Хлопушин поиск - Зуев-Ордынец Михаил Ефимович. Страница 8

– Все в точности, батюшка Карл Карлыч! И о литье, и о золоте тоже, все верно, – отдавая обратно управителю бумагу, сказал Агапыч. – Ну и почерк же у тебя, батюшка, отменный! Любому протоколисту впору. И штиль тоже ничего, легкий. А только вот...

– Что – только вот? – запечатывая бумагу в полотняный конверт, спросил управитель. – Говори, сударь.

– Пишите вы их сиятельству графу, что на заводе?де все, слава богу, благополучно. А у нас с мужиками неладно, с приписными к заводу, с теми, что из?под Чердыни в июне пришли. Дорогой померло страсть много. Едва ли не треть. От живота богу душу отдали.

– Граф еще пригонит. В России народу хватит, – небрежно ответил управитель, шаря в карманах табакерку. – Чего же ты хочешь? Я не могу их воскресить.

– Это верно. Будьте здоровы, батюшка Карл Карлыч! (Управитель чихнул от понюшки.) Я про мертвых только к слову, а далее про живых будет. Из вновь пригнанных мужиков отобрал я крепких да смирных для толчей рудных и плавильных печей, а хилых да норовистых отправил на дальние рудники.

– Правильные поступки. Молодец! – похвалил Шемберг, заряжая нос новой понюшкой.

– Спасибо, батюшка Карл Карлыч, на добром слове. Служу тебе с рабским чистосердием. – Агапыч низко поклонился. – А они, мужики, мне заявили: «Мы, пахари, к огневой и рудничной работе не привычны. Не пойдем ни в рудники, ни к печам!». А когда я их к работам понуждать стал, они с завода ушли, в лесу табором своим стали.

– Ерунда! – Управитель скосил глаза на кружевное жабо, обсыпанное табаком. – Не давать им провианту, пока на работу не встанут. Захотят кушать, будут работать. Все?

– Все, батюшка Карл Карлыч. Только вот еще замечаю я, недовольны и наши работные людишки. Давненько замечаю.

– Недовольны? А чем же они недовольны? Пример?

– Уж и не знаю, как и сказать, батюшка. Вот она, ихняя жалоба, – положил Агапыч на стол лист бумаги. – Переданы мы, пишут они, по именному царскому указу из казенного в частное содержание к его сиятельству графу. И велено?де нас содержать на таковом основании, как и в казенных заводах. А поверенный его сиятельства, то есть вы, батюшка, все штатные оклады отменил, а определил сдельную, которая ниже окладной. А разницу ту, жалобщики говорят, управитель в свой карман кладет. Вот дерзость какова, батюшка!

– О, канальи!

– А той?де сдельной платы им едва на самую убогую пищу достает, а в одежде и в обувке завсегда?де претерпевают великую нужду и убожество.

– Фу, грязные недовольные свиньи! Все?

– Еще есть, батюшка.

– Еще? Пример?

– А еще жалуются, что из той задельной платы приказчики наглостью своей половину удерживают, понуждая в книгах расписываться в полной мере. А еще жалуются, когда от воли божьей или от убития на работе занемогут, то платы вы никакой им не производите.

– Лентяи!

– А еще жалуются...

– Довольно! – крикнул управитель. – Будет, как я хочу. Моя воля! А с жалобщиками поступать по закону – в колодки и в подвал. Понятно?

– Чего не понять. Батогами еще спрыснуть не мешает или кнутом. Кнут, он не мучит, а добру учит. А битому псу, батюшка, только покажи кнут – испугается.

– Э, нет, – поморщился управитель, – это варварство. От битья они болеют и не могут работать. Это на крайний случай.

– Ну, ин ладно, – деловито ответил Агапыч, – и колодки хорошо. А только вот...

– Что только вот? Опять – только вот? – управитель снова поморщился. – Почему сразу не говоришь? Почему тянешь?

– Да я, батюшка Карл Карлыч, хотел сказать, как бы это вредных следствий не произвело. Всему заводскому действию приостановка может быть.

– Почему остановка? Пример?

– А как же? Ведь они мне сказали: передай управителю, коли в воскресенье он по?нашему не сделает, с задельной платы нас не снимет, то мы после обеда в понедельник и работать бросим. Знают ведь, что до осеннего паводка должны с пушечным казенным литьем управиться, вот и дерзят.

Управитель, понесший к носу новую понюшку табаку, забыл о ней на полдороге.

– Что это? Бунт? – растерянно спросил он.

Агалыч подумал для виду и охотно согласился:

– Оно, пожалуй, точно так. В бунт вверглись наши людишки. Известно – волчьи души! Сколь ни корми, все в лес глядят.

