как вы о ней говорите, я буду вам более чем признателен. Зовут меня Линг Тиэн-ло. Я — член Хоппо. А это значит, что, если этот брак состоится, я обязуюсь доставить вам самый широкий кредит.

И-Тэ смутился.

Среди коммерческих объединений Кантона Хоппо было гегемоном. Хоппо получало в свою пользу все таможенные пошлины южных провинций. Хоппо нормировало цены на чай — одним словом, было своего рода государством в государстве.

Смущенный тем, что заговорил с таким важным лицом, молодой ученый стал кланяться и извиняться и почтительно вручил купцу адрес тетушки, а потом вышел из кумирни с низким поклоном, с глазами, полными слез.

Не подумав, поддался он чувству самопожертвования и слишком поздно понял, что собственными руками возвел между собой и Лиу-Сиу непреодолимую преграду. Вот почему ему захотелось в последний раз увидеться с нею, рассказать ей все, что случилось в пагоде Ми, и навеки проститься с разбитой мечтой.

Не застав своих родственников дома, он снова зашел к ним на следующий день, и оба эти посещения возбудили ревнивые подозрения Красного Паука.

Между тем Линг Тиэн-ло не терял ни минуты. Через сутки после беседы с И-Тэ почтенная и опытная сваха посетила дом мадам Лиу, и через две недели сватовство было закончено.

Линг Тиэн-ло пришел в восторг от Лиу-Сиу, а сын его всецело положился на вкус отца и с нетерпением ждал свадьбы.

Лиу-Сиу покорно положилась на выбор матери и только порою вздыхала, вспоминая бедного И-Тэ. Впрочем, это не помешало ей с интересом заняться приданым как раз в то время, когда Мэ-Куи дурачила влюбленного мясника.

Переспав ночь, Чу, как всегда, открыл свою лавку, и никому из покупателей не пришло в голову, какую пытку переживал он в глубине души. Маска спокойствия сковала его черты. Однако Мэ-Куи не решилась показаться ему на глаза, понимая, что красная афиша должна была поразить его в самое сердце.

Прошло несколько дней. Однажды утром Мэ-Куи подошла к калитке, подстерегая минуту, когда лавка Чу полна покупателей, чтоб незаметно выскользнуть из дому и сбегать за покупками в далекий квартал. Выглянув на улицу, она с удивлением заметила, что лавка остается закрытой.

Она окликнула проходящую соседку и со вздохом облегчения узнала, что Чу ликвидировал дела и выехал из города.

Одни думали, что он уехал в Америку, другие — что ему надоело сидеть на одном месте и он переселился на юг. А в общем никто не знал истины.

Мэ-Куи пришла в ужас. Охваченная безотчетным страхом и угрызениями совести, она чуть-чуть не призналась мадам Лиу в своих проделках, но боязнь упреков ее удержала, и она все откладывала неприятную беседу. А потом настал день свадьбы, новые хлопоты, и неловко было расстраивать невесту. Да и сама Мэ-Куи понемногу успокоилась. Она решила, что Чу покончил жизнь самоубийством и, не жалея о своей проделке, думала об одном — как бы лучше нарядиться в день свадьбы своей барышни.

Впрочем, не одна Мэ-Куи забыла о Красном Пауке. И когда Лиу-Сиу села в свадебный паланкин и ее унесли в дом будущего супруга, никто в городе Фун-Зи не вспоминал его нескладную фигуру.

Только уличные мальчишки нарисовали на забитых ставнях мясной огромного красного паука. И хотя дождь понемногу смыл это отвратительное изображение, Мэ-Куи невольно вздрагивала от страха, выходя из калитки мадам Лиу.

Глава IX. В тюрьме

Палач исчез. Тяжело захлопнулась дверь, брякнули ржавые засовы — и Лиу-Сиу осталась одна. Она сжалась на грубой циновке и просидела несколько часов не шевелясь. Напрасно силилась она собраться с мыслями. Странная пустота была в ее мозгу, и ей казалось, что она сходит с ума.

Потом, когда прошло оцепенение и она отдала себе отчет в своем положении, все ее помыслы обратились к матери. Как ей будет больно, когда она узнает, что та, чье счастье она создавала с такою нежною радостью, обвиняется в ужасном, зверском преступлении…

Потом она вспомнила прошлое, свою девичью комнатку на улице Златокузней, веселую Мэ-Куи, цветы на окошке, рукоделия, бедного И-Тэ, которого так безжалостно обвиняет префект, — и горькие слезы потекли из ее глаз.

Зато таинственные и страшные события брачной ночи она никак не могла припомнить. Мелькало что-то смутное, обрывчатое. Она не верила, что это правда, и, закрывая глаза, молила Будду избавить ее от этого ужасного кошмара.

Но, открывая глаза, она снова видела стены тюрьмы, и кошмар становился действительностью.