Коварство и честь - Орци (Орчи) Эмма (Эммуска). Страница 36

Шовелен начал с того, что стал участливо расспрашивать о здоровье, выразил надежду, что путешествие не слишком ее утомило, смиренно просил прощения за причиненные неудобства, заверил, что решение было принято не им. Все эти банальности произносились ровным, бесстрастным голосом. Наконец Маргарита, раздраженная донельзя и с натянутыми до предела нервами, коротко велела ему переходить к делу.

— Я уже перешел к делу, дорогая леди, — вкрадчиво возразил он. — Моя задача в том, чтобы вам было удобно и не нашлось причин жаловаться, пока вы пребываете под этой крышей.

— И сколько мне придется оставаться здесь узницей?

— Пока сэр Перси, в свою очередь, не почтит этот дом своим присутствием, — пояснил он.

Маргарита ответила не сразу. И сидела молча, устремив на него отчужденный, безразличный взор. Он терпеливо ожидал, пока она заговорит, не спуская с нее настороженных глаз.

— Понимаю, — обронила она наконец.

— Я был совершенно уверен, дорогая леди, что вы поймете, — откровенно заявил он. — Видите ли, время героизма прошло. Признаюсь, что героизм совершенно бесполезен против несравненного хладнокровия тонкой натуры Робеспьера. Поэтому мы сбросили наш пыл, как мантию. Теперь мы совершенно спокойны, абсолютно невозмутимы и вполне готовы ждать. Прекрасная леди Блейкни — гость под нашей крышей. Но рано или поздно самый галантный из мужей захочет увидеть жену. Рано или поздно он узнает, что она больше не в Англии. И тогда его несравненный ум станет неустанно трудиться над решением загадки. И опять же, рано или поздно он, возможно, с нашей помощью, обнаружит, что она здесь. И тогда придет. Я прав?

Конечно, он был прав. Рано или поздно Перси проведает, где она, и тогда придет. Придет, несмотря на многочисленные расставленные на него ловушки, несмотря на раскинутые сети, несмотря на оскал смерти, смотрящей ему в лицо.

Леди Блейкни ничего не ответила Шовелену, и тогда он не выдержал и голосом, дрожащим от ярости и жажды мести, стал ей угрожать. Но она поняла, что у них нет каких-то определенных планов. Только ждать появления Алого Первоцвета. А ей, беспомощной узнице, остается есть, пить и спать. Она — приманка, и неизвестно, когда ей ждать сокрушительного удара, который будет означать сотню смертей для нее, если пострадает обожаемый муж!

Шовелен наконец удалился. Причем она даже не заметила, когда он ушел. Еще совсем недавно он сидел перед ней на стуле и, откровенно насмехаясь, уверял, что ее муж скоро придет.

Маргарита зажмурилась, но лицо Шовелена по-прежнему маячило перед ней, с устремленным на нее издевательским взглядом.

По мере того как шло время и вечерние тени погружали комнату во мрак, ей вдруг почудилось, что на стуле по-прежнему сидит его тощая фигура с узкими плечами и тонкими ногами в туго натянутых чулках. Все слабые шумы вокруг — случайный скрип мебели, мужские шаги за дверью, шорох листьев на вечернем ветерке — сливались в пронзительный человеческий голос, монотонно повторявший: «Тогда он придет. Разве я не прав?»

Глава 23

Мыши и люди

По возвращении из Англии Тереза Кабаррюс немедленно отправилась посоветоваться со старой колдуньей на улицу Ла-Планшетт. Что двигало прекрасной испанкой помимо амбиций? Конечно, раскаяние! В Терезе не было ничего от закоренелого преступника. Она всего лишь была избалованной женщиной, над которой поиздевались. Которую отвергли. И теперь она жаждала мести. Алый Первоцвет оказался совершенно равнодушен к ее чарам, и, подстрекаемая Шовеленом, который использовал ее в собственных интересах, она присоединилась к жестокому заговору, целью которого было уничтожение группы английских шпионов, врагов Франции. Первым этапом было наглое похищение леди Блейкни и ее заточение в качестве приманки. Теперь поимка Алого Первоцвета оставалась всего лишь вопросом времени.

Жестокие, гнусные люди!

