Оборотни Индии - Баширов Андрей Львович. Страница 6

Отец опять крикнул людям на скале, чтобы они скатили еще один валун, который нависал над самым обрывом. Им пришлось изрядно попотеть, поскольку камень был огромным, однако все же они спихнули его, и тот тяжело грохнулся о землю. 'Груды оказались не напрасными — тигрица выскочила из кустов и в растерянности замерла на месте, хлеща себя по бокам хвостом и прижав уши. Она явно не знала, что делать, однако мы быстро положили конец ее раздумьям. Отец, а за ним и остальные открыли по ней огонь. Тигрица шатнулась в сторону после выстрела отца, который явно попал в нее. Мне даже показалось, что я услышал тупой удар пули о ее шкуру — лаз!. Взревев, она бросилась на нас, однако мы подняли такой отчаянный и дружный крик, что она развернулась на месте и ринулась к тому кусту, рядом с которым должен был стоять Дильдар Хан.

О, Аллах! — воскликнул в смятении отец. — Что делать? Ведь она разъярена до крайности и разорвет любого, кто попадется ей навстречу.

В это время ее заметили и другие стрелки, немедленно поднявшие оглушительную пальбу по ней и тоже, кажется, попали, поскольку она вдруг остановилась, зарычала и грозно оскалила клыки, однако затем опять побежала вперед. Дильдар Хан, конечно же, не подозревал, что тигрица направляется к нему, ибо он спрятался за кустом и не мог видеть происходящего.

— Хану конец! — в ужасе крикнул отец. — Ему никто теперь не поможет!

Вдруг, неожиданно для самого себя, я выхватил из-за пояса саблю и ринулся в след за тигрицей.

— Амир Али! Сын мой! Немедленно вернись! Назад! Боже мой! Кто-нибудь, догоните и остановите его! — услышал я вдогонку отчаянный призыв отца.

Я не послушался и припустил так резво, что никто не смог угнаться за мной. Я бежал быстро, но тигрица, хоть и была ранена, двигалась быстрее и намного раньше меня достигла куста, за которым прятался Дильдар Хан. Этот же глупец, вместо того чтобы оставаться там, где был, вдруг выбежал ей навстречу, растопыря руки, и замер посреди дорожки, парализованный страхом. Тигрица остановилась, присела и прыгнула на Дильдар Хана. Она подмяла его под себя и, свирепо рыча, начала терзать когтями и зубами. Ни на секунду не задумываясь об опасности, грозившей мне, я подскочил к тигрице и нанес ей сокрушительный удар. По милости Аллаха, удар оказался удачным — лезвие сабли глубоко вошло ей в загривок, и, дернувшись всем телом, тигрица издохла на месте. Я отскочил в сторону, готовясь встретить ее другим ударом, но она более не шевелилась, закрыв собой труп Дильдар Хана. Несчастный трус! Она бы никогда не набросилась на него, хвати у него ума и выдержки не вылезать из-за куста. Тигрица убежала бы дальше, но этот дурак не нашел ничего лучше, как преградить ей дорогу, и поплатился за это жизнью. Я как сейчас вижу его замершим на месте и простирающим руки, словно желая обнять тигрицу. Теперь же он лежал на земле, собой ужасное зрелище: его лицо было разорвано в клочья, а из распоротого живота у той струей текла кровь.

Как ты мог так рисковать жизнью из-за этого труса! — воскликнул подбежавший отец, обнимая меня. Затем он обратился к остальным, столпившимся вокруг Дильдар Хана и тигрицы: — Вы видели, какой удар! Воистину, сегодня он посрамил всех нас: кто из вас нашел бы в себе отваги вступить в бой с тигром и покончить с ним одним махом, а? Аллах велик! Храбрец ты мой!

Тут один пожилой человек по имени Бини Сингх, учивший меня обращаться с оружием, сказал отцу, которого душили слезы восторга и облегчения от страха за мою жизнь:

— Позволю себе заметить, что похвалу заслужил не только твой сын, но и я. Я всегда говорил тебе, Исмаил, что этот парень будет достоин своего отца, да будет он богатым и счастливым и да проживет он тысячу лет! Видишь, сынок! Оказывается, не зря я учил тебя этому ми ому улару с замахом от левого плеча. Немногим дано освоить его как следует! Еще немного, и ты будешь обращаться с саблей не хуже меня. Тогда кое-кто, я надеюсь, не забудет отблагодарить твоего старого учителя.

