Виселица на песке - Уэст Моррис. Страница 18

— Спросите ее об этом сами. Спокойной ночи! — он улыбнулся и ушел.

Я медленно пересек большой пляж и подошел к лагерю. Почистил зубы, сполоснул лицо, залил тлеющие угли. Понаблюдал за тем, как они шипели, исходя паром. Слегка ослабил оттяжки у палатки против ночной сырости. Снял рубашку, ботинки и вошел внутрь. Лег на кровать, натянул простыню, прикурил и стал наблюдать за гипнотизирующим огоньком сигареты.

Из другого конца раздался тихий, неуверенный голос.

— Ренн?

— Да.

— Спасибо!

— Не за что, я поступил так, как хотел.

— Спасибо и за это.

— Хочешь сигарету? — уныло спросил я.

— Да, пожалуйста, Ренн.

Откинув простыню, я пересек палатку и дал ей закурить. В недолгой вспышке спички ее лицо напоминало старинную камею неувядающей красоты. Я смотрел на нее до тех пор, пока не обжег пальцы. Затем бросил спичку на пол и засыпал ее песком.

— Завтра тебе лучше перебраться в свою палатку.

— Да.

— Спокойной ночи!

— Спокойной ночи, Ренн!

Я вернулся назад, накрылся одеялом, потому что очень замерз и долго не мог уснуть.

Утром после завтрака мы обсудили план работы. Был большой прилив, поэтому наши поиски среди скал могли подождать лучшего часа. На море стоял штиль, и мы могли нырять с лодки у самого рифа, с его внешней стороны.

За время тренировок я израсходовал три баллона. Нужно было экономить кислород не только для поисков, но и для спасательных операций. Меня беспокоил этот вопрос. Работа под водой занимает много времени, нам предстояло исследовать огромный район. Если мы перейдем на глубоководье, поиски затянутся еще дольше.

Тут-то Пэт Митчел и предложила взять с «Вэхайн» свинцовый балласт, прикрепить его к якорному канату, опустить в воду, чтобы он немного не доставал до дна. Нырнув, я сяду на груз, а они запустят двигатель на самую малую скорость и будут тянуть меня за собой. Пользуясь несколькими часами затишья, мы исследуем мелководье. К моему поясу привяжут леску, другой конец которой будет держать в руках Джони Акимото. Если канат запутается или я захочу остановиться и подробнее осмотреть дно, если мне будет угрожать опасность, я смогу подать сигнал. Это был простой, экономичный, не требующий затрат план. Пэт Митчел по-детски захлопала в ладоши, когда мы его приняли.

Мы оставили ее мыть посуду и убирать в лагере, а сами отправились на «Вэхайн». Джони обвязал сеткой свинцовый груз. Мы достали свежие кислородные баллоны — на четыре часа работы плюс небольшой запас. Джони вытащил из ящика винтовку, положив три обоймы в карман шорт.

— На всякий случай, — улыбнулся он.

По дороге он прихватил длинный, отполированный, как клюшка для гольфа, шест с зазубренной пикой на конце.

— Для чего это, Джони?

— Для рыб.

— Дашь ее мне?

— Нет, оставлю себе. Если вы, Ренбосс, попадете в беду, мне придется спускаться вниз.

Это было легким напоминанием, что мы не просто бездельничаем, а заняты опасным делом, от которого зависит здоровье и жизнь.

Мы погрузили снаряжение в лодку. Дотошный, как всегда, Джони смазал двигатель, почистил, заправил его и налил в бачок горючее. Мы вернулись на пляж.

Пэт уже приготовила ленч и упаковала его в деревянную коробку вместе с термосом. Мое снаряжение и ласты лежали на песке. Она радостно улыбнулась, когда я поблагодарил ее за предусмотрительность.

Мы погрузились, оттолкнули лодку, завели мотор и медленно двинулись по зеркальной глади воды к каналу. Я заметил стеклянные поплавки в сетке, с привязанным снизу грузом.

— Буйки, — сказал Джони. — С их помощью мы отмечаем ловушки для омаров. Теперь, обозначим ими границы поисков. Будем плавать от одного буйка к другому, удаляясь от берега. Закончим — вытащим их из воды.

Мы легко прошли канал, расставили буйки, выключили двигатель и опустили канат с грузом.

Наступило время спускаться под воду. У меня от страха свело судорогой живот, на верхней губе выступил пот. Я вытер его тыльной стороной руки. Джони Акимото бросил многозначительный взгляд. Вдвоем с Пэт они надели на меня баллоны. Мне было приятно прикосновение ее шелковых рук.

— Дернул два раза — готов к подъему. Три раза — хочу остановиться. Четыре — на помощь. Запомнили?

— Все ясно, Ренбосс, — сказал Джони и поднял на счастье два пальца.