Тереза, с головой бросившаяся в это постыдное предприятие, всего несколько дней спустя многое отдала бы, чтобы исправить причиненное зло. Но ей еще предстояло узнать, что она, как орудие Комитета общественного спасения, и прежде всего Шовелена, его самого бессовестного и подлого агента, не может надеяться снова стать свободной от этого задания, пока оно не будет выполнено. Только смерть могла бы ее освободить. Но угрызения совести Терезы были не таковы, чтобы довести ее до акта самопожертвования. Маргарита Блейкни ее пленница, и, узнав об этом, английский лорд непременно придет в дом, где заперта его жена. И Тереза, осуществившая все это, постаралась подавить раскаяние и продолжала делать грязную работу для Шовелена. Мало того, она пожелала определить, какие выгоды ей это даст.

Первое: она осуществит свою месть! Алый Первоцвет, попав в ловушку, наверняка пожалеет о своем вмешательстве в любовные дела Терезы! Терезе абсолютно безразличен Монкриф, и она крайне благодарна английскому лорду, увезшему ее жалкого любовника из Франции. Вот только неосторожное письмо Алого Первоцвета ранило тщеславие прекрасной испанки, и до сих пор память о нанесенном ударе не померкла. Тереза ведь не знала, что письмо было подложным, сочиненным и написанным Шовеленом, чтобы побудить ее отомстить. Но сильнее мыслей о мести было желание Терезы осуществить планы на будущее. Она начала мечтать о благодарности Робеспьера, о своем триумфе над теми, кому вот уже в течение двух лет не удалось покончить с английскими шпионами. Она уже видела свое имя, начертанное крупными буквами в свитке Славы, представляла тирана своим покорным рабом и… и много еще чего…

Ибо теперь инструмент ее мести Бертран больше не понадобится. В награду за гнусное похищение леди Блейкни ему было позволено последовать за своим божеством как лакею, включенному в ее эскорт. Несчастный, разочарованный, уже отвергнутый, он вернулся с ней в Париж, где возобновил жизнь, полную унижений и презираемого Терезой пылкого поклонения, сломившего его дух и искалечившего характер.

Не успев шагнуть на землю родины, Бертран понял, что был в руках Терезы не более чем мягким воском, который она лепила по своему желанию, а теперь выбросила как ненужное бремя. Конечно, ее амбиции не позволяли ей связать свою судьбу с неизвестным и нищим любовником, ведь она была невестой восходящей звезды, гражданина Тальена!

Итак, одно из самых больших желаний Терезы почти исполнилось: Алый Первоцвет все равно что пойман, и когда это произойдет, она позаботится о том, чтобы он узнал, откуда нанесен удар.

Что же касается ее будущего, тут перспективы были более сомнительны. Она еще не покорила Робеспьера настолько, чтобы тот пал жертвой и сложил к ее ногам свою власть и влияние, а гражданин Тальен, предложивший ей руку и свое имя, постоянно пытался обуздать ее честолюбие и затруднял свое собственное продвижение самой жалкой трусостью.

Хотя она жаждала подтолкнуть его к решительным действиям, захватить верховную власть до того, как Робеспьер и его друзья бесповоротно утвердятся на самом верху, Тальен трясся от страха, считая, что при попытке действовать он и его возлюбленная лишатся голов.

— Пока жив Робеспьер, — страстно спорила Тереза, — ни один человек не может считать себя в безопасности! Каждый его соперник рано или поздно становится жертвой. Сен-Жюст и Кутон мечтают о его диктатуре. Когда-нибудь им это удастся, и тогда смерть любому, кто когда-либо посмел выступить против Робеспьера.

— Следовательно, мудрее всего будет не противостоять ему, — возражал осторожный Тальен. — Время придет…

— Никогда! — горячо воскликнула она. — Пока вы строите планы, спорите и размышляете, Робеспьер действует или подписывает ваш смертный приговор.

— Робеспьер — идол народа! Он способен одним словом склонить на свою сторону Конвент! Его красноречие приведет на гильотину армию врагов!

— Робеспьер! — презрительно бросила Тереза. — Вы считаете, что этим все сказано? Что Франция, человечество, народ, верховная власть — все заключено в одном человеке? Но, друг мой, послушайте меня. Робеспьер — всего лишь имя, фетиш, манекен, поставленный на пьедестал! Кем? Всеми вами — Конвентом, клубами, комитетами. И пьедестал этот выстроен на том эфемерном фундаменте, который вы называете народом и который рассыплется под его ногами, как только люди поймут, что ноги эти менее прочны, чем глина. Уверяю, всего один толчок сильным пальцем, и он разобьется на множество мелких осколков! А на его место можете подняться вы, на высоты, которых он достиг так легко.