Остров Ифалук - Бейтс Марстон. Страница 8

Утром следующего дня, в среду 24 июня, остатки груза доставили на берег. Тед Арноу и Дон снова отправились осматривать остров, чтобы наметить планы гидрологических работ. Мы с Тедом Барроузом пытались навести порядок в грудах вещей и припасов на берегу. Капитан Кауорт осматривал лагуну, чтобы выяснить ее пригодность дли посадки гидросамолетов, по, поскольку длина лагуны не превышала мили, взлет отсюда был практически неосуществим.

Мы вернулись на «Неттл» ко второму завтраку, а в полдень приступили к устройству лагеря: сначала просмотрели описи, чтобы найти ящики с печкой, койками и кухонными принадлежностями; потом собрали столы и пытