Письма с Соломоновых островов - Гижицкий Камил. Страница 2

Однако в горах заметны не зажившие еще раны войны: встречаются целые участки поломанных, перебитых снарядами, высохших или истлевших деревьев. В некоторых из них до сих пор торчат заржавленные осколки бомб или снарядов.

Через несколько дней мы собрались в путь и рано утром сели на борт быстроходного правительственного катера, любезно предоставленного нам комиссаром. Он и его жена, сопровождаемые свитой, проводили нас а порт. Комиссар настаивал, чтобы по окончании работы отец приехал в Хониару и посмотрел его коллекции, представляющие по существу маленький этнографический музей Соломоновых островов. Затем, попрощавшись со всеми собравшимися на берегу, мы отчалили и взяли курс на восток через канал Морского жаворонка прямо на скалистый островок Руа-Сура, в пятидесяти пяти морских милях от Хониары. День был солнечный, море казалось спокойным, и наш катерок мчался вперед, отмечая путь двумя серебристыми струями воды, отбрасываемой острым форштевнем. Ежеминутно из-под катера выпрыгивали летучие рыбы и, описав в воздухе дугу в сто-сто пятьдесят метров, вновь падали в воду. Очень часто вслед за ними показывалась отливающая сталью голова бониты. Это разновидность тунца, небольшая рыба около восьмидесяти сантиметров в длину. Порой какой-либо другой морской хищник всплывал на поверхность и хватал летучую рыбу. Резвившиеся близ катера дельфины также не брезговали этими рыбами: высоко подпрыгивая, они хватали свои жертвы на лету или же подкарауливали рыб там, где они спускались на воду. В прозрачной воде я наблюдала, как хищники целыми стаями спешили к добыче. Почти всегда им удавалось схватить несколько рыб в момент, когда те касались воды. Чайки, крачки и другие морские птицы с криком пролетали над нами и то и дело кидались в морскую бездну, чтобы через мгновение вновь взлететь с трепыхающейся в клюве рыбой. Но здесь их ожидал неприятный сюрприз: кружившие в высоте фрегаты камнем падали на свои жертвы. Несколько раз я видела крупных черепах, спокойно плавающих по поверхности моря. Даже заметив нас, они не очень спешили нырять в воду. Два или три раза совсем рядом выглядывала из морской пучины огромная меч-рыба.

Я была так поглощена созерцанием и фотографированием этой кипучей и столь незнакомой мне жизни, что совершенно не заметила, как рядом на скамейку сел Анджей Кентский, ассистент отца. Анджей — высокий, хорошо сложенный, статный мужчина лет около тридцати, но мне он кажется ужасным недотепой.

Папа уверяет, что Анджей очень умный и толковый человек, но я, к сожалению, придерживаюсь противоположного мнения. Достаточно того, что мне постоянно приходится выслушивать его признания в любви. Правда, я симпатизирую ему и перешла на «ты», но отношусь к Анджею просто как к другу. Впрочем, следует признать, что хотя он и твердит все время о своих чувствах ко мне, но ни разу даже не попытался меня поцеловать.

Анджей учтиво сидел рядом, в немом обожании уставившись на меня своими черными, бархатными глазами. Это выражение его глаз так меня разозлило, что я просто не могла промолвить ни слова, тем более что в этот момент мы уже приближались к Руа-Суре. Близ берега плыло несколько лодок, в которых сидели юноши и девушки. Вся их одежда состояла из узких набедренных повязок. Девушки были вооружены короткими гарпунами и пыряли в море, чтобы через мгновение всплыть на поверхность с извивающейся и корчащейся на кончике гарпуна муреной. С помощью телеобъектива я сделала более десятка снимков отважных русалок и спросила капитана нашего катера: почему юноши позволяют девушкам подвергать себя такой опасности? Он только рассмеялся и сказал:

— Можете не беспокоиться за девушек. Они ловят мурену между подводными скалами; там им легче просунуть руку в щель, где водится рыба. Конечно, они держат гарпун, чтобы мурена не покусала их своими страшными зубами. Юноши, ожидающие в лодках, готовы в любую минуту броситься на помощь, если возникнет опасность или кто-либо из девушек наткнется на огромную раковину тридакны.

