Капитан Сорви-голова. Возвращение - Лагун Павел Адамович. Страница 12

– Вниз, под вагон, – сдавленно проговорил Жан, обращаясь то ли к Барнетту, то ли к Фанфану.

– Пусть он первым спускается, – заявил парижанин, – подстрелят – не жалко. Сорви?голова ткнул Барнетта стволом револьвера в бок. Барнетт опасливо поглядел вниз на шпалы. Потом сел на край люка, спустив ноги и, набравшись духа, спрыгнул и тут же распластался, прикрыв голову руками. Следом за ним спрыгнул Жан Грандье. И тоже упал рядом с Барнеттом, уткнувшись лицом в пахнущие гудроном шпалы. Видно, кто?то из буров по другую сторону насыпи заметил мимолетное появление двух фигур, скрывшихся за рельсами. Пули с визгом ударились в рельсовую сталь, отрекошетив в днище вагона. Присевший на краю люка Фанфан вскрикнул от боли. Пуля рикошетом разодрала ему мундир на плече, оцарапав руку. Вскрик Фанфана услышал Жан.

– Ты ранен? – крикнул он, повернув голову набок. – Пустяки, – утешил его молокосос.

– Пока не прыгай! Я проползу за колеса и попробую дать знак, чтобы буры не стреляли. – Хорошо бы, а то от своих погибать неохота, – отозвался Фанфан, прикрывая ладонью кровоточащую рану. Жан, вжавшись в шпалы, прополз несколько метров и под прикрытием тяжелых вагонных колес, приподнял над рельсом голову, чтобы оценить обстановку. Поезд стоял, возвышаясь, на насыпи над бескрайним вельдом, расцвеченным кое?где зелеными охапками низкорослых кустарников. Небольшие заросли этой растительности под фольклорным названием "стой?погоди", раскинули свои, покрытые колючками ветки, всего в метрах ста от железнодорожного полотна.

Почему их не вырубили англичане, было непонятно. Но этой беспечностью и воспользовались напавшие на поезд буры. Часть их укрылась в кустарнике, и оттуда слышались частые выстрелы. Чуть левее, на открытом поле, вне досягаемости пуль защитников поезда, гарцевал большой отряд кавалеристов. Жан заметил, что оттуда, под прикрытие кустов, подтягивается запряженное парой лошадей легкое полевое орудие. "Сейчас станет жарко, – подумал Сорви?голова. – Нужно поскорее сдаваться". Но как известить об этом буров? Сорви?голова осмотрел себя с ног до головы. И вдруг вспомнил о белом шелковом офицерском шарфе, висящем у него на шее. Лучшего и не придумаешь. Он сдернул шарф и принялся им размахивать, вытянув руку из?за колеса. Огонь из кустов ослаб, а затем и вовсе прекратился. Стреляли только из окон англичане. И тут Жан сообразил, что если они втроем пойдут сдаваться бурам, то непременно получат пули в спины от англичан. Но, видно, это же поняли и сидевшие в кустах. Огонь возобновился с новой силой, но ни одна пуля уже не ударила в рельсы и колеса. Буры били только по окнам. "Нам предлагают сдаваться ползком", – решил Сорви?голова и, повернувшись к люку, позвал Фанфана вниз. Тот тут же прыгнул немного неуклюже без помощи рук. Рана его кровоточила, и Жан обмотал ее своим белым шарфом.

– Сможешь ползти? – спросил он озабоченно своего друга.

– Не волнуйся, хозяин, главное, ходули целы и одна граб?ля, – сострил Фанфан, а затем с сомнением в голосе добавил, взглянув на Барнетта: – А как этого заставишь с нами ползти? Ему?то в плен вовсе ни к чему.

– Жить захочет – поползет, – аргументированно проговорил Жан Грандье. Они пододвинулись к лежащему ничком на шпалах Барнетту. Жан содрал с англичанина его шелковый шарф и, подтолкнув стволом револьвера в спину, приказным тоном сказал: – Ползите с насыпи к кустам. И без глупостей.

Барнетт покорно перевалил через рельсы, но пополз совершенно в противоположную от бурской засады сторону. Сорви?голова хотел схватить его за шиворот, и тут ему в голову пришло, что Барнетт, в общем?то, прав даже с точки зрения своей безопасности. Почти все силы буров и англичан сосредоточились на правой по ходу движения поезда, стороне. Купе находящиеся слева, защищались очень слабо. У буров с этой стороны находился, судя по всему, только заслон, который был немногочислен. И, если поползти в эту сторону, шансов у них остаться в живых гораздо больше. Сорви?голова и Фанфан последовали за Барнеттом. Жан волок за собой и его саквояж, который был достаточно тяжел. Они, один за другим, сползли с насыпи и углубились в густую траву вельда. Та почти скрыла их из глаз, и после нескольких метров движения

Жану захотелось узнать, где все?таки находится заслон буров. Ведь это оттуда стреляли по их окнам. Жан поднял над травой голову и огляделся по сторонам. Вокруг почти до самого горизонта колыхался океан серо?зеленой травы. Местами трава начинала уже рыжеть: летняя южно?африканская жара делала свое дело. Скоро трава начнет жухнуть: лето ведь в самом разгаре. На обозримом пространстве никого видно не было. Но капитан Сорвиголова хорошо знал буров и не раз оценивал их умение маскироваться. Он стал приглядываться более внимательно и, наконец, заметил в полсотни шагов несколько странных травянистых холмиков, чуть?чуть возвышающихся над ровной поверхностью поля. Утреннее солнце уже пекло вовсю, и Жан прикрыл голову шляпой, которая до этого болталась на завязках у него за спиной. Подняв над головой белый шарф Барнетта, Жан выкрикнул на африкаанс в сторону травянистых пучков: – Не стреляйте! Мы сдаемся! Минуту?другую оттуда не слышалось ни звука. Наконец, раздался голос:

– Руки вверх! Двигайтесь медленно, вы на прицеле.

