Мои питомцы и другие звери - Сергеев Борис Федорович. Страница 72

Эти животные удивительно милые существа. Они быстро приручаются и легко поддаются дрессировке, конечно, если тренер профессионал. Только что пойманные взрослые животные, даже в момент их отлова, не нападают на людей, но и не проявляют желания вступать с ними в контакт. Помещенный в просторный вольер, дельфин может прожить там много месяцев, но не станет более доверчивым к людям. Он продолжает относиться с опаской ко всему, что исходит от человека, и нередко соглашается брать корм, только поголодав несколько недель или месяцев. Для здоровья животных голодовки не опасны, ведь их тело примерно наполовину состоит из жира, и за счет этих запасов животное может прожить без еды до полугода.

Даже привыкнув к ежедневным кормежкам, многие дельфины не берут рыбу из рук человека и никогда не подплывают к краю своего вольера ближе чем на 1,5–2 метра. Такой «дикий» дельфин не поднимет со дна аппетитную рыбешку, даже если она лежит слишком близко от его сетчатой стенки. Все предметы, которые тренеры бросают в вольер, чтобы дельфины могли с ними поиграть, у «дикарей» вызывают панический страх. Они плавают так, чтобы ни в коем случае не коснуться незнакомого предмета. Так же тщательно они будут избегать контактов с брошенным в их вольер пучком морской травы. Казалось бы, уж водорослей, с которыми дельфины постоянно сталкивались в море, им бояться не стоит. Это так, но раз этого пучка еще вчера здесь не было, а сегодня он вдруг откуда-то появился, то благоразумнее проявить осторожность. И умные животные охотно придерживаются этого правила.

Есть простой и надежный способ заслужить доверие трудновоспитуемого ученика. Для этого его сажают в крохотный бассейн, где и повернуться негде и нельзя уклониться от соприкосновения с плавающими на поверхности предметами. Чтобы ускорить приручение, к дельфину в бассейн ежедневно спускается тренер, плавает рядом, гладит его, дотрагивается до носа и плавников ученика. Умное животное очень скоро убеждается, что ни человек, ни приносимые им игрушки не причиняют ему никакого вреда, и перестает их бояться. Доверие к человеку постепенно перерастает в дружбу. Теперь дельфина можно снова вернуть в просторный бассейн, и он с нетерпением будет ждать ежедневных посещений своего тренера, возможности пообщаться с ним, поиграть, овладеть каким-нибудь трюком.

С прирученным дельфином подружиться легко. Правда, если незнакомый человек заберется в вольер, животное вначале отнесется к нему с некоторым недоверием. Но чем больше у дельфина появляется знакомых, тем легче он завязывает контакт с новым для себя человеком.

Когда я впервые попал в дельфинариум, все его постоянные обитатели давно уже перестали бояться людей. Условия жизни были вполне удовлетворительными: они даже стали понемножку размножаться. Малыши, родившиеся в неволе, были особенно доверчивы, ведь знакомство с людьми началось у них с самого рождения, да и родители не учили их сторониться человека. Самой старшей из молодняка была красавица Ника. По своим размерам она уже догнала взрослых, но, не утратив детской игривости, старалась пообщаться с каждым человеком, появившимся возле вольера, и очень огорчалась, когда ее оставляли одну. Благодаря постоянным контактам с людьми она приобрела много навыков, научилась множеству трюков и всегда была готова освоить новые.

Ника была всеобщей любимицей. Сотрудники дельфинариума в течение рабочего дня хотя бы разок обязательно к ней заглядывали, чтобы пообщаться. Всех высокопоставленных посетителей, а летом они появлялись ежедневно, непременно знакомили с Никой, и она относилась к этому одобрительно.

