Виселица на песке - Уэст Моррис. Страница 3

Он взял сигару в зубы, затянулся и выжидающе замолчал. Я улыбнулся доброй дружеской улыбкой:

— Ради интереса, как ты считаешь, кто я такой?

Выпустив дым, он поджал губы.

— Часто об этом думал. Ты не армеец, хотя выправка у тебя военная. Для человека, занятого разведением овец, ты мало тратишь. Играешь осторожно, когда у тебя кончаются фишки, заканчиваешь. Для посредника у тебя не та внешность. Может быть, ты врач?

— Я историк.

Он чуть не выронил сигару.

— Кто?

— Историк. Читаю лекции в Сиднейском университете.

Мэнни был заинтригован. Я выбил почву у него из-под ног. Если бы мне удалось удержать его в таком состоянии! Мэнни молчал, приходя в себя, потом спросил:

— Что ты с этого имеешь?

— Тысячу сто в год, если читаю дополнительные лекции, больше.

— Это же пшик, — выразительно пробормотал Мэнни. — Пустяки для человека с головой.

— Поэтому меня интересует бизнес.

— Для того, чтобы им заниматься, нужен капитал. Что есть у тебя?

Я встал, подбросив перед его носом монету.

— Это!

— Сколько оно стоит?

— Шесть австралийских фунтов, как лом и около тридцати, как старинная монета. Я узнавал.

— С этой суммой ты сможешь открыть торговлю кукурузными хлопьями, но это не по мне.

Наступил критический момент. Одно неверное слово, и я проиграл, тогда прощай мой корабль с сокровищами. Поэтому я молча улыбнулся, подошел к бару и наполнил свой бокал, потом вернулся к камину и чуть-чуть пригубил вино.

— Знаешь, в чем беда таких, как ты? Вы полагаете, что знаете ответы на все вопросы.

Мэнни вспыхнул, но сдержался.

— Так расскажи, командир. У меня есть все, что необходимо, не говоря о свободных деньгах в банке. Что ты можешь сообщить интересного?

— Например, откуда появилась эта монета.

— Расскажи. Откуда?

— С испанского галеона, который отплыл из Акапулько в Манилу в октябре 1732, но так и не прибыл в порт назначения.

Мэнни расслабился, скептически ухмыляясь.

— Сказки о затерянных кладах! Старая приманка для дураков. У тебя, конечно, есть карта? Наверное, пиратская? На любом острове Карибского бассейна такую можно купить по пять долларов за штуку. Их продают туристам вместе с сушеными головами.

— Карты нет.

— Давай, что у тебя есть?

Я достал из кармана письмо и протянул ему. Он с трудом читал, выискивая факты среди цветистых фраз и высокопарного стиля. Потом посмотрел на меня и постучал по конверту:

— Подлинник?

— Да. Какой смысл подделывать? Достаточно одного телефонного звонка, чтобы выяснить правду.

Мэнни кивнул: это он мог осилить.

— Так-так, вроде все сходится. Но этого недостаточно. В письме ни слова о том, что монета с этого корабля.

— Я же сказал, я — историк. В мои обязанности входит сбор, оценка и определение значимости исторического материала. Я собрал достаточно доказательств, чтобы утверждать, что галеон потерпел кораблекрушение рядом с тем местом, где я нашел монету.

— И где оно?

Теперь я был уверен, он уже больше не размахивал своей сигарой. Я читал в его глазах алчность, интерес и расчет лавочника, прикидывающего расходы, доходы и процент выгоды. Теперь я мог действовать более решительно, как рыбак, подтянувший к лодке уставшую рыбу. Поэтому резко оборвал его:

— Это мой секрет. Монету нашел я и не собираюсь открывать места, пока мы не пришли к соглашению и не подписали все бумажки.

— Сколько ты хочешь?

— Тысячу фунтов на все расходы — и половина клада твоя.

Итак, рулетка была запущена, фишки расставлены по своим местам: все, что можно было сказать, я сказал. Очередь за Мэнни Маниксом.

Но он не был готов принять решение. У него оставались вопросы.

— Предположим мы нашли корабль, сколько мы будем с этого иметь?

— В письме говорится о двадцати сундуках с золотом. Трудно сказать точно, сколько это будет стоить…

— Вот именно! Может быть, монету подбросили, и тогда мы останемся с носом.

