Когда риск - это жизнь! - Маури Карло. Страница 34

Всеми овладевает усталость. Мы еще не привыкли к этой жизни, не забыли комфорт своих квартир, переживаем первую фазу трудного привыкания к примитивной жизни.

21 мая.

Приведенный в порядок парус снова водружен на мачту. Однако неожиданно наступает штиль, и «Ра- II» движется исключительно благодаря течению, скорость которого составляет два узла.

24 мая.

С крейсерской скоростью 15 миль в сутки, нас несет к африканским берегам, до которых теперь не более 10 миль. Еще один день такого штиля, и мы беспомощно упремся в землю. Согласно навигационным картам района, в это время года здесь всего лишь один процент штилей, а мы уже целых шесть дней дрейфуем с обвислым парусом.

25 мая.

Наконец-то родился ветер, океан оживился, ладья может удалиться от берега. Впрочем, есть еще опасность столкнуться с мысом Юби. В идеале следовало бы двигаться строго на запад, чтобы пройти между Африкой и Канарскими островами, но течение сносит нас на юг.

28 мая.

Прошли мыс Юби. Ветер по-прежнему крепкий, и на море волнение. В среднем делаем 60 миль в сутки.

Констатируем малоутешительное обстоятельство: волны попадают в ладью сверху, утяжеляя ее; нас мотает сильнейшая килевая и бортовая качка. Чтобы не вылететь за борт, приходится днем и ночью пользоваться страховкой. Делаем все, чтобы облегчить судно. За борт летят лишние продукты, вода, доски, веревка, хотя по опыту прошлого года мы знаем, что нет смысла выбрасывать за борт какие-то килограммы груза, если не держит папирус. Тем не менее мы полны решимости все-таки закончить плавание и достичь цели.

Хейердал, посвятивший несколько месяцев скрупулезным расчетам мельчайших деталей груза на ладье, необычайно огорчен этими вынужденными потерями, хотя и осознает вместе со всеми необходимость отказа от многого при нынешних чрезвычайных обстоятельствах.

На борту «Ра- II» проводится тест. В числе прочих задается вопрос: что предпочтительней при такой совместной жизни, как наша, — дело или слово? Каждый отвечает на свой лад. Я, естественно, предпочитаю дело, физическое усилие, от которого польза не только всем, но и непосредственно мне, поскольку я целый день чем-то занят и потом глубоко сплю всю ночь до самого утра. И это не столько привычка, сколько осознанный жизненный принцип, помогающий мне вести здоровую жизнь, поскольку в физическом действии конкретизируются мои личные наклонности: я вижу, как, рожденные моими руками, обретают жизнь полезные вещи и полезные дела.

30 мая.

Идем против пассата, который непрерывно поддувает с востока-северо-востока. Большие рули с трудом удерживают юго-западное направление. Пришедшие с севера огромные волны ударяют в правый борт судна, пропитывая папирус и окатывая нас с ног до головы. Однако «Ра- II», в отличие от «Ра- I», сконструирована так, что вода не остается на палубе, а медленно стекает обратно в океан.

1 июня.

Чтобы прикрыть правый борт от волн, решаем воспользоваться очень прочной запасной парусиной, которую натягиваем над каютой так, чтобы волны скатывались с нее в океан. Это действительно хорошая защита, и все же осадка нашего суденышка становится все больше и больше.

5 июня.

Двадцатый день плавания. Вот уже несколько суток идем с хорошей скоростью в нужном направлении. Преодолели почти тысячу миль, и осталось еще две тысячи. Если «Ра- II» не затонет, то дней через сорок дойдем до цели. Жизнь на борту достаточно однообразна, если не считать отдельных событий. В семь утра вахтенный рулевой дудит в рожок, возвещая побудку. Причем отнюдь не все поднимаются сразу. Первыми встаем Тур, Кей и я. Вместе с Кеем готовлю завтрак: кофе с молоком, варенье, сливочное масло, сухари, нередко овсяную кашу, иногда яичницу. За завтраком каждый подбирает себе работу. Здесь никто не приказывает. Мы сами чувствуем свою ответственность и выполняем все необходимое. В свободной и демократической атмосфере нашей жизни хорошо видно, как различная философия и различное воспитание определяют поведение человека перед лицом возникших проблем.

