Дипломатическая тайна - Никулин Лев Вениаминович. Страница 12
– Вы согласны?
– Да, майор.
Секунда молчания.
– Вы начали, и я могла ожидать другого, более обычного для женщин предложения.
Майор краснеет так, что седина на висках и черные подстриженные усы выступают неестественно на его как бы загримированном лице. Он теряет обычную уверенность.
– Да… Но вы знаете… Я не настолько богат, чтобы…
– Какая трогательная искренность, майор…
Она подходит к нему ближе.
– Но теперь, когда я приняла предложение… Вы сказали, что мне обеспечена “независимая от материальных соображений любовь”.
Она наклоняется к нему так, что он чувствует запах духов и кожи и видит только треугольный вырез, колеблемую дыханием грудь.
Майор встает и отступает нетвердыми шагами к дверям.
– Все инструкции… и чек…
– Об этом после!
Он припадает к ее руке, отрывается и с усилием делает два шага к зеркальным дверям. Прямо перед собой он видит в зеркале Люси. Он видит трепет желания и руки, разрывающие платье на груди, видит обнаженные плечи, поворачивает в замке ключ и идет к Люси Энно.
– Нет, не сейчас… Ты приедешь ко мне. Да? А потом я поеду в Москву и куда хочешь…
Майор Герд выходит из подъезда отеля. Туземец?шофер едет привычным путем в клуб дипломатического корпуса, но майор треплет его хлыстом по плечу и указывает в сторону посольства. Майор чувствует некоторую усталость, тяжесть и боль в висках, связанность мускулов и челюстей. В сорок три года это дурные признаки.
Но это женщина…
В шесть часов утра на аэродроме компании “Европа–Азия”; восьмиместный аппарат Брегге. Мадемуазель Люси Энно, ее ирландка и несколько друзей с Жаком Маршаном.
От гор тянет холодом. Желтое небо и длинные тени.
Солнце еще низко. Снежные вершины на горизонте, как серебряная подкова, охватывают долину.
Жак Маршан помогает Люси войти в каюту.
– Привет Парижу.
– Когда я увижу Париж?
И странно блестят глаза… Неужели слезы?.
Ее друзья один за другим подымаются на лесенку и целуют руку Люси.
Оглушительный рев мотора. Покачиваясь, уходят вверх, упираясь в воздух, металлические крылья.
Земля стремительно падает вниз, накренясь в сторону.
Как темно?зеленые волны, плещется внизу зелень садов. Желтые плоские крыши, минареты с крошечными фигурками муэдзинов. Дальше скалистый, чудовищный, застывший прибой – горные цепи.
Мирата нет. Нет года жизни.
СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО
“Его превосходительству королевскому послу в Гюлистане.
…Я снял фотографию с трупа Абду?Рахим?хана и тщательно осмотрел одежду. Во внутреннем кармане нашел два письма за подписью “Л.”, не представляющих никакого значения, и фотографию, изображающую молодую женщину. Письма и фотография были залиты кровью, однако я сумел установить, что то и другое принадлежит любовнице Абду?Рахим?хана, Люси Энно. Никаких других документов я не нашел. Так как караульные обнаружили приближение большого отряда джемшиди, я оставил найденные мною письма и фотографии вблизи трупа, там же оставил бумажник. Кольцо с печатью Абду?Рахима я снял с его указательного пальца, и таким образом создалось впечатление ограбления трупа.
Немедленно после занятия правительственными войсками Нового Ферраха я осмотрел комнату в цитадели, где жил Абду?Рахим?хан. Однако документ не найден до сих пор. Никакие опросы и розыски не дали результатов. По?видимому, документ находится у кого?нибудь из сообщников Абду?Рахим?хана. Если он находится у джемшиди, то есть возможность выкупить его за крупную сумму.
Перси Гифт, секретарь военного атташе королевского посольства”.
ДВА НЕСЕКРЕТНЫХ ДОКУМЕНТА
Первый: радиограмма.
“Мират Майору Герду военному атташе королевского посольства Константинополь точка Отель “То?коклиан” точка комната 133”.
Второй: вырезка из газеты “Свет Востока”, Мират, 24 июля (дословный перевод).
“Майор Герд – военный атташе королевского посольства в Гюлистане, на аэроплане компании “Европа – Азия” отбыл в двухнедельный отпуск, который он проведет на родине в кругу своей семьи”.
