Смерть под псевдонимом - Атаров Николай Сергеевич. Страница 44
С гор доносились глухие отзвуки боя — сражались югославы.
Может быть, за всю войну не было такой сложной обстановки, как в эти дни октября 1944 года на севере Балканского полуострова. Танковые соединения советских войск совместно с югославской Народно-освободительной армией штурмовали Белград. Там засел фельдмаршал фон Вейхс. Немцы ожесточенно сопротивлялись: им нужно было выиграть время, чтобы дать вытянуться с юга — из Греции — своим уходящим по горным ущельям измученным: и потрепанным войскам. Бой шел под Белградом, но в горно-лесистом районе к востоку еще находились другие окруженные немецкие группировки — силой до четырех дивизий. Путь на север, через Дунай, им был закрыт: там стремились на запад по равнинам Венгрии и Воеводины советские войска двух фронтов: Второго и Третьего украинских. И немцы растрепанными массами пробивались через шоссе в обход к югу от Белграда, чтобы соединиться с основными колоннами, на сотни верст растянувшимися по балканским дорогам.
Младший лейтенант Шустов ехал на мотоцикле в голове боевого охранения. Вдруг он притормозил — за поворотом дороги двигалась беспорядочная толпа. Это немцы и четники — человек тридцать, — устремившиеся из гор на шоссе.
Шустов дал из ракетницы условленный сигнал. Броневик вырвался вперед, заработали пулеметы. Немцы побежали под обрыв.
А через полчаса — новая встреча. Югославы! Увидев советских мотоциклистов, они стали просто выхватывать их из седел в свои могучие объятия. Показались их раненые, бредущие в арьергарде отряда. Славка большими глотками пил из поднесенного кувшина козье молоко — пахучее, теплое…
— Кто тут мешает движению колонны!
Это майор Котелков появился в голове боевого охранения. Он в «виллисе», он не признает рукопожатий на войне.
— Так-то, хлопцы, выходите на шоссе, тут уж мы докончим! — крикнул Котелков югославам и тронул шофера за плечо.
Майор уехал, а югославы долго еще стояли, как будто оберегая продолговатый пустырек, оставшийся в толпе от машины.
Догнав Котелкова, младший лейтенант как мог деликатнее напомнил ему о некоторых советах полковника.
— А вы не учите! — крикнул Котелков. — Набили руку в адъютантах реляции писать! Научитесь командовать боевым охранением.
И они разъехались: мотоцикл ушел вперед.
Славка мчался и думал о том, что не везет ему в жизни. Вот он уже и в боевой операции, так нет с ним Ивана Кирилловича. Полковник, когда уже уселся в командирскую машину рядом со Славкой, был вызван к телефону. Командующий отменил его поездку — взял с собой на какое-то новое задание. Славка видел, как был огорчен Ватагин; слышал, как обстоятельно скрипел на нем ремень, пока он с невозмутимым видом назначал старшим майора Котелкова. Тот сразу же пересадил Шустова подальше от себя: с «виллиса» на мотоцикл.
Свежая могила, щедро засыпанная цветами, виднелась у дороги. Три девочки-сербиянки спускались по горной тропе к могиле, в руках у них зажженные свечи и сплетенные из цветов веночки. А сами — в празднично ярких, рыжих камзолах.
Славка притормозил:
— Чья могила?
— Нашего Бранко. Тут бой был. Сегодня похоронили.
— Чего ж вы такие нарядные? — не утерпев, спросил Славка.
— Белград освобожден.
И Славка, сняв фуражку, постоял под обгорелой сосной у свежей могилы — вчетвером с сербскими девочками в ярких охряных камзолах,
В горах звуки боя сливались в общий гул. Только пулеметы сохраняли пунктирную отчетливость звука. Третьи сутки немцы — группа аэродромного прикрытия — искали боем пути отхода из горного ущелья, но кто-то преграждал им дорогу и отбрасывал назад.
— Понимаете, это югославы! Они стекаются с гор, как на музыку! — возбужденно докладывал Шустов майору.
— А ну как запросит штаб — кто сосед справа? — усмехнулся Котелков из машины.
Линии боя в самом деле не было; вернее, она как бы покачивалась. Словно огромная цепь росла и росла через леса и горы, охватывая германский аэродром.
В осеннем бору то и дело выходили из-за деревьев югославские дозорные и автоматами показывали дорогу, усыпанную желтой листвой. Вдруг где-то впереди удивительно и сказочно зазвучала гармоника.
