Сталинъюгенд - Кирпичников Алексей Феликсович. Страница 2
Взяв Ванин листок в неснятую на морозе рукавицу, капитан изучил документ, внимательно вчитываясь в каждое слово. Вернув справку, он брал такую же у следующего, пока не прочёл все.
– Не пойму, – спросил начальник патруля, попеременно глядя то на Ваню, то на Серёжу. – Вы что же, сыновья товарища Микояна?…
Микоянчики, молча отогревавшие дыханием заледеневшие ладони и перетаптывавшиеся с ноги на ногу, с ответом не спешили.
– Ну а кто же ещё могут быть Вано Анастасович и Серго Анастасович Микояны?! – Воскликнул уже осмелевший и самый наглый из парней, Артём, испугавшись, что сейчас всех потащат в комендатуру «до выяснения обстоятельств».
Это, и вправду, спасло положение: капитан отдал честь и пожелал счастливого пути. Солдаты посторонились, и замерзшие мальчишки, убрав в карманы справки и надев варежки на уже закоченевшие руки, припустили вниз, в сторону улицы Горького, оставив оторопевшего офицера в одиночку додумывать загадку с детьми члена Политбюро.
Казалось, друзьям только и надо было – снова пережить плечом к плечу какой?то крошечный волнительный отрезок жизни – чтобы исчезло отчуждение.
– Неужели все закончилось?! – прорвался сквозь ветер голос Арманда.
– Вроде бы да, – почти набегу, откликнулся Реденс.
Все, наперебой, стали вклиниваться в разговор, стараясь перекричать пургу.
– А я уж думал: никогда не выйдем. Это счастье, что товарищ Сталин узнал обо всём, разобрался и выпустил нас.
– Ты что?! Нас же в ссылку!
– Да это не он! Это следователи все подстроили!
– Гады! Им дай волю – мы вообще бы оттуда не вышли!
– А ведь заставляли придумать, кто Шахом руководил!
– Я уж решил, что придётся говорить против родителей…
– А я знал, что товарищ Сталин нас защитит!
– Правда! И я тоже!
– И я!
– Точно!
– Мы на воле! Ура!
– Да здравствует свобода! Ура товарищу Сталину!
– Ура?а?а!!!
Нестройное, восьмиголосое «ура» утонуло в завываниях ветра на Театральной площади.
Эпилог
Крошечный эпизод с детьми сталинских сановников, оставшийся почти незамеченным на фоне катаклизмов XX века, думается, тем не менее не знал аналогов и в мировой истории. Но это спустя 60 лет «СТАЛИНЪЮГЕНД» покажется жителю XXI века явлением или, может, сценой из спектакля театра абсурда. Сегодня трудно поверить, что тогда, в 1943?м, всё так и происходило на самом что ни на есть яву. Больше того, печать преступления ещё долго лежала на каждом из осуждённых – по крайней мере до начала шестидесятых. И кое?кому из героев в тот период не раз аукнулись мальчишеские проделки. При этом в конце 1947 года, через четыре года после бессудного суда, дело «Четвёртой Империи» чуть не вспенилось рецидивом. И лишь в 1955?1956 годах, на волне хрущёвской слякоти, членам «тайной организации», наконец, почтой прислали из прокуратуры жёлтые клочки бумаги, официально именовавшиеся «Справками о реабилитации».
Послесловие автора
Дорогой читатель! Книга, которую ты прочёл, не документальное исследование, а историческая повесть. И, как всякое произведение такого жанра, «СТАЛИНЪЮГЕНД», по большей части, вымысел. Это касается и описания хода следствия, и размышлений всех героев, и некоторых их поступков.
Однако книга базируется на конкретных фактах:
1. Владимир Шахурин действительно застрелил 3 июня 1943 года любимую девушку Нину Уманскую, после чего тяжело ранил себя.
2. Он сделал это из пистолета, принадлежавшего Ване Микояну.
3. Выстрелы прогремели в центре Москвы, на Большом Каменном мосту.
4. Шахурин скончался примерно сутки спустя попытки самоубийства.
5. И Володя, и Нина кремированы и похоронены на Ново?Девичьем кладбище.
6. И Шахурин, и Уманская, и все остальные восемь мальчишек, а также их родители и абсолютное большинство других героев книги, названы своими настоящими именами.
