Удивительные донумы - Темкин Григорий Евгеньевич. Страница 18

Практически нигде не встречая отпора, а от многих христиан и некоторых бедуинских племен получая даже поддержку, 7 июня 1098 года крестоносцы подошли к своей заветной цели — Иерусалиму. Их было около 40 тысяч, п у тысячного гарнизона, оборонявшего Иерусалим, шансов на победу, конечно, не было. 15 июля город пал, и благородные рыцари из христианской Европы устроили на его улицах беспощадную резню. Летописцы сообщают о «грудах голов, и рук, и ног, которые можно было видеть повсюду, на всех улицах и площадях» [27]. Арабский историк Ибн аль-Асир уточняет число жертв: 70 тысяч человек. Образовалось третье, главное из четырех (несколько позже Раймонд Тулузский займет Триполи, и графство Триполийское станет четвертым) крестоносных государств в Сирии — королевство Иерусалимское. Глава его, Готфрид Бульонский, впрочем, отказался от титула короля, не смея ходить в короне там, где спаситель носил терновый венец, и, смыв кровь горожан со своего меча, смиренно присвоил звание «защитник святого гроба». Но двенадцать лет спустя его брат Балдуин, граф Эдесский отбросил предрассудки, короноьался и стал первым настоящим монархом Иерусалимского королевства.

И в Европе, и на только что завоеванных территориях воинствующие христиане праздновали победу, которая казалась окончательной и бесповоротной. На деле же, однако, ситуация для крестоносцев складывалась не так уж радужно. Государства крестоносцев, простиравшиеся с севера на юг на весьма внушительные расстояния, которые в разные годы колебались от 600 до 900 километров, располагались на очень узкой полосе в 90–100, а в районе Триполи — всего около 40 километров. И всему этому столь растянутому фронту с востока постоянно угрожали многочисленные, хотя пока и разрозненные, силы мусульман. Да, превосходство закованной в железо кавалерии крестоносцев над легковооруженными арабскими всадниками в открытом бою было продемонстрировано первым крестовым походом, но еслт несколько рыцарей могли решить исход одной конкретной битвы, то удерживать в течение длительного времени обширные земли, пусть даже при поддержке местных христиан и «врагов врагов» из числа мусульман, было уже значительно сложнее. Тем более что ряды папских воинов сокращались, и не только за счет потерь: многие рыцари после взятия Иерусалима сочли свою миссию исполненной и вернулись домой. С Готфридом Бульонским, например, в Иерусалиме осталось всего 300 конных рыцарей. Подкрепления из Европы приходили редко и были недостаточными. Естественным и единственным решением, благодаря которому крестоносцы продержались на территории Сирии почти 200 лет, было строительство укреплений — замков и крепостей. То, что не могли сделать солдаты, должны были выполнить камни.

Сооружение замков как стратегия колонизации началось в правление короля Балдуина I (1100–1118), и вплоть до XIV века, пока из Сирии не ушел последний крестоносец, над фортификациями неустанно трудились военные строители франков. За этот период были возведены и перестроены десятки замков, которые по назначению условно можно подразделить на три группы.

К первой можно отнести замки, предназначавшиеся для охраны маршрута паломников к гробу господню. Они строились преимущественно на юге, между Яффой и Иерусалимом, то есть вне территории современной Сирии, поэтому в этой книге мы на них не станем задерживаться.

Вторая группа включает укрепления на Средиземно-морском побережье. Поскольку во всех прибрежных городах существовали старые фортификации, оставшиеся от византийцев или арабов, крестоносцы лишь перестраивали их, расширяя и усиливая в соответствии с собственными военными представлениями. А по средневековым понятиям, укрепленному городу полагалось иметь помимо крепостных стен хотя бы небольшой донжон, или башню-замок, причем расположенный не в центре города, а в углу и с выходом на открытую местность. В случае падения города в таком донжоне можно было держаться еще какое-то время в надежде на подкрепление. Увы, эти замки столько раз переходили из рук в руки, что до нас дошли в основном их благородные руины. Лучше других, пожалуй, сохранились укрепления в Тартусе: остатки замка тамплиеров с великолепной крепостной башней-донжоном и двух концентрических линий обороны. Часть третьей стены, окружавшей город, и собор можно с некоторой натяжкой назвать почти целыми.