Шустов прибавил скорость.
На лужайке в свете костра, озарившего лохматые столетние дубы, плясали бойцы. Мелодия стремилась монотонно и бешено. Вооруженные люди, обняв друг друга за плечи, длинной чередой бежали на месте.
Цепь едва двигалась слева направо, меж тем как ноги в сыромятных обувках отбивали четкий ритм.
Сутулый и горбоносый серб в короткой черной, вышитой шелком безрукавке подошел к мотоциклу Шустова. Это был командир одного из маленьких отрядов, стекавшихся из лесов и гор на звук боя. Он был перепоясан патронташами и увешан гранатами.
— Аэродром взят в клещи. Ночью подойдет подкрепление, будем штурмовать. А пока у нас полчаса передышки: свадьба, — после первых слов приветствия рассказал сербский командир. — Санитарка Зага уходит в Белград. Ведь Белград свободен! Вы слышали об этом? Вот и остались живы наши дорогие студенты Зага и Душан. Полчаса передышки — их свадьба!
Может быть, от усталости слезы выступили на глазах у Славки. Он вспомнил свое прощание с Дашей. «Будет тебе еще свадьба!..» — сердито сказала она.
В буйном веселье горной свадьбы было что-то призрачное. Всё быстрее двигались слитые силуэты в высоких меховых шапках. Обняв друг друга за плечи, люди плясали, и карабины вздрагивали у них на груди. Она росла — эта цепь. Народ, доживший до дня освобождения своего Белграда, ликовал сегодня, видно, по всем лесам и горам. Лихая горская пляска вырабатывала ритм, все более шатучий и грозный. Цепь росла, то и дело кто-нибудь еще вставал от костра, на ходу надевал карабин на шею, разрывал цепь танцующих и тотчас замыкал ее собою.
— Разрешите и мне, товарищ командир! — с задором попросил Шустов.
Позади еще не слышался шум наших моторов. Худощавый и стройный Славка прошел мимо низких волов, которые жевали сено у повозок, приблизился к танцующим воинам, разорвал цепь и устремился вместе с ними…
— Ты русский? — спросил его на бегу сосед.
— Я русский. Нас много тут! — крикнул в ответ Славка.
— Это «коло»! Хорошо?
Яростная гармоника, короткие выкрики и смутный гул пляшущих ног заглушали их отрывистый разговор.
— Мы танцуем «коло», это моя свадьба! — крикнул серб.
— Ты Душан?
— Откуда знаешь? — удивился серб, но ответа не стал ждать. — Ты мотоциклист?
— Да.
— Я тоже мотоциклист…
52
В ту же ночь, по поручению своего командира, Душан вел советских автоматчиков и бронебойщиков на альпийский луг, служивший немцам последним аэродромом в горах Шумадии. Накануне он лично допрашивал пленного из аэродромной роты. Тот все рассказал: позапрошлой ночью из Германии самолет доставил какого-то тучного начальника; его готовят сбрасывать где-то на парашюте. На аэродроме полным-полно эсэсовцев. В двух автомашинах живут над обрывом важные эсэсовские господа — из-за их тайных махинаций все тут могут навсегда остаться. Пленный набросал Душану схему аэродрома.
Шли пешком, таща по двое бронебойные ружья по каменистым оползням, головокружительными тропами, в обход немецких застав. Броневик, грузовики и почти все мотоциклы остались внизу, у костров.
Славка и Душан — лишь двое — вели свои мотоциклы. Из-под заднего колеса мелкий гравий летел столбом, осыпал Шустова, согнувшегося над рулем, и Душана, который сбоку налегал на крыло у подфарника и на спинку люльки.
— Все спицы полетят! — хрипел Славка.
— Взяли! — страшно шептал Душан.
Потом протаскивали по оползню второй мотоцикл.
Душан был молод, но сед (он был серо-седой, как седеют только блондины), рослый, по-сербски спокойный, с крючковатым подбородком. До войны работал телефонным монтером в Нише, потом учился в Белграде. Еще в лагере, у костра, они со Славкой подружились, как могут сдружиться два мотоциклиста. На Славкином мотоцикле подгорели контакты. «Искра пропала…» — обиженным голосом прогудел младший лейтенант. И, положив свой мотоцикл, Душан присел рядом. Они быстро поправили дело. А потом в пути Славка коротко заметил: «Задние фары погаси!» Серб оглянулся: верно, забыл выключить красные светлячки.