— О-о! — закричал он вдруг. — Посмотрите! Двое прыгнули в воду и нырнули… видно, что-то случилось!

Он побежал в ходовую рубку. Через мгновение наш катер замедлил ход и, соблюдая необходимую осторожность, так как рядом были подводные рифы, приблизился к рыбакам. Но едва мы подплыли поближе, как из воды вынырнул сперва один, затем другой юноша с толстой веревкой в руках. Экипажи лодок поспешили им на помощь и вскоре вытащили из морской глубины огромную раковину тридакны, величиной с большое блюдо. Ее складчатые края заходили один за другой. В них и застрял короткий гарпун, который держал теперь в руках один из юношей. Тут из воды высунулась молоденькая девушка и, ухватившись за борт лодки, начала взволнованно, скороговоркой что-то рассказывать сидящим в ней рыбакам. Не разобрав ни слова, я обратилась за разъяснениями к матросу-меланезийцу, который неплохо говорил по-английски. Однако, к моему удивлению, Анджей опередил его и спокойно сказал:

— Девушка рассказывает юношам, что чуть было не наступила на этого моллюска. Видимо, ей каким-то образом удалось сообщить экипажу лодки о своем приключении, и два рыбака поспешили на помощь.

— Ты понимаешь, что они говорят? — спросила я с некоторым недоверием.

Анджей не ответил мне. Он задал девушке какой-то вопрос, и она, недоуменно уставившись на него, начала что-то торопливо рассказывать, мило улыбаясь при этом. Когда девушка замолчала, Анджей обратился ко мне и сказал:

— Знаешь ли, Аня, что тридакна, лежащая на подводных рифах, удивительно похожа на куст цветистых водорослей или большой букет цветов и человек очень легко может наступить на нее ногой. Достаточно коснуться пальцами бахромчатых зеленых краев моллюска, чтобы раковина сразу же сомкнулась, захватывая ногу словно в железные клещи. Девушка лишь случайно осталась невредима, так как, уколовшись шипом морского ежа, оперлась на гарпун, который воткнула в самую середину цветистого «букета». В одно мгновение «букет» сомкнулся. Нашей девушке сильно повезло, так как раковина весит около ста килограммов. Если бы рыбачка попала в тиски тридакны, ей бы не поздоровилось.

Красноречие ассистента и его знание меланезийского языка крайне поразили меня. Анджей начал даже меня успокаивать, видимо полагая, что я взволнована приключением девушки. Когда же я объяснила ему, в чем истинная причина моего удивления, он рассмеялся и сказал, что хотя действительно и знает меланезийский язык, однако не имел подходящего случая, чтобы сообщить мне об этом — ведь я никогда не расспрашивала его о научной работе. На Соломоновых островах, продолжал Анджей, существуют столь большие языковые различия, что почти на каждом из них одно и то же слово произносится несколько по-иному. Только благодаря счастливому стечению обстоятельств он сумел без труда объясниться на Руа-Суре.

Тем временем катер приблизился почти вплотную к лодке, на которой рыбаки принялись разрезать ножом мышцы, сомкнувшие створки раковины. Раскрыв их, они стали извлекать оттуда тридакну. Я схватила кинокамеру, чтобы запечатлев всё происходящее на пленку, как вдруг юноша, возившийся с раковинами, вытащил оттуда тускло блестевший шарик величиной с крупное куриное яйцо. Рыбаки бросились рассматривать находку. Затем они передали ее девушке. Та взяла шарик своими длинными тонкими пальцами, и ее бронзовое лицо озарилось широкой улыбкой. Она долгое время рассматривала находку, а затем, протянув вдруг свою стройную руку, предложила мне в дар огромную жемчужину тридакны.

Признаюсь, я онемела! Эта юная, почти голая меланезийка без тени сожаления отдала мне прекрасную жемчужину, которая хотя и не годилась на продажу, тем не менее представляла огромную ценность для любителя! Естественно, я всячески отказывалась принять этот великолепный сувенир, но, когда все рыбаки также стали упрашивать меня сохранить жемчужину на память, сняла золотые часики, купленные на первые заработанные деньги, и преподнесла девушке. Та с радостью приняла ответный подарок и стала рассматривать его с таким выражением, словно ей досталось бриллиантовое ожерелье.