Некоторые ждут, когда им скажут, что нужно сделать, так как выросли в условиях, где личная инициатива не поощряется. Кое-кто видит, что нужно сделать, однако предпочитает пустить все на самотек, полагая, что «на все воля аллаха», или же прекрасно зная, что работу за него выполнят другие. Наконец, есть и такие, кто действительно работает: ежедневно подтягивает ослабшие ванты, с секстантом в руках определяет координаты судна, в 7.30, 13 и 19 часов готовит для всех пищу на камбузе, спасает целый кувшин фиников, портящихся от проникшей в них морской воды, и тому подобное. Такие люди целиком посвящают себя труду, так как с детства усвоили, что только в труде человек может по-настоящему расти. Такие люди по праву считают себя главными действующими лицами прогресса, хотя подобная точка зрения в обстоятельствах, целиком зависящих от природы, как это было на «Ра-М», зачастую оказывается ошибочной. Ведь небольшая доля фатализма, то есть признания за судьбой некоторых прав, не только не мешает, а, напротив, помогает человеку в подобных приключениях.

6 июня.

Отправляясь в плавание, мы находились на 32-м градусе северной широты. Сегодня мы уже под 22-й параллелью, и полуденное солнце, которое прежде грело с юга, теперь стоит в зените над нашими головами. Когда мы «спустимся» ниже, оно будет согревать нас с севера. За двадцать дней пути мы прошли 12 градусов широты к западу. В этой небесно-морской голубизне, где не существует километровых столбов и дорожных указателей, единственными, хотя и воображаемыми, опознавательными знаками, нанесенными на географическую карту, служат пересечения широт и долгот, делящих на дольки нашу планету. В океане солнце — единственная неподвижная точка, по которой мы ориентируемся в своем движении к западу. С каждым новым днем оно появляется из-за горизонта все позже, и мы переводим часовые стрелки тоже на час позже, чтобы наши часы показывали местное время.

8 июня.

Сегодня воскресенье, день, посвященный богу. В океане бог всегда рядом с тобой. Его присутствие выражено не колокольным звоном или обрядами, а простором и бесконечностью. Его не нужно искать. Когда сливаешься с природой океана, в тебе появляется внутренняя гармония, та же, что царит между небом и землей, между землей и небом. Прислушиваясь и приноравливаясь к размеренной силе естественных законов, приемлешь бога.

10 июня.

Подъем, как обычно, в семь. Но прежде, чем экипаж окончательно пробуждается от сна, проходит еще полчаса. По-настоящему все просыпаются, когда слышат, что вскипел кофе. «Good morning», «bon jour», «доброе утро», «Sabah el Keir», «buenas dias», «buon giorno» — вот самые первые слова, звучащие поутру среди бескрайних волн. Жорж сменяет Сантьяго у руля не в восемь, как следовало бы, а на полчаса позже, из-за чего возникает короткая перепалка. Сегодня нам предстоит переместить повыше лежащие на палубе продукты, которые заливает водой.

12 июня.

Пятибалльный шторм. Уже двое суток мы находимся в районе, где морские течения и ветер гонят наше суденышко с особой силой. Вчера мы прошли восемьдесят миль. «Ра- II» по-прежнему впитывает воду, хотя ее конструкция гарантирует (неизвестно, надолго ли) хорошую сопротивляемость коварству океана. Оба руля и парусная рея выдерживают нагрузки, потому что сделаны из североамериканской смолистой сосны и достаточно массивны. В прошлом году на «Ра- I» к этому времени и рули и рея успели сломаться по меньшей мере пять-шесть раз. Я вдруг заметил, что веду дневник уже не каждый день: привык к существованию, где все становится самым обычным. Поначалу многое будоражит воображение, но в конце концов и к этому привыкаешь. До нашей цели, которая разбудит воображение и откроет новые горизонты, еще далеко, и океан с его китами, акулами, со всей нашей неустроенной и безалаберной жизнью по щиколотки в воде, словно ходишь по волнам, — это самые обычные будни, протекающие в дневной и ночной суете.

15 июня.

Преодолев более 1600 миль, мы проделали почти половину пути. Наша средняя скорость составила 55 миль в сутки. Обезьянка Сафи продолжает нападать на Нормана Бейкера, кусая его всякий раз, когда он оказывается возле нее. Никак им не удается найти общий язык. Норман старается объяснить животному, что сумел укротить даже собственного сына, капризного и своенравного. Внимательно выслушав американца, Сафи кусает его за ногу. Тогда Юрий — он ведь русский — протягивает Сафи орех, думая, видимо не без удовлетворения, что американцам не дано понимать животных и что Сафи инстинктом чувствует приятных людей.