7. Володя Шахурин оставил после себя дневники, явившиеся основанием для открытия уголовного дела об измене Родине против его одноклассников по 58?й статье УК РСФСР.
8. Госбезопасность арестовала всех восьмерых ребят в период с 23 июля по 3 августа 1943 года и поместила их во внутреннюю тюрьму НКГБ.
9. Арест длился почти пять месяцев.
10. Следователями были печально знаменитые Влодзимирский, Сазыкин и Румянцев.
11. Прокурорский важняк Шейнин оказался единственным, проявившим лояльность к малолеткам на начальной стадии расследования.
12. Каждый из арестованных сидел в двухместной камере с наседкой почти весь срок заключения.
13. 18 декабря 1943 года школьникам, без суда, зачитали спешно заготовленное обвинительное «Заключение», подписанное наркомом ГБ Меркуловым и прокурором СССР Горшениным, а потом выслали в разные города Урала, Сибири и Средней Азии сроком на год.
14. Текст «Заключения», написанный с большим количеством ошибок и фактических неточностей, подлинный.
15. Текст записки Петра Ивановича, с которой он обратился к Берии, – тоже истинный.
16. Вождь проявил к этой истории большой интерес и, судя по приговору, не меньшее участие. И ещё один любопытный факт, сообщённый мне Серго Анастасовичем Микояном: Сталин действительно как бы забыл о юных узниках почти на весь срок их заключения в тюрьме, а госбезопасность, естественно, не решилась побеспокоить его по этому вопросу, пока он сам не вернулся к судьбе школьников в декабре 1943 года.
Я пытался, как можно «ближе к тексту», описать жизнь мальчишек и их семей в те годы, не приукрашивая, но и не скрывая того, что стало особенно хорошо видно с высоты Истории.
Говорить прямой речью за покинувших этот мир вправе любой автор исторического литературного произведения, не допускающий передёргивания основополагающих фактов. Но в этой книге я взял на себя смелость говорить ещё и от имени живых, понимая, что не всё в повести будет им по душе.
Поэтому я счастлив, что участники описываемых событий: Серго Анастасович Микоян, Леонид Станиславович Аллилуев (Реденс), Артём Рафаилович Хмельниций, Пётр Александрович Бакулев, Любовь Ефимовна Липкина и Ирина Алексеевна Бусалова, передавшие в моё распоряжение бесценный свидетельский материал, проявили великодушие к читателям, согласившись сохранить в книге свои подлинные фамилии. Я безмерно признателен каждому из моих любимых, ныне здравствующих героев (дай Бог им здоровья на многие годы!) за то, что мне было позволено фантазировать, прикрываясь их именами.
С остальными «мальчишками» и «девчонками» я не встречался во время работы над книгой.
Вано Анастасович Микоян был недостаточно здоров после тяжёлой болезни, и автор взял грех на душу додумывать за него, пользуясь лишь информацией, полученной от вышеназванных героев книги.
Арманд Викторович Хаммер живёт в США. Разыскать его с помощью общедоступных средств информации мне не удалось. Может быть, повесть попадёт к нему в руки, и он выйдет на связь, дополнив книгу воспоминаниями, отразящимися в последующих изданиях.
Следов Леонида Александровича Барабанова я тоже найти пока не сумел.
Феликса Петровича Кирпичникова не стало в мае 2000 года. Вместо него автору оказала неоценимую помощь мама – Инна Михайловна Кирпичникова. Она же – за него – благословила книгу в путь к читателю.
Жизнь героев после тюрьмы, штрихами отражённая в эпилоге, описана с их собственных слов.
Хочу также выразить признание за помощь в работе над повестью Галине Ивановне Аллилуевой, Борису Марковичу Морозову, Виктору Самойловичу и Виктору Викторовичу Гордеевым, Надежде Михайловне Орловой и моей любимой жене Томочке.
Невозможно переоценить и участие к автору моего первого профессионального читателя – Юрия Владиславовича Ковальского, главного редактора киевского журнала «Радуга».
И, наконец, но далеко не в последнюю очередь, автор говорит огромное спасибо городу?герою Киеву и лично киевлянину Виктору Михайловичу Стратиенко, принявшему там тяжёлые «роды» рукописи этой книги.
Оберхаузен – Москва – Киев
сентябрь 2000 – май 2001 года