Операция «Святой Иероним» - Карпущенко Сергей Васильевич. Страница 14

И вот уже датчик висел на двух проводах, и можно было смело снимать картину с крюка, что Володя без промедления сделал. Поставив картину лицом к стене, мальчик тут же один за другим стал поворачивать шпингалеты-вертушки, прижимавшие подрамник с полотном к раме, — все шло безо всякого затруднения, на удивление легко, безукоризненно просто!

На самом деле, как об этом предупреждал «наставник», вынуть подрамник из рамы поначалу Володе не удалось, но достаточно было чуть-чуть надавить на него ручкой отвертки в двух местах по углам, как полотно с подрамником буквально выпало на руки Володи, и он тут же отставил его в сторонку, подальше от копии, чтобы случайно не перепутать. «А то вставлю его назад, вот смеху будет!» — поиронизировал над самим собой Володя, берясь за поддельного «Иеронима».

Копия встала на уготовленное для шедевра место в раме, точно она заказывалась именно для подделки, — легко, но не болталась в углублении рамы, и мальчику осталось лишь повернуть шпингалеты. Потом, повесив картину на крюк, он так же осторожно, как и раньше, поставил на место датчик, приклеив его липкой лентой к подрамнику.

«Все! — с облегчением и с торжеством одновременно подумал Володя, с любовью вглядываясь в сухие черты старика на картине, которого он уже любил. — Я сделал работу уже на две трети. Осталось лишь вынести картину, но это пустяки! Можно считать, что полтора миллиона у меня в кармане. Просто они мне достались. Хорошая работа!» И Володя медленно стащил со вспотевших рук резиновые перчатки.

Теперь можно было и отдохнуть. Володя, потушив фонарь, уселся на бархатное кресло и стал думать. Его фантазии стремительно уносились на облаках, имевших раскраску государственных банковских билетов, в сказочные страны, в которых он ни разу не бывал, даже в своих мечтах. «Конечно, размышлял Володя, — отцу я отдам только миллион. Но как мне объяснить, откуда я взял деньги? А очень просто: нашел на улице бумажник с десятью тысячами долларов, а в банке обменял на наши деньги. Можно, конечно, доллары отдать, но что такое десять тысяч в сравнении с полутора миллионами? Совершенно не звучит! Ну так вот, на свои полмиллиона я куплю шикарнейший прикид, электронику, видео, пожалуй, — двойка «Панасоник», — и мотоцикл, ну и так, по мелочи...» И у Володи даже дух захватило о представлении себя в качестве хозяина таких богатств. «А может, и не буду я все это покупать, а вложу все деньги в акции какой-нибудь нефтяной компании и буду жить лишь на их проценты. Школу, конечно, брошу. Зачем мне школа? Займусь бизнесом, — чем раньше им заняться, тем для дела лучше. К двадцати годам, пожалуй, сколочу кругленькое состояние, предприятие свое открою. Конечно, я стану депутатом — не всякой же рвани несчастной быть «слугой народа»? Может, потом попаду в правительство. Образование необходимо? Да что я, не куплю диплом? Обязательно куплю. Да, я удачлив! Я все могу! На всех мне наплевать!»

Так, или примерно так, думал Володя, сидя на мягком кресле напротив святого со стены «Святого Иеронима», склонившегося для чего-то перед толстой книгой. И эти мечты, приятные, как тихий сон, он и не смог бы отделить от мягких волн сна, накатывавших на сознание Володи. Вот откуда ни возьмись явилась мама, провела рукой по волосам и скрылась, улыбнувшись, но ее тут же заменила Иринка, нежно обнявшая Володю за плечи и поцеловавшая его прямо в губы и, к великому огорчению, тоже скоро ушедшая. Потом сухонький старичок, похожий на Иеронима, явился непрошеным, посмотрел на сидящего Володю, на пустую раму и тут как разрыдается... Рыдает и бегает по залу, пытаясь выйти, точно ему с Володей вместе оставаться никак нельзя. Бегает и стучит своими костяными кулачками в обе двери зала и молит их отворить...

«Я что, заснул? — в ужасе открыл глаза Володя, не понимая вначале, где он сидит. — Как я мог заснуть? И что это за стук?!» На самом деле где-то за дверьми зала раздавался шум — кто-то открывал двери зала Леонардо и наверняка собирался открыть потом и вход в тот зал, где прятался Володя.

