Оборотни Индии - Баширов Андрей Львович. Страница 22

— Очень просто! — продолжил Бадринатх. — В тот же вечер, уже после того, как купцы были мертвы, вернулся один из их приятелей, которому приспичило что-то им сообщить. Сарфраз Хан сказал ему, что купцы куда-то ушли, но скоро-де будут. Их приятель решил подождать и просидел в караван-сарае очень долго; наконец, почуяв неладное, он ушел и вновь вернулся, но уже с несколькими людьми и устроил обыск. Сарфраз Хан успел похоронить обоих купцов, однако некоторые их вещи были найдены. В результате всех наших взяли под стражу и увели, за исключением лишь одного, по имени Химмат Хан, который в это время был где-то в городе.

— Все это очень печально! — сказал я. — Понятия не имею, что теперь делать и как их можно освободить.

— Я тоже! — признался Бадринатх. — Одно могу сказать наверняка — все это случилось потому, что в последнее время мы перестали молиться Кали и обращать внимание на те предзнаменования, которые она могла бы нам послать.

— Ерунда! — сказал я. — Вечно ты бубнишь о каких-то глупых предзнаменованиях и знаках Божьих, как будто успех и впрямь зависит от них, а не от наших храбрых сердец.

— Когда-нибудь ты пожалеешь о своих словах, уж ты мне поверь! — предупредил Бадринатх. — Я мог бы привести тебе множество примеров, когда пренебрежение волей Кали вело к ужасным несчастьям. Это может подтвердить и твой отец.

— Ха! — воскликнул я. — Он так же суеверен, как и ты. Почему бы тебе не потолковать с ним, а не со мной обо всех этих знамениях?

— С ним-то я обязательно поговорю! — пообещал Бадринатх. — Я прямо скажу ему, что, доверив тебе предводительствовать нами, он при этом пренебрег своими обязанностями. Где это слыхано, чтобы кто-то осмелился поделить весь отряд на четыре группы, не принеся при этом жертву Кали и не послушавшись ее совета?!

— Значит, ты сам во всем и виноват! — воскликнул я, закипая от гнева. — Именно тебе поручено обращаться от нашего имени к Кали. Почему ты этого не сделал и сваливаешь все на моего отца? Клянусь Аллахом и его пророком Мохаммедом, да упокоится его душа в мире! Бадринатх! Ты обманул всех нас, а что касается отца, то помни, что я готов отомстить за каждое слово, сказанное против него.

— Молодой человек! — сказал Бадринатх устало. — Я не тот, кто любит ввязываться в глупые споры и ссоры. Свои горькие слова оставь для того, кто будет готов обидеться за них на тебя, меня же они не трогают. Надо признать главное — мы пренебрегли знаками Кали, вот и настал час расплаты. Покамест ее гнев лишь слегка коснулся нас, а что будет, если наших друзей подвергнут пыткам и они выдадут нас?

Что же ты предлагаешь? — спросил я.

— Прежде всего надо как следует задобрить Кали достойными подношениями и смиренной молитвой, а затем сделать все необходимое для спасения Сарфраз Хана и нас.

— Молитесь! — сказал я. — Ты и отец знаете, как это делается. Я же подожду в сторонке.

Совершив обряды, отец и Бадринатх вернулись ко мне с радостными лицами, сообщив, что богиня, вопреки ожиданиям, послала им самые добрые знамения. Оставалось только выполнить ее волю. Перейдя к делу, я спросил:

— Бадринатх! Когда, ты говоришь, их взяли?

— Около полуночи.

Их где-то держат взаперти, и днем освободить наших друзей не удастся. Можно было бы предложить взятку котвалю, но, говорят, он честный человек, так что и это у нас не выгорит. Когда их приведут на суд к котвалю?

— Точно не знаю, но сейчас спрошу, — сказал Бадринатх и вышел на улицу. Вскоре вернувшись, он сообщил: — Мне сказали, что котваль имеет обыкновение начинать вершить суд сразу после вечерней молитвы.

Через секунду и след наш простыл. Я долго бежал через какие-то улицы и сады, пока не оказался в своем караван-сарае.

На следующее утро все мы собрались в условленном месте в караван-сарае, где жил отец. После короткого совета мой отец сказал, что далее оставаться в Хайдарабаде нам просто опасно, и велел не мешкая выступить в путь.