И наконец, третья группа, в которую входят замки стратегического назначения — огромные, неприступные бастионы, возводимые не столько для защиты какого-то конкретного юрода, сколько для охраны растянутого восточного фланга государств крестоносцев и контролирования проходов в горах и ущельях. Замки эти расположены в столь изолированных, труднодоступных местах, что после изгнания из Сирии крестоносцев их ратные судьбы большей частью завершились, и в дальнейших войнах они уже не участвовали, благодаря чему и сохранились для потомков во всем их средневековом величии. Это они в первую очередь встают перед мысленным взором, когда речь заходит о замках крестоносцев: расположенные на сирийской земле Саон — замок Саладина, замок Крак де Шевалье, Калаат аль-Маркаб и другие.

В 35 километрах от Латакии, в окружении каменистых холмов, на каменном уступе, целиком из камня, стоит одно из уникальных сооружений раннего средневековья — замок Саладина. Предполагают, что укрепления на этом важном участке Нусайритских (Ансария) гор существовали еще при финикийцах. Известно, что к началу первого крестового похода там уже стояла византийская крепость Саон. Развалины старого замка, равно как и напоминание о его недолгой активной истории в послекрестовый период — минарет, бани, рассыпающиеся постройки арабского городка, — еще различимы в зелени травы, переплетении ползучих кустарников и пестроте диких цветов, медленно ведущих свое наступление на древние камни. И все же византийские и арабские сооружения не столько скрадываются горной растительностью, сколько просто теряются на фоне грандиозных сооружений, оставленных крестоносцами.

Серпантин головокружительной дороги выводит к замку неожиданно, открывая его сразу во всем великолепии: треугольные, с километр длиной фортификации, с двух сторон переходящие в глубокие, крутые обрывы. С третьей стороны от горного массива плато, на котором расположился замок, отделяет ущелье, словно прорубленное в скале волшебным мечом. Но волшебного меча не было. Были годы изнурительного труда, по объему сравнимого разве что с возведением пирамид. 170 тысяч тонн горной породы высекли из кряжа руки рабов и пленников крестоносцев, и ров длиной 156 метров, шириной от 15 до 18 метров и глубиной 28 метров превратил Саон в остров в каменном море. А поскольку задуманный ров был слишком широк для обычного подъемного моста, франкские строители оставили посередине рва монолитную скальную опору под двухпролетный мост — ее игла по сей день возвышается как памятник создателям этого рукотворного каньона.

На дно рва солнце заглядывает лишь в полдень. Неподалеку бьет родник. В отвесной стене вырублены ниши под конские стойла; несколько в стороне в скале зияет пещера для пленных — ни один враг, пусть даже плененный, не должен был осквернить своим присутствием рыцарский замок, строившийся крестоносцами как символ собственной незыблемости.

Укрепления замка и в самом деле внушают мысль о полной его неприступности. С востока помимо рва Саон защищают также крепостные стены, три малые круглые башни и донжон — массивное, квадратного сечения двухэтажное сооружение со стороной 25 метров и единственным входом в пятиметровой толще внешней стены, перекрытым подъемной решеткой. За воротами донжона сразу располагается нижний зал со сводчатым потолком, который в центре переходит в мощную четырехгранную колонну; такая же колонна поддерживает потолок и в зале верхнего этажа, куда ведет вырубленная прямо в стене лестница. К донжону примыкает, но не соединяется с ним проходом самое обширное в замке помещение, разделенное четырьмя рядами пилонов на пять залов и связаннее с круглыми башнями и колодцем-цистерной. Вторая цистерна, вмещавшая около 5 тысяч кубометров воды, располагалась с северной стороны замка, почти лишенной дополнительных укреплений и тем не менее самой безопасной благодаря отвесной пропасти. Южную стену обороняли три сильные квадратные башни, самая западная из которых служила и главным входом. На запад треугольник Саона, повторяя треугольную форму скалы, обращен вершиной, которая надежно защищена глубоким обрывом.