Я не избег общей участи и был просто влюблен в эту юную хвостатую леди. Утром, придя на работу, делал изрядный крюк, чтобы поздороваться с Никой, проводил у ее вольера весь обеденный перерыв, да и после работы частенько оставался в ее обществе достаточно долго. Мне доставляло удовольствие научить ее чему-нибудь новенькому, и мы с ней так сработались, что могли бы выступать в цирке, и успех, я уверен, был бы нам обеспечен. Один из освоенных нами трюков пользовался у зрителей особым успехом. Он назывался «По секрету». Перед тем как продемонстрировать его зрителям, я объяснял им, что освоил язык дельфинов, а Нику научил понимать человеческую речь. Затем, наклонившись к воде, я говорил ей шепотом: «Скажи мне по секрету, не бойся, я никому не проговорюсь…» А дальше задавал громко какой-нибудь из этих вопросов: «Кто тебе больше всех нравится?», «С кем ты хотела бы поиграть?», «От кого хочешь получить рыбку?», «Кому сказать, чтобы он тебя погладил?».

В ответ на мой вопрос Ника высовывалась из воды, дотягивалась до моего уха и с полминуты тихонечко поскрипывала. Я делал вид, что внимательно слушаю, но не понимаю, что она мне говорит, и просил: «Ника, ты слишком тихо говоришь. Повтори, я не расслышал!» Ей приходилось еще два-три раза повторять свой ответ, но я всякий раз объяснял, что так и не понял ее, делал вид, что сержусь, и требовал, чтобы она ответила четко, по слогам. Тогда из пасти дельфина вырывался громкий скрежет, щелчки и пронзительный свист. Я хватался за голову и с укоризной ее отчитывал: «Зачем же ты кричишь на всю бухту? Теперь все узнали, что тебе понравился вон тот молодой человек в светло-сером костюме». На людей, впервые увидевших дельфинов, эта сценка производила незабываемое впечатление.

Как я уже говорил, Ника могла играть целый день и огорчалась, когда посетители ее покидали. Тогда она проделывала целый каскад трюков: совершала высокие прыжки, бросала посетителям мяч, носилась по бассейну с каким-нибудь предметом на носу, не роняя его, совершала головокружительные прыжки. Но если чувствовала, что посетители все-таки собираются уйти, прибегала к последнему средству: окатывала их с ног до головы водой и добивалась своего. В разгар летнего жаркого дня этот прием срабатывал. Человек, мокрый до нитки, редко рисковал сесть в автобус и надолго задерживался у ее вольера, чтобы хоть немного просохнуть.

Доставалось от Ники и мне. Она каким-то своим звериным чутьем заранее догадывалась, что я собираюсь с ней распрощаться, и использовала свой коронный прием. Эту коварную уловку шалуньи Ники я все-таки сумел использовать себе во благо. Когда дельфинариум посещал кто-нибудь из почетных гостей, мне частенько приходилось брать на себя тяжелую обязанность — знакомить высокое начальство с ведущимися здесь исследованиями. Хорошо, если посетителями были ученые, серьезно интересовавшиеся результатами изучения наших питомцев. Однако чаще всего гости приходили в дельфинариум, как в обычный зоопарк, с единственной целью — показать своим чадам и домочадцам животных. Обычно такие экскурсанты на пару часов задерживались возле вольера Ники, нарушая весь мой трудовой день.

После одного подобного визита, тянувшегося непозволительно долго, мне пришла в голову спасительная мысль: научить Нику окатывать экскурсантов водой по моей команде. С тех пор, когда мне попадались «высокие» гости, я вел их сразу знакомиться с Никой. Под моим руководством она один за другим демонстрировала свои трюки. Я давал возможность посетителям 10–15 минут любоваться ее проделками, а затем под каким-нибудь невинным предлогом собирал их вместе, а сам, отойдя на безопасное расстояние, начинал почесывать то место на голове дельфина, откуда у мужчин чаще всего начинается лысина. Для Ники это был условный сигнал, и она с удовольствием пользовалась разрешением окатить экскурсантов водой. Нужно сказать, что руководители дельфинариума были довольны подобным финалом таких экскурсий, но для порядка приходили ругать Нику и, придав лицу суровый вид, отчитывали ее. Она, конечно, догадывалась, что на нее нисколько не сердятся. В ответ высовывалась из воды и, разинув улыбающуюся пасть, крякала. Она была согласна доставить удовольствие и начальству, и экскурсантам. Ника способна была подарить им лишь лукавую улыбку, зато делала это от чистого сердца.