Вокруг света по меридиану - Файнс Ранульф. Страница 6

Мэри Джибс добралась до нас по цепочке друзей. Эта смуглая привлекательная девушка и Джинни быстро нашли общий язык. Поскольку Мэри не могла поступить в САС, то подписала контракт с военным госпиталем, расквартированным в наших казармах. Точно так же Джинни была приписана к полку связи.

Джефф Ньюмен — высокий, светловолосый, мощного телосложения парень — оставил ради нас работу в типографии.

В октябре того же года Оливер пригласил меня на небольшую пирушку, чтобы я познакомился с неким Чарли Бёртоном, который только что оставил какую-то работу в Южной Африке. На следующее утро Чарли объявился в казармах в поношенном твидовом пальто со смердящей трубкой в зубах. Вместе с Джеффом он завершил отборочные испытания в САС в начале 1976 года. В марте мы все шестеро отправились на тренировку. Снова и снова заставлял я свою команду совершать лыжные кроссы, разбивать палатку и готовить еду из дегидрированных рационов. Меня занимал только один вопрос — как долго протянет эта группа?

Однако я беспокоился, по-видимому, напрасно. Казалось, все было идеально; шло время, они совершенствовались, а Джефф и Мэри сильно привязались друг к другу. Оливер и Чарли, оба экстраверты и страстные любители пива, крепко подружились. Они явно восприняли всерьез мою беседу «по-черному». Я решил взять их в Гренландию: мужчины будут тренироваться, а Мэри и Джинни составят команду лагерного узла связи. Теперь Оливер поселился в казармах — он спал на полу нашего оффиса и питался только дегидрированными рационами. Жирок на его брюшке растаял.

Однажды вечером Эндрю Крофт пригласил меня на ужин. Там должен был присутствовать какой-то чиновник из Министерства иностранных дел, не тот bete noire [5], а другой, помоложе, попокладистей, который заменил того в Полярном отделе. Он согласился помогать и не препятствовать нам, однако предупредил, что будет гонка с препятствиями и шансы экспедиции зависят в основном от результатов поездки в Гренландию.

Пролетела весна, команда упорно тренировалась. Чарли и Джефф были приняты в САС рядовыми. Олли и я имели звание капитана. Джинни и Мэри в своих подразделениях числились рядовыми.

Олли брался за изучение самых разных специальностей. 25 апреля он записал в своем дневнике: «Теперь я врач». 18 мая: «Теперь я дантист». И это после прохождения однодневного курса в стоматологической службе королевской армии.

«В чем секрет успеха хорошего зубодера?» — спросил я его однажды.

«Быть добрым — значит быть жестоким», — ответил он.

Я решил про себя дергать свои зубы от него подальше. Две недели спустя, после прохождения общего медицинского курса в госпитале, Олли уже не терпелось добраться до наших аппендиксов, однако два года спустя, оказавшись на льду, все, что он смог припомнить, — это с какой стороны живота находится аппендикс.

Во время прошлых экспедиций я предпочитал действовать единым, спаянным коллективом. Мы уезжали, выполняли задачу и возвращались все вместе, всей командой. Никто не оставался в качестве нашего представителя в Англии. Теперь было по-другому. Покуда мы тренировались в Гренландии, должна была продолжаться работа ради достижения главной цели — подготовки экспедиции, поэтому Майк Уингейт Грей и Эндрю Крофт вместе с Питером Бусо Бутом, моим приятелем по предыдущим экспедициям, согласились остаться за нас в Лондоне.

Джинни, наш офицер связи, не смогла бы говорить с ними по телефону из Заполярья и поэтому нанесла визит в «Коув-радио» и Навигационный отдел ВВС в Фарнборо. Трое офицеров по решению своего командования согласились быть связниками Джинни в Объединенном королевстве и телефонировать в Лондон ее сообщения. Таким образом, при хорошем радиопрохождении мы смогли бы наладить бесперебойную связь хоть с полюса.

Мы прибыли в Гренландию в последних числах июля 1976 года, однако ВВС так и не доставили нам нарты и двух «сурков» (мотонарты) до августа, поэтому я предложил «спрессовать» два пробных путешествия, то есть использовать время, которое оставалось до короткого лета. Первое — 80-мильный пробег по замкнутому кругу, проходящему по двум известным зонам ледниковых трещин, и второе — 150-мильный переход в глубину территории ледового щита и вдоль его склонов параллельно побережью.