В КИПАРИСОВОЙ АЛЛЕЕ
Укатанное шоссе от летней резиденции повелителя Гюлистана ведет к кварталу иностранных миссий. От летнего дворца до квартала миссий – двенадцать километров. Европейцы называют шоссе кипарисовой аллеей и знают по фотографиям широкую, укатанную ленту шоссе в восемьсот кипарисов – стройную, единственную в мире колоннаду. Когда повелитель Гюлистана живет в летней резиденции, по шоссе с утра до ночи скачут всадники, катятся тяжелые придворные кареты и автомобили.
Летний дворец – в горах над городом; от дворца к долине идет заметное понижение пути. Автомобили, выехав из дворцовых ворот, выключив мотор, бесшумно, пролетают между кипарисов двенадцать километров.
Уже восемь месяцев повелитель Гюлистана лечится в Европе от одышки, и кипарисовая аллея забыта иностранцами и чиновниками. Выставка кровных лошадей, автомобилей и карет перенесена в город, в квартал миссий и министерств.
Теперь по вечерам в аллее только скромные пешеходы – студенты высшей школы Мирата, рабочие казенного оружейного завода – все те, кто не испытывает большого удовольствия от запаха бензина и облаков пыли в квартале миссий.
Так, в этот вечер идут вдоль аллеи двое хорошо знакомых Мирату людей – депутат законодательного собрания Омар эль Афгани и председатель рабочего союза, которого знают под кличкой “американец”.
– Кого ты подозреваешь?…
– Подожди! Уйдем с дороги. Здесь много встречных.
Они спускаются вниз с насыпи и идут рядом с аллеей. Остроугольные, длинные тени кипарисов падают от аллеи на поля.
– Нас пять человек. Трое, кроме тебя и меня. Кого из них ты подозреваешь? Османа – восемнадцать лет в тюрьме, бывший изгнанник?
– Нет! Это не он!
– Тогда Меджид – два сына казнены за мятеж, старый и верный товарищ. Нет? Тогда Абасс… Честнейший и искреннейший, самый смелый из всех нас…
Они идут долго, то скрываясь в тени кипарисов, то выходя на лунный свет.
– И однако, каждый шаг известен Роберту Кетлю. Предатель есть – это ясно! Почему в караван?сарае шпион ждал Акбера, почему у него похитили письмо Абду?Рахима к француженке? Они искали документ и знали, что мы его ждем. Если бы не прихоть Абду?Рахима, документ уже был бы в руках Мирзы?Али?Мухамеда, и мы были бы одурачены. Кто?то нас предает.
– Что же ты предлагаешь?…
– Я предлагаю… Молчи!
“Американец” сжал руку Омара.
Рядом с ними по аллее медленно ехал всадник. Лошадь хромала, тяжело ступая на переднюю ногу.
– Пропусти его.
Они слегка отстали. Но всадник остановил коня и ждал.
– Следит, – сказал “американец” сквозь зубы, опуская руку в карман, – слишком много людей, а то…
– Смотри, он опять рядом!
Вдруг всадник погнал коня и поехал к мосту. Здесь он съехал по тропинке вниз к мелкой речонке.
– Идем!
Они подошли к мосту ленивой и медленной походкой отдыхающих в вечерней прохладе. Всадник поил коня, подобрал поводья и повернул к ним запыленное, юношеское, но изможденное лицо.
– Омар эль Афгани?
– Да. А кто ты?
– Я Ахмед, сын Акбера. Я из Нового Ферраха.
– Абду?Рахим.
– Он умер?
– Да, но он…
– Молчи! Поезжай на старое кладбище к мечети Али. Мы придем.
ТРИДЦАТЬ ЧЕТЫРЕ КАРАТА
Румын положил палочки, обернутые на концах материей, на струны инструмента, и опять майор Герд почувствовал непонятное и сладостное волнение. Когда играл румын, Герд как будто понимал, что заставило его, майора и военного атташе при посольстве, в сорок три года совершить ряд непростительнейших поступков. Почему он, получив телеграмму Люси, не спал всю ночь и утром убедил сэра Роберта Кетля, против всяких правил, отпустить его на две недели в отпуск. Почему майор Герд, лгавший только, когда это требовала его профессия, солгал сэру Роберту Кетлю, не поехал к невесте, а вот уже десятый день и десятую ночь возле него женщина с зеленоватыми, точно четырехугольными глазами и нежно увядающей кожей. И почему с тех пор, как он переступил порог этого отеля, он не может подавить в себе ненасытного и жгучего желания. Ночь за ночью и за ночами дни, превращаемые в ночи. Двадцать часов в сутки они наедине друг с другом и со своей страстью. Вечером несколько часов они проводят в ложе сомнительного варьете, где почему?то собираются разнообразно?замечательные люди безумного города.