Сорви?голова тычком заставил Барнетта подняться в полный рост. Тот несмело приподнялся, оглянувшись на недалекий состав, и медленно задрал вверх руки. Жан поднял одну руку. В другой был саквояж. Последним из травы показался Фанфан, и руку он поднял тоже одну. Рана на левой не позволяла присоединиться к правой. Жан каждую секунду ожидал выстрелов в спину. Но англичане почему?то не стреляли по перебежчикам. Или на этой стороне их никого не было? Что маловероятно. Или они проявляли гуманность к "своим", чисто по?джентльменски? Пойди пойми этих англичан. Все трое, подняв руки, медленно подходили к тому месту, где засели замаскировавшиеся буры. Когда до шевелящихся пучков травы осталось шагов десять, оттуда раздался новый приказ по?английски:

– Руки за голову! Встать на колени!

Первым повиновался Барнетт. Он с видимым облегчением плюхнулся в траву, которая закрыла его по плечи. Жану вставать на колени очень не хотелось. Видно, и Фанфану тоже.

– Давайте поговорим так, – заявил он травянистым кучкам, под которыми уже просматривались очертания шляп, а еще чуть ниже блестели несколько пар внимательных глаз. Из травы ничего не ответили.

– Мы не англичане, – сказал Жан, – вернее англичанин вот этот один, – он кивнул головой в стоящего на коленях Барнетта. – Мы – французы, на службе у правительства Трансвааля, – продолжил он. – Меня зовут Жан Грандье, по прозвищу Сорвиголова, может, вы слышали обо мне? Я капитан роты разведчиков, погибшей при отступлении армии Бота через Вааль в прошлом году. Рядом со мной мой лейтенант. Мы бежали из плена в Капштадте. Переоделись в английскую форму и попали на этот поезд. Мы хотим снова сражаться за свободу бурских республик. А этот англичанин – доверенное лицо Сесиля Родса. Он много знает, и я думаю, даст ценные показания вашему командиру. Жан замолчал. Из травы не раздавалось ни звука. Затем все тот же голос проговорил: – Я слышал про капитана Сорви?голова. Он участвовал в осаде Ледисмита. Я тоже там был, но, к сожалению, я с вами не знаком. И если в самом деле это вы, я уважаю вас за мужество. О вас ходили тогда легенды. И вы не погибли?! Поздравляю! А теперь, – добавил голос, – медленно идите вон к тем кустам, что в сотне метров справа от вас. Мы будем следовать за вами. И не де лайте, пожалуйста, резких движений. Барнетт, поднявшись с коленей, снова возглавил движение. Шли неторопливо, и Жан слышал, как сзади них шевелится трава. Не дойдя несколько шагов до колючего кустарника, Жан услышал лошадиное фырканье. Несколько лошадей стояли, привязанные к веткам, и щипали траву своими мягкими губами. – Стойте, – раздался за спиной знакомый голос. – Если есть оружие, бросьте его в нашу сторону. Жан честно откинул оба револьвера. Их сзади подобрали. – Повернитесь, – послышалось приказание. Пленники сделали оборот. Перед ними, держа в руках винтовки, стояли пятеро буров среднего возраста. Четверо как на подбор бородатые и только один, стоящий чуть впереди и казавшийся выше остальных, был гладко выбрит. Лицо его немного удлиненное выглядело моложаво, хотя, наверняка, ему было уже за сорок. Прямой, с небольшой горбинкой нос, чуть полноватые губы, слегка скошенный книзу подбородок и серые умные глаза под густыми темными бровями. Белокурые, чуть тронутые сединой волосы, выбивались из?под шляпы с широкими полями. На буре красовалась защитного цвета куртка с портупеей и патронташем. На левом рукаве виднелся шеврон с двумя маленькими серебряными звездочками под четырехцветным трансваальским флагом. На груди висел полевой бинокль. Тулья шляпы была украшена пучками жухлой травы. Судя по всему, это был командир в звании фельдкорнета, что подтверждала и кобура с револьвером на боку. Слева от него стоял бур, заросший по самые щеки густой курчавой бородой иссиня?черного цвета. И только внизу этой роскошной бороды в глаза бросался абсолютно седой клок. Шляпу чернобородый надвинул на самые глаза, и они тлели из глубины глазниц карими угольками. Серо?зеленая, свободного покроя куртка, кое?где потертая, в каких?то пятнах, широкие брюки, вправленные в невысокие сапоги, дополняли образ чернобородого. Справа от фельдкорнета добродушно улыбался человек с темно?русой голландской бородой на уже немного одутловатом лице.