«Кто это? Почему идут сюда! — заметался мальчик по залу, спросонья неспособный принять нужное решение. — Сигнализация сработала! Милиция сюда идет, брать меня идет!»

И Володя, чье воображаемое величие, такое гордое и недосягаемое еще несколько минут назад, мигом исчезло, точно из большого надувного шара, ярко размалеванного, пестрого, вдруг выпустили воздух, и вместо шара лежала жалкая сморщенная резинка. Воля Володи до того была парализована этим нежданным приходом, что он хотел просто-напросто встретить их у дверей и покорно сдаться. Но в последнюю минуту, когда ключами гремели у самой двери в зал, ангел-хранитель Володи словно влил в него свежие силы, и мальчик, мгновенно собрав свой инструмент, подхватив картину, по-кошачьи нырнул в пасть камина, но о том, чтобы залезть на трубы уже нечего было думать, и он, сжавшись в комок, притаился за решетчатым экраном.

Те, кто через несколько секунд вошли в зал, свет зажигать не стали, но об этом помертвевший от страха Володя лишь догадался — он буквально вжался в пол камина и даже закрыл глаза, ожидая того, что через мгновение его за шиворот вытащат из укрытия. Но прошла минута, началась другая, а Володю никто и не думал хватать, да и разыскивать его, как видно, никто не собирался. Ночные визитеры, похоже, пришли в зал вовсе не за этим.

— Кит, посвети-ка здесь, только по стенам не води. Ну, ну, вот так, произнес голос пришедшего мужчины, и Володя сразу же понял, кому этот голос принадлежит.

«Да это же «Лешенька», милиционер! — с ужасом подумал Володя, недоумевая, зачем он пришел сюда ночью. — Конечно, они пришли за мной! Сейчас посветят и найдут!» Но и после того, как «посветили», никто не схватил Володю, зато мальчик услышал голос того, кого назвали Китом:

— Ни хрена не пойму, зачем люди платят такие бабки за какое-то дерьмо. Этой картинке, ей-Богу, цена — червонец! Я бы за нее и того не дал. Старикан какой-то да и намалевано-то паскудно. Слушай, может нам вон ту бабу лучше взять? Хе-хе, да я шучу, шучу...

Володя узнал и этот голос — это был голос напарника «Лешеньки». Оба они приходили закрывать двери и болтали со смотрительницей, так что мальчик их хорошо запомнил.

— Ты треплись поменьше, а лучше держи прямо, — посоветовал Киту «Лешенька» напряженным голосом человека, выполняющего ответственную операцию, — сейчас «сигнал» скидывать буду, не отвлекай.

Послышалось постукивание, поскрипывание, и скоро «Лешенька» облегченно сказал:

— Порядок. Теперь снимай давай. Так, так. Ну а что до того, кому нужна эта картинка, скажу тебе: когда у тебя такие баксы заведутся, как у заказчиков, тогда и поймешь, зачем люди тратятся на живопись. А покуда ты, Кит, выше пьянки в кабаке не поднимался.

— Ты, можно подумать, поднимался, — обиженно заявил Кит через минуту, точно долго соображал: обидеться ему на «Лешеньку» или простить, но ответа не последовало.

Милиционеры еще немного чем-то погремели, а потом Кит спросил:

— Слушай, Злой, а не просекут они, что это — поддельная картина, а?

— Нет, — твердо заявил Злой, — мне хозяин говорил, что копия очень хорошая, и только большой специалист отличит ее от настоящей. Будет себе висеть, а лично мне много времени не нужно — я через неделю махну с деньгами в Польшу, а оттуда, может, куда подальше. Как топор в воду... Хочешь со мной в Поляндию? Там немало наших хорошо работают. А?

— Подумать надо, — угрюмо сказал Кит. — У меня здесь жинка...

— Велико сокровище! — презрительно сказал Злой. — Что ты в Польше с «зеленью» [1] бабу не найдешь?

Но Кит ничего не ответил, и «стражи» снова занялись делом, покуда Злой вдруг не воскликнул:

— Эй, смотри! А это что такое?! Ничего себе!

— Ну и что? — с равнодушной тупостью в голосе отвечал ему Кит. Перчатки резиновые. В таких уборщицы горшки в сортирах моют.

— Знаю, что перчатки! Знаю! Но откуда они здесь, прямо под картиной?