С этими словами, засмеявшись, он повернулся лицом к отцу. Тот от всей души поблагодарил Бини Сингха и вечером и впрямь преподнес ему роскошный подарок — кривую саблю с рукоятью, украшенной сердоликом, и пятьдесят звонких серебряных рупий.

Старик действительно заслужил такую богатую награду, ведь благодаря ему я освоил искусство обращении с мечом и саблей; я умел стрелять из лука и мушкета и так точно и далеко бросал копье, что никто из моих сверстников во всей округе не мог сравниться со мной.

Вечером отец сказал мне:

— Амир! Я очень доволен и горжусь твоим геройским поступком, который поразил не только меня, но и всех наших товарищей. Это очень важно — завтра мы выезжаем в Шепур, где я представлю тебя предводителям-джемадарам и другим самым известным тхагам. Чтобы дело пошло на лад и они хорошо приняли тебя, я велел паре своих людей отправиться в Шепур уже сегодня уведомить о моем прибытии и заодно заранее рассказать там о твоей отваге. Я велел им не вдаваться в детали. Мы расскажем все до конца сами. Это обеспечит тебе самый теплый прием, да и мне будет сподручно убедить их, что ты достоин стать членом нашего братства не потому только, что ты мой сын. Понял?

Благословение богини Кали

Через три дня после схватки с тигрицей мы отправились в Шепур, где отца уже ждали несколько его приятелей — джемадаров. До начала дуссеры оставалось еще два дня — этот Праздник считался одинаково благоприятным дли начала важного дела как индусами, так и мусульманами. Кроме того, он знаменовал прекращение летних ливней, делавших дороги Индии непроходимыми. После этого наступала благословенная погода и многие тысячи путешественников по всей стране отправлялись в путь по делам, навестить своих близких, поклониться святым местам. На дорогу выходили не только они…

В Шепуре мы отправились с отцом в храм богини Кали, чтобы предложить нашей покровительнице скромные подношения. Я много раз видел до того изображения Кали, но и теперь мною овладели ужас и трепет при виде ее грозного облика. Держа в своих десяти руках смертоносные орудия — меч, трезубец, булаву, лук со стрелами, кинжал, боевой диск, серп, щит, а также только что отрубленную голову, из которой алым потоком лилась кровь, — богиня в радостном возбуждении победы плясала на поле брани, усыпанном телами ее врагов. Ее синекожее обнаженное тело было прикрыто лишь набедренной повязкой из человеческих рук, гирляндой из черепов и распущенными черными волосами. У ног Кали лежал прекрасный юноша, ее муж, — сам великий бог Шива. Он бросился на землю, чтобы закрыть ее своим телом и не дать погибнуть всему миру, сотрясаемому до основания победным танцем Кали, который она прекратила лишь тогда, когда случайно наступила на своего мужа и от стыда высунула язык.

Постояв немного в благоговейном молчании и поднеся дары богине, отец сказал мне:

— В начале всех начал, когда высшее божество сотворило все сущее, оно приказало богине Кали, которую также зовут Бховани или Дурга, следить за тем, чтобы род людской, непрерывно размножаясь, не переполнил бы собой всю землю. Богиня Кали — великая разрушительница, олицетворяющая собой беспощадный ход времени, который уничтожает вся и всех, позвала нас, тхагов, в помощь. Она обучила нас нашему искусству и своими руками при помощи священного румаля — шейного платка — задушила несколько человек, чтобы мы знали, как это делается. Она наделила нас нечеловеческим умом и хитростью, научила нас нравиться людям и входить к ним в доверие. В качестве награды за наши труды мы могли брать себе то, что принадлежало нашим жертвам. Она предупредила нас, чтобы мы никогда не пытались скрыть тела наших жертв, ибо она сама должна была заботиться о том, чтобы они навсегда исчезли с лица земли. Так прошло много веков. Однажды, однако, несколько тхагов, только что убив человека, решили спрятаться и посмотреть, что же произойдет с телом их жертвы. Они засели в зарослях у дороги, рассчитывая незаметно дождаться появления богини, но разве может человек укрыться от глаз Кали? Она немедленно обнаружила их и велела им подойти к ней. Трепеща от страха при виде ее грозного и ужасного облика, несчастные попытались убежать, но по ее воле замерли на месте, как окаменевшие.