Сокровища Королевского замка - Шиповская Мария. Страница 21

Они здорово проголодались за день и теперь с волчьим аппетитом набросились на еду. Насытившись немного, Станислав и Стасик невольно удивились непривычному для тех лет обилию предложенного им ужина, к тому же очень вкусно приготовленного и изящно сервированного. Кристина знала, что с тех пор как арестовали профессора и Антека, панна Дыонизова и Марцинка полностью взяли хозяйство в свои руки. Они продавали старинные антикварные вещи, переходившие в семье Миложенцких от поколения к поколению, умело торговались и неизменно заботились о питании «пани профессорши и Галюси», разумеется не забывая при этом себя и кое?кого из гостей. Впрочем, Кшисе казалось, что сегодня панна Дыонизова не просто угощает, а священнодействует, но она объяснила это влиянием музыки.

Неожиданно дверь отворилась, и в комнату вошли еще несколько человек, должно быть, задержались в поисках своих плащей.

Внимание Стасика невольно привлек высокий мужчина в отлично сшитом костюме, свежевыбритый, с резкими чертами лица, с моноклем в глазу, он насмешливо, во всяком случае так показалось Стасику, глянул на мальчика, холодно кивнул ему и вышел. Стасик недружелюбно посмотрел ему вслед; в детективных романах такие вот, никогда вначале не вызывавшие подозрений щеголи, в конце как раз и оказывались злодеями.

Вошедшего в комнату черноглазого, с неестественно светлыми волосами мужчину панна Дыонизова остановила.

– Пан доцент, отведайте, прошу вас! – Она разложила чистую скатерть, поставила прибор. – Вы ведь ночуете у нас сегодня!..

Разговоры и шаги в передней затихли. Дверь отворилась. В дверном проеме появилась худенькая, прямая фигурка в черном. Бабушка.

Как же Кристина боялась этой минуты!

Все вдруг вскочили со своих мест и замерли.

Старая пани Миложенцкая пошевелила бескровными губами. Обвела комнату невидящим взглядом. Глаза ее оживились, когда она взглянула на Стасика, но подошла она не к нему, а к Станиславу.

– Это ты, мальчик… это вы были в Замке вместе с Антеком, когда он гасил пожар? – тихим, каким?то отрешенным голосом спросила бабушка.

– Да, я… И он, Стасик, тоже был. И сегодня. И семнадцатого сентября, когда спасали Замок… Когда Антек… Я тогда познакомился с Антеком…

Пани Миложенцкая снова взглянула на Стасика и теперь не сводила с него глаз. Может быть, он напомнил ей кого?то? Она словно бы не слышала, как Станислав рассказывал о событиях сегодняшнего дня, говорил подробно, рассказывал про себя и про Стасика, словно бы делясь с нею всеми мыслями, надеждами, страхами, свершениями их обоих. Умолк на полуслове, так же неожиданно, как и начал.

– Простите… Я сам не знаю, что говорю. У меня, наверное, температура…

Она не повернула головы, продолжая всматриваться в Стасика. Протянула руку, должно быть желая погладить его, и опустила.

– Панна Дыонизова, – сказала она, – расставьте кресло?кровать. На тахту постелите чистое белье.

Панна Дыонизова в изумлении открыла рот.

Бабушка продолжала:

– Оба останутся здесь. Пан доцент в гостиной. Кшися у Гали.

Она покачнулась, ее словно клонило вниз. Кристина думала, что старая женщина вот?вот упадет, кинулась к ней, но ее опередил Стасик. Пани Миложенцкая, оказывается, всего лишь только нагнулась, хотя и с великим трудом, и достала из?под Антековой тахты ботинки, потом одним движением стащила его висевшую на спинке стула одежду, сгребла все в большой узел, завернула в голубой свитер и сунула в руки Стасика.

– Сейчас будете мыться, – сказала она. – Марцинка нагрела воды для ванны.

И вышла.

Едва за ней закрылась дверь, Стасик бросил на стул врученный ему узел с одеждой.

– Мне пора! – сказал он угрюмо и направился к выходу.

– Стой, сумасшедший! Куда ты? – Станислав сорвался с места, но тут же скорчился от боли: вывих по?прежнему давал о себе знать. – Я бы тоже пошел, но ведь скоро полицейский час!

– Ладно, останусь, – неохотно согласился Стасик. – Но, чур, мне ничего не нужно. Я в порядке.