Управитель встал, решительно хлопнув ладонями по ручкам кресла:

– Я им покажу бунт! Господин приказчик, – управитель крикнул так, что Агапыч вздрогнул и испуганно вытянул руки по швам, – слушайте мой приказ! Наказать каждого по вины состоянию. Пример: этого... как его... Жженого... Кто такой Жженый? Откуда он?

– Вольнонаемный он, однако, «слепой», беспаспортный значит. Человек неизвестный, без письменного вида принят. Дерзок больно – глядит вдоль, а говорит поперек.

– Тем лучше! Жженого немедля под караул взять.

– Ты что, батюшка, угорел? Откуда мы караул возьмем? Всего у нас на заводе десять инвалидов, да и те по очереди на вышках дежурят, от пожару...

– Молчать! – управитель стукнул по столу табакеркой. – Жженого под караул сей секунд! А вы, господин приказчик, старый дурак. Да, старый дурак! Пример: люди бунтуют, а он знай себе водку пить. Где это видано? Вы должны за народом крепкое наблюдение иметь.

– Да ты что, батюшка Карл Карлыч, уж больно?то... Дурак, да дурак. Я по должности своей едва управляюсь. Руду припаси, уголь припаси, провиант тоже. А еще и за народом гляди? А я что, сыскной, что ли?

– Молчать! Должен быть сыскной! Живо, исполнять мое приказание!

Агапыч молча пошел к дверям, путаясь в долгополом кафтане. Но у порога остановился, почесав поясницу, и сказал невинно:

– А я, батюшка Карл Карлыч, так полагаю. Оттого людишки наши мутят, что Пугача близко почуяли. Не иначе.

– Пугача? – управитель пожал плечами. – А что такое Пугач? Птица?

– Вроде птицы, коршуна?стервятника... Я про Пугачева говорю, про Емельку. Слышал, чай? И в наших краях его посланцы объявились. Близ бродят.

– Ш?штиллер! – зашипел управитель и возмущенно всплеснул руками. – О, бог мой! И он молчал! Тянул, тянул всякую чепуху, а о самом главном молчал. О, думкопф!..

– Я, батюшка Карл Карлыч, думал, что ты об этом наслышан. А мое дело известное – руда, уголь да провиант, до остального не касаюсь. Это уж ваше дело, управительское.

– Откуда знаешь? – управитель тряхнул Агапыча за плечо.

Приказчик помялся.

– Да все говорят. Что люди, то и я. Толков много, а толку нет. Может, и врут. У страха не только глаза, уши тоже большие.

– Неправда! – управитель стиснул кулаки. – Ты все знаешь. Говори!

– Человечек у меня верный есть, – нехотя ответил приказчик, – он по приказу моему с лазутчиками пугачевскими водится и все мне передает. Верный он, не выдаст.

Управитель запустил пальцы в завитые букли парика.

– Анекдотен! Шпионы этого бунтовщика ходят около моего завода, а я ничего не знаю. Как работать с такими людьми?

Агапьгч виновато кашлял и с притворным смущением смотрел в пол.

– Но ведь я имел известие. – Управитель снова подошел вплотную к Агапычу. – Я имел известие, что эти канальи привязались к Оренбургу и дальше не пошли.

– Эх, батюшка, – приказчик сокрушенно качнул головой. – Пугач птицей летает! Вчера в степях ездил, а сегодня к нам в Урал, в горы прилетел. Не сам, так птенцы его. Слушь?ка, батюшка, – понизил голос Агапыч, – округ нас, в тайге, собирается таем бессамыга всякая воровская, а на соседнем Источенском заводе воровские пугачевские листы прибили ночью во многих местах, по воротам и стенкам.

– Ну, а что теперь делать? Я совсем не знаю этой вашей уральской страны... Господин Агапыч, вы здешний человек, – управитель перешел вдруг на заискивающий тон, – и я всегда имел большое доверие. Что делать? Пример?..

Агапыч поднял на лоб очки и развел руками.

– Ума не приложу, батюшка, что тебе делать. На заводе нам не отсидеться, потому – рвы песком затянуло, рогаток совсем нет, а частокол еле?еле стоит. Недавно пьяный инвалид через него полез, так чуть шею не сломал, – весь частокол так сразу и обвалился. Ежели вот насчет антиллерии прикинуть. Ее у нас сколько хошь. Пороху вот только кот наплакал. Да и опять же биться кто будет? Инвалиды наши трухлявые? Повернут они треуголки свои задом наперед. Затылки врагу покажут. От башкирцев?сыроядцев оборонились бы, а против пугачевских, пожалуй, не выдюжить. На слом возьмут! Опять же, и самое главное, людишки наши неспокойны, шатость в них замечаю. Вишь, с понедельника работу бросают. Не иначе, тоже Пугачева закваска в них бродит. Чуешь, дела?то какие, батюшка? Со всех сторон напасть! Вот и гляди теперь, как поступать тебе.