Одно жаркое индийское лето - Збавитель Душан. Страница 23

Деревни и их жители отличаются и местными особенностями, которые не заметишь с первого взгляда, потому что для правильного их понимания одного зрения недостаточно. В мединипурском крае, например, много деревень разных автохтонных индийских племен, совокупно называющихся адиваси, т. е. «первые жители», от остальных индийцев их отличают этническое происхождение, внешний облик, привычки. Больше всего тут санталов. Хотя их выдает более темный цвет кожи, но и некоторые бенгальцы ненамного светлее. Легче узнать санталов по одежде их женщин — конец сари у них переброшен через грудь и засунут за пояс — и по визгу поросят почти в каждом домишке; свинина, строго запрещенная индусам и мусульманам, для санталов — одно из наиболее желанных блюд.

Мусульманскую деревню обычно определишь по небольшой мечети. Мусульманки в этой части Индии не отличаются от индусок ни пардой — покрывалом, ни прочей одеждой; зато мусульмане-мужчины носят бороду и усы и никогда не надевают дхоти — кусок полотна, который индусы обматывают вокруг талии и бедер, что напоминает какие-то широкие, открытые сзади штаны. Вместо этого они обматывают вокруг бедер такой же кусок материи наподобие длинной юбки, во время работы его стягивают между ног, и получается нечто похожее на весьма удобные шорты.

Индусская деревня разделена улочками на части, населенные представителями отдельных каст; и тут нелегко отличить, где какая каста живет — в каком пара, или квартале, живут молочники, рыбаки, пастухи, различные ремесленники или брахманы. В центре деревни всегда бывает некое пространство с постоянными лавочками или временными ларьками, оживающими по торговым дням.

Ритм жизни задают времена года, и многое зависит от того, имеют ли здешние поля искусственное орошение. Еще недавно что-либо подобное было тут исключительной роскошью и преимуществом немногих счастливцев, чья земля располагалась в непосредственной близости от реки, но число владельцев орошаемых полей довольно быстро растет. Поскольку крестьяне целиком зависят от влаги, которую дают регулярные июньские, июльские и августовские дожди, то вместе с порой осенней жатвы это практически составляет единственный период, когда вся деревня напряженно грудится на полях.

Весной и летом крестьянам почти нечего делать дома, и нередко они уезжают в окружной центр или чаще в далекую Калькутту, чтобы раздобыть хоть немного денег случайными приработками.

Зато в пору муссонов приходится напрягать все силы и заставлять работать даже детей. Рис требует постоянной заботы, начиная с рыхления почвы и посева и кончая трудоемкой пересадкой побегов на залитые водой поля. Да и сбор урожая — дело нелегкое. Рис жнут серпом, полуприсев на корточки или низко склонившись, а большая часть крестьян должна еще снести его домой, в амбар, на собственных плечах — в мединипурском крае обычно на шесте, на оба конца которого насаживают огромные снопы.

Что, собственно, переменилось в жизни бенгальских крестьян за последние годы? И вообще изменилось ли в ней что-нибудь существенно?

Нет, не ожидайте никаких переворотов. Глинобитные домишки с соломенными крышами не сменились каменными зданиями, на поля не выехало множество тракторов и комбайнов. На первый взгляд деревня живет по-прежнему, как двадцать лет, как, возможно, столетия назад. И все же появляются черты нового, на которые стоит обратить внимание.

Это прежде всего уже упомянутое значительное расширение искусственно орошаемых земель. Для крестьянина, который должен урожаем с этой земли прокормить всю семью, это означает переход от полуголодного существования с постоянной угрозой полного разорения к более сносной жизни. Последние два года, когда у власти в штате находится правительство Левого фронта, крестьяне не должны целиком нести бремя высоких расходов на строительство оросительных каналов. Государство финансирует строительство или выдает на него значительные субсидии, а это, безусловно, желанная помощь.