Панна Дыонизова никак не могла прийти в себя от изумления, у нее все из рук падало. Кшися не знала, как объяснить Стасику, чем был Антек для бабушки, что означает ее дар. Станислав, отупевший от боли, дремал в кресле.

Черноглазый сказал мальчику:

– Ты мог слушать музыку, есть хлеб, можешь надеть и рубашку. Если люди просто, от всего сердца делятся с тобою, то и ты можешь просто, всем сердцем принять…

– А вы кто? – огрызнулся Стасик. – Хозяин этого великолепия?

– Нет. Я здесь гость, как и ты. Два дня назад я был в таком положении, какое тебе и не снилось, и лохмотьям моим ты бы не позавидовал. Кто знает, что ждет меня завтра!

Стасик внимательно пригляделся к его неестественно светлым, пережженным перекисью водорода волосам.

– Вы, наверное, были за стеною?

Черноглазый ничего не ответил.

В эту минуту в прихожую заглянула дородная Марцинка, размахивая мокрой тряпкой.

– Долго мне ждать? Вода стынет! Еще раз прикажешь печку топить?

– Я не бу… – начал было Стасик.

Послышался шлепок, это Марцинка хлопнула Стасика мокрой тряпкой по шее и подтолкнула к дверям. В ее сердитом голосе было столько материнской сердечности, что Стасик больше не упирался.

После ванны, отдраенный, к тому же сменивший костюм и ботинки, Стасик был зол и несчастлив. Но когда он нашел в прихожей свою куртку с солдатскими пуговицами и натянул ее, настроение у него явно улучшилось.

– Это от брата, – гордо сказал он Гале, вышедшей откуда?то из соседних комнат узнать, не надо ли чего.

– И это тоже от брата, – мягко улыбнулась она, гладя голубой свитер, который Стасик повесил на стул.

И вдруг откуда?то из дальних комнат, где то и дело исчезала Галя, на редкость мало уделявшая сегодня внимания своей подружке и пришедшим с нею гостям, снова раздался тот же женский голос:

И не для поля, и не для речки

Над твоим окошком, над твоим крылечком…

И снова донеслась прозрачная, чистая трель.

Кшися выбежала в переднюю. Станислав сорвался с места. Лицо Гали то горело, то снова становилось бледным.

Голос утих. Но Станислав уже знал: это поет Ирэна Ларис, это ее удивительный, вызывавший всеобщее восхищение голос. И еще одно: те же скрипичные тона слышны и в голосе Гали.

В эту минуту послышался чей?то невнятный, почти неразборчивый голос:

– Галинка! Где ты? Иди сюда!

В прихожую вошел высокий мужчина с выправкой военного. Правый рукав его рубашки – пустой, был заколот английской булавкой. На лице множество отметин, а на шее, над воротничком рубашки, – большой свежий шрам.

– Галинка… – начал он хрипло. И умолк, видя, что за ним наблюдают несколько пар глаз.

Но Галя, ни на кого не обращая внимания, прижалась к его груди.

– Папа! Это наши друзья!.. Мне не верится! Это случилось так быстро, это невероятно!..

Когда все разошлись по своим комнатам, Станислав, вытянувшись поудобней в постели, подумал: «Этой ночью у гестапо был бы неплохой улов…»

Он хотел, по примеру Стасика, постучать по некрашеному дереву, но теплая, золотисто?медовая волна сна поглотила его.

Глава XIII

Станислава и Стасика разбудило неожиданное постукивание.

Они быстро вскочили. Одним прыжком Стасик выбежал в переднюю, будучи уверен, что стучат во входную дверь и надо предупредить домашних и искать путей бегства. Однако здесь царила тишина.

Тогда он вернулся в комнату. Стук не прекращался, но казался не таким уж громким, похожим на дробь.

Он осторожно прокрался к окну, приоткрыл портьеру. Голуби, настойчиво стуча клювами по подоконнику и в стекло, требовали хлебных крошек.

Они рассмеялись.

Быстро оделись. Оказалось, все в доме давно уже встали, а черноглазый доцент даже ушел на свои занятия.

Панна Дыонизова провела утреннюю разведку и принесла сведения о том, что на Беднарской все еще засада. Поэтому Ковальские не могут вернуться к себе. Станислав больше всего был огорчен тем, что теперь ему негде проявить негативы. Сделанные с таким трудом и риском, снимки в любой момент могут погибнуть, стоит кому?нибудь случайно открыть кассету. Негативы должны быть проявлены и закреплены. А он не взял свои документы, перед операцией «Замок» оставил их дома, а без бумаг ходить по городу нельзя.