— Возможно, — согласился я. — Только не в этом случае. Эту монету мы нашли с женой.

Мэнни бросил вопросительный взгляд.

— Ты не говорил, что женат.

— Она умерла через месяц после свадьбы.

— Паршиво, — прокудахтал Мэнни и сделал новый заход. — Говоришь, тысяча на все расходы? Что это за расходы, командир?

— Можно обойтись и меньшей суммой, но тогда прибавится работы.

— Что сюда войдет?

Мэнни был так заинтересован, что бросил торговаться и стал мыслить практически. Я потерял всякую осторожность:

— Пятьсот, чтобы купить остров: ты получаешь права на землю, воду и обходишь закон о разделе клада с государством. Затем яхта, подводное снаряжение, съестные припасы и, возможно, профессиональный водолаз на последнем этапе операции. Могу составить список, когда мы к этому подойдем.

Я радостно подрубил сук, на котором сидел, но тогда еще не понимал этого. Осознание пришло позже. В тот же момент я даже не догадывался, почему он улыбается. Когда он отвернулся, чтобы налить по третьей, я подумал, что он решил обмыть нашу сделку. Еще одно доказательство, что я абсолютно его не знал и был тем, за кого он меня принимал — простым историком, который не мог понять элементарного: история, прежде всего, — тщеславные желания мужчин и непостоянство женщин. И еще, неудачник никогда не получает половины, потому что он этого не заслужил.

Мэнни вернулся с напитками. Мы подняли бокалы и улыбнулись друг другу. Потом чуть слышно он сказал:

— Извини, командир, я не играю!

Его слова ударили меня как пощечина. А он все улыбался и улыбался. Мне было не до смеха. Я чувствовал себя усталым, больным, униженным и хотел поскорее уйти. В этот момент Мэнни нанес решающий удар.

— Знаешь, командир, чтобы между нами не оставалось никаких обид, я куплю твою монету за тридцатку. Она украсит браслет моей девушки.

Я рассмеялся. Черт его знает почему, но мне было смешно. Подбросил монету, поймал ее и ответил:

— Вечер в баре — и она твоя.

Мэнни оглядел меня с холодным презрением, подошел к резному столу, отсчитал тридцать фунтов в новеньких хрустящих банкнотах, перетянул их резинкой и положил в мою протянутую руку.

— Если у тебя, командир, осталась хоть капля разума, ты будешь держаться подальше от карт и застрянешь в баре. Выпивка за счет заведения, как ты хотел.

— Спасибо, Мэнни. Спасибо и спокойной ночи!

Последнее, что я помню, было двойное виски, заказанное мной в баре.

На следующее утро ровно в девять я проснулся в кустарнике перед окнами деканата.

В тот же день, в четыре часа дня, меня рассчитали, вручив жалованье за месяц. Я остался без работы, перспектив на будущее, с жуткой головной болью и немногим более ста фунтами в кармане. Выпроваживая меня на улицу, добрый Мэнни засунул мне в карман тридцать фунтов и записку:

Такой уж человек этот Мэнни. Добрый парень с чувством юмора.

Глава 3

В пятницу утром я сел на утренний поезд до Кэмпдона — маленького, опрятного городка, построенного на средства самых старых землевладельцев самой молодой страны мира. К его домам подступают зеленые пастбища. Черное битумное шоссе извивается среди бесконечных полей с сочной травой, пестрящие огромные кусты отбрасывают причудливые тени, маленькие водоемы со всех сторон окружают ивы. В них живут потомки тех, кто приплыл сюда в числе первых или обосновался в жестокие буйные годы, когда страна была колонией для ссыльных.

Здесь выращивают почти весь племенной скот: молочные и мясные породы коров, овец-мериносов и лошадей. Эти места никогда не посещает засуха, ручьи здесь не пересыхают, а деревья и люди пускают глубокие корни. Только я перекати-поле, не знаю, где приткнуться.

В Кэмпдоне я сел на такси и проехал по шоссе до ворот из проволочной сетки, обвитых сверху плющом, которые вели к легендарному конскому заводу Мака Эндрю. От ворот до дома — долгий путь, шофер вытаращил глаза, когда я заплатил и попросил его вернуться через час. Мне было нужно прогуляться среди цветущего кустарника, чтобы подготовиться к встрече с Алистером Маком Эндрю.