Азима

Впрочем, судьбе было угодно распорядиться, чтобы перед самым отъездом из Хайдарабада я испытал еще одно удивительное приключение. Мы решили отправиться в дорогу утром следующего дня, чтобы купить в оставшееся время кое-какие необходимые вещи и приготовиться к путешествию. Я же, с согласия отца, отправился на ближайший базар, где хотел приобрести пару сапог, немного табаку и некоторые другие мелочи.

Когда я проходил под балконом большого и богатого дома, стоявшего неподалеку от караван-сарая в каком-то тихом, безлюдном переулке, то вдруг неожиданно услышал нежный, мелодичный голос: «Ради любви Аллаха, молодой господин! Ради любви Аллаха! Войдите в дом и спасите мою хозяйку!».

От удивления я остановился и огляделся по сторонам: кроме меня, в этот час в переулке не было ни единого человека. «Значит, это ко мне обращаются, что ли?» — подумал я и, бросив взгляд на балкон, поскольку голос доносился именно оттуда, увидел очаровательную молодую девушку.

— Кто ты? — спросил я, задрав голову. — Ты меня ни с кем не путаешь?

— Не важно, кто я, — ответила девушка. — Лучше скажите: вы проходили здесь вчера днем в компании двух ваших приятелей?

— Да, ну и что из этого?

— А то, — воскликнула девушка, — что моя хозяйка увидела вас и воспылала к вам страстной любовью!

— Прошу прощения, но я не вижу, чем я могу помочь ей, — ответил я довольно невежливо, ибо на память мне тут же пришли рассказы отца об известных случаях, когда вот такие красотки заманивали прохожих молодцов к себе в дом и, когда те, опьяненные страстью, теряли всякую осторожность, подмешивали в вино опиум или какую-нибудь другую отраву, а их сообщники убивали затем этих несчастных. Лучше не останавливаться! Приняв это мудрое решение, я двинулся было далее, но услышал вновь голос девушки, проникнутый, как мне показалось, настоящим горем и отчаянием.

— Господин! Ради всего святого, помогите моей госпоже, иначе она погибнет! Молю вас — войдите в дом!

В нерешительности я остановился на месте и, послав в душе свою осторожность к шайтану, решительно распахнул дверь и вошел внутрь, успев успокоить себя мыслью, что я опытен, силен и хитер и могу без особого риска полюбопытствовать, какое испытание готовит мне Провидение и не окажется ли оно и впрямь приятным и счастливым.

— Послушай, ты! — сказал я девушке, которая спускалась ко мне с верхнего этажа по лестнице. — Видишь, я хорошо вооружен, и если кто-нибудь здесь попробует сыграть со мной злую шутку, то немедленно вкусит моей сабли.

— Клянусь своей головой, что вас не ждет никакая опасность, — заверила девушка. — Наш хозяин уехал в свое поместье, а с ним и все слуги. Во всем доме нет никого, кроме хозяйки, меня — ее рабыни да еще двух рабов и трех старых женщин.

— Тогда пошли! — молвил я.

Мы вошли в глубину дома и, миновав открытый двор, оказались в комнате, в которой сидела молодая, богато одетая женщина, а рядом с ней одна из тех старух, о которых упомянула девушка. Увидев меня, женщина поспешно накинула на свое лицо чадру, однако я успел заметить, что она прекрасна, как райская гурия.

— Не может быть! Это он! Какое счастье! — прошептала красавица, отвернувшись от меня.

— Да, моя госпожа! Это я, твой раб, и молю тебя снять чадру, чтобы увидеть твою божественную красу!

— Уходи! — сказал она чуть слышно. — У меня хватило смелости позвать тебя, но теперь страх и стыд сковали мой язык. Уходи скорее, ради Аллаха! Мне стыдно, и я не хочу, чтобы ты подумал обо мне что-нибудь дурное…

— Я думаю только об одном, моя госпожа, что ты можешь сделать своего раба самым счастливым человеком на свете, если захочешь, — перебил я ее. — Посмотри только на меня, а потом можешь приказать мне уйти, будь на то твоя воля.

— Я не могу! — сказала красавица. — Я не могу, я не смею! Ах, нянюшка, зачем ты заставила меня позвать его!

Старуха жестом показала мне, чтобы я сам поднял чадру, и я послушался ее. Красавица попыталась было робко отклониться от меня, но я решительно и нежно снял накидку. Я увидел воистину райское лицо, здесь было все: и сахарные уста, и коралловые губы, и прекрасные глаза газели. Не в силах сдержать себя, я заключил красавицу в свои объятия.