— Удачной охоты, Ренн, — добавила Пэт Митчел и поцеловала меня в губы.

Я прыгнул за борт, ремень и снаряжение потянули меня вниз. Перед глазами возникло днище лодки, маленькие лопасти винта, под ними уходила в сумерки пушистая нить каната. Я поплыл вдоль него вниз. Почувствовав знакомую боль в ушах, сделал глоток. Вспугнул стайку рыбок-арлекинов. Их длинные круглые тела переливались голубой и золотой красками, глупые улыбающиеся морды походили на клоунов. Риф находился слева метрах в девяти. На расстоянии он казался серым и блеклым, колыхающаяся трава, ветвистые кораллы, черные пещеры придавали ему вид леса на склоне гор. У меня под грудью, размахивая крыльями-плавниками, пронырнул маленький скат. Его длинный прямой хвост-игла был похож на стрелу.

В тени рифа постоянно мелькали рыбы, в голубой дымке справа я заметил косяк ленивых макрелей, испещренных преломляющимися в воде солнечными бликами. Наконец я встал на дно.

Под ногами был песок, маленькие наросты, отломанные куски коралла. Я шел через заросли водорослей — зеленые, красные, желтые, темно-коричневые, они покачивались, щекотали мою кожу.

Сетка с балластом была на расстоянии двух метров от дна. Я поднял голову и увидел точку — днище нашей лодки. Ухватился за канат и только хотел подать Джони сигнал, как увидел акулу.

Большая голубая рыбина размером с двух человек застыла метрах в шести от меня. Прилипалы облепили ее брюхо и боковые плавники. Перед носом акулы плыли три рыбы-лоцмана.

Она наблюдала за мной, большой хвост слегка вздрагивал. Я выпустил струю пузырьков, она не обратила на эти детские игры никакого внимания. Я схватил канат, перевернулся вниз головой и замахал руками, как клоун. Акула оставалась неподвижной. Я лихорадочно обдумывал ситуацию, не спуская глаз со своей подруги, атакующей со скоростью железнодорожного экспресса. Было два варианта. Первый — дернуть за леску и тогда ко мне спустится с ножом и пикой Джони Акимото. Если он ее ранит, на кровь, как шакалы на сырое мясо, побегут подруги. Даже если мы и вывернемся, день будет потерян. Несомненно этот довод был решающим. Я попробовал второй вариант.

Дернул два раза за леску. Через несколько секунд неожиданно затарахтел двигатель, зашумел винт, загремела передача скоростей. Усиленный толщей воды звук напугал соседку-акулу. Она ударила хвостовым плавником, развернулась и исчезла так быстро, что ошеломило даже рыб-лоцманов.

В следующую минуту я почувствовал, как дернулся канат. Лежа на животе, как на пуховой перине, я рассматривал неясные очертания впереди: коралловые утесы слева, столб света в глубине справа.

Водоросли напоминали деревья. Дно покрывали круглые горы, небольшие впадины, растущие кораллы. Но я не видел ни одного достаточно большого предмета, который говорил бы о кораблекрушении.

С потерпевшим кораблем может произойти многое. Если он упадет на кораллы, они облепят его как джунгли древние храмы инков. Если он опустится на песчаное дно, его занесет песком, но все равно он будет напоминать могильный курган. Возможно, благодаря причудам отлива и морских течений он будет лежать нетронутым. Его металлические части разъест коррозия, морские червяки источат обшивку, она зарастет травой, а через зияющие раны будут плавать рыбы. В любом случае на дне моря останется шрам, отметина.

Их-то я и разыскивал.

На секунду канат обмяк, я описал широкую дугу.

Лодка достигла первого буйка, отплыла в море и метра через три легла на обратный курс. Глядя на подводную равнину, я с удивлением заметил, что она постепенно уходит вниз.

Шельф оказался более узким, чем мы предполагали, и, если «Донна Люсия» была там, мы должны были ее скоро найти. Или потерять навсегда. Неожиданно солнечный свет закрыла тень: у меня над головой лениво проплывал огромный скат. Я зачарованно наблюдал за большой тушей, несколько секунд следуя за ним, потом перевернулся и посмотрел вниз. О, Боже! Метрах в двадцати от себя в голубых сумерках морского дна я увидел большую, смутно очерченную массу. Ее покрывали водоросли, окружали горы песка и кораллов. В черных изгибах травы мелькали косяки рыб. С одной стороны виднелся круглый склон. Другая была размыта неясными очертаниями колыхающейся травы и постепенно спускалась вниз. У подножия склона я разглядел короткую, толстую колонну, обвешанную гирляндами водорослей. Я не ошибся: круглая гора была кормой, уклон — палубой, колонна — сломанной мачтой.