Если ничего не случится с нашими «необъезженными» машинами, стальными нартами и неопытными участниками экспедиции (если будет приличная погода), я надеялся завершить оба путешествия вовремя, чтобы предстать затем пред ясными очами членов Экспедиционного комитета Географического общества уже 1 ноября. Тогда, хорошо оснащенный достигнутым опытом, я намеревался настойчиво просить разрешения на арктическую тренировку.

Я решил взять Оливера и Джеффа в первый пробег по замкнутому кругу, а пару Оливер — Чарли во второе путешествие, так как наша палатка вмещала только троих. Я считал команду из трех человек идеальной в Арктике, а также подумал о том, чтобы оставить все же одного мужчину на нашей, составленной исключительно из женщин, радиобазе.

Оливер, которого я знал лучше других, был хорошим радиооператором, недурным медиком и вообще надежным, правда, чересчур энергичным человеком, и я хотел сделать из него механика «сурка». Итак, в течение двух пробных путешествий мне предстояло выбрать — Джефф или Чарли?

Более месяца мы втроем (Оливер, Джефф и я) перебирались через трещины и разломы при температуре воздуха значительно ниже нуля. Я шел на лыжах впереди, почти не открывая глаз от компаса, то и дело ощупывая поверхность лыжной палкой, в то время как Оливер и Джефф ехали за мной на «сурках». Мы научились разбивать лагерь во время метели, заменять сломанные детали машин на морозе, определять направление в сплошном «молоке», по-дружески прижиматься друг к другу в крохотной палатке во время пурги по суткам и дольше. Мы обрели уверенность в том, что действительно можем путешествовать на «сурках» по этой негостеприимной земле. Джефф оказался по характеру прямой противоположностью Оливера, однако оба они проявили себя стойкими, крепкими ребятами, хорошо приспосабливающимися к обстоятельствам, умеющими сохранять хладнокровие в трудную минуту.

Джинни встретила нас у кромки плато и представила отчет об удручающем поведении Чарли. Он оказался угрюмым и ленивым типом, проводившим большую часть времени на своем матрасе за чтением книг о ковбоях. Затем Джинни ушла, прихватив с собой Джеффа, а я пристально, не без ревности стал присматриваться к Чарли. Нам предстояло провести вместе шесть лет в сложной обстановке вынужденного тесного контакта друг с другом (в том случае, если наши планы воплотятся в жизнь), поэтому мы не могли позволить себе роскошь терпеть увальня. Кроме того, мы не могли допустить, чтобы в нашей среде процветали недружелюбие и отчужденность.

Мы с Оливером начали второе путешествие в глубь страны, с недоверием поглядывая на Чарли, но тот не выказывал никаких дурных признаков. Наоборот — он, казалось, был счастлив убраться из Туле. Он разделял с нами все тяготы, выпадавшие на нашу долю, и проявил недюжинные способности — быстро копировал все наши действия, так как мы, уже имея за спиной одно путешествие, считали себя опытными полярниками. Возможно, последнее обстоятельство и раздражало Чарли, но он никогда не показывал этого. Всякий раз, когда всем нам угрожала беда, он вел себя как настоящий мужчина.

Мы шли уже несколько дней, когда наткнулись на снежное поле с многочисленными трещинами. Я обнаружил это, когда одна из моих лыжных палок неожиданно провалилась и скрылась под снегом. Моя рука по самое плечо последовала за палкой. Как можно медленней, внимательно следя за тем, чтобы вес моего тела распределялся равномерно на обе лыжи, я осторожно отодвинулся от черной дыры в снегу, которая была единственным указателем скрытой опасности. Я проклинал самого себя. Все дело было в том, что мы и так уже выбились из расписания и поэтому торопились. Стоял туман, темнело, и здесь нельзя было передвигаться при плохой видимости. Я спускался по крутому склону, не имея ни малейшего представления о том, что находится впереди. Склон был слишком крут, и «сурок» уже не мог вскарабкаться обратно наверх. Там было невозможно разбить палатку.