Те же крестьяне, кто большую часть года вынужден ждать дождей, чаще используются на общественных постройках и строительстве коммуникаций в своем крае, чтобы им не приходилось на долгие месяцы оставлять семьи. Они ремонтируют и строят новые дороги и мосты, помогают при сооружении государственных зданий, выполняют дренажные работы и т. п. При этом они обычно могут жить дома, даже если стройка находится довольно далеко, — автобусов уже всюду немало, а подчас крестьян доставляют к месту работы и на грузовиках.

Улучшилась и организация домашнего ремесленного производства, растет его продукция, и расширяется сбыт — идет ли речь о ткачестве, прядении, плетении изделий из прутьев и соломы или о различных художественных ремеслах. Это еще один источник приработка.

Существенно расширилась сеть начальных школ. Еще недавно они были в деревне скорее исключением, чем правилом, сейчас же школа, но обычно такая, где все классы учатся в одном помещении, есть почти в каждой сколько-нибудь значительной деревне. Посещаемость представляет здесь большую проблему, чем возможность учиться. Дети постарше бросают школу, чтобы помогать деньгами родителям, а в сезонных полевых работах нередко вынуждены участвовать и младшие школьники.

Расширилось и медицинское обслуживание, добившееся первых примечательных успехов. Увеличилось число врачей и больниц. Практически исчезли малярия и некогда столь губительные эпидемии чумы и оспы, делаются прививки против холеры и тифа. Наряду с кампанией по ограничению рождаемости проводятся и мероприятия, способствующие распространению более широкого медицинского просвещения, и результаты уже заметны как в значительном снижении смертности в младенческом возрасте, так и в быстрой локализации каждого очага какой бы то ни было опасной инфекции.

Все это глаз замечает не сразу. Зато ухо сразу же услышит почти в каждой деревне нечто новое — звуки транзисторных приемников. Сейчас они практически распространены повсюду, став неким символом современной эпохи. Немалое значение таких новшеств замечаешь очень быстро во время разговоров с деревенскими жителями. Прежде у них было весьма смутное представление о мире за пределами их родины, да, в сущности, и об остальной Индии, ее правительстве и современном положении. Теперь они слушают сообщения по радио и всевозможные общеобразовательные программы. Их информированность и политические знания углубляются, а политическая активность уже не ограничена предвыборной кампанией раз в четыре года, как это было недавно.

Но и глаз может заметить нечто необычное, если вы посетите деревню вечером, — с наступлением темноты зажигается электрический свет. Примерно 225 тысяч, т. е. почти половина индийских деревень, получают электричество. Правда, электрификация не всюду проводится одинаковыми темпами и не всегда равномерно. Некоторые штаты индийского союза, такие, как Хариана и Пенджаб, электрифицированы уже почти стопроцентно, в других местах дело идет медленней. Западная Бенгалия скорее относится ко вторым, электричеством тут обеспечены пока лишь 32 % деревень.

Оптимистическую перспективу, которая возникает в результате поездок по мединипурским деревням, нарушают другие сведения. Вспомним, например, июльское сообщение о результатах обследования, проведенного «Миссией Рамакришны» в пурулийском округе, лежащем к северо-западу от Мединипура. Больше одной пятой из 5517 обследованных семейств вообще не имеет земли; почти половина семей имеют только одну комнату. 44 % жителей этой области пользуются для всех нужд, в том числе и для питья, не слишком чистой водой из прудов и искусственных водоемов. И что хуже всего — почти 90 % населения страдает от анемии, авитаминоза и недоедания.

Таким образом, остается еще очень много работы для всех, кого волнует жизненный уровень крестьян. К ним прежде всего относится Кришак сабха — Крестьянский союз, организация, многие годы боровшаяся за преобразование бенгальской деревни. Меньше чем за месяц до моего приезда именно здесь, в Мединипуре, состоялся XXIII съезд Кришак сабхи. А поскольку председатель этой организации тоже родом из Мединипура, я быстро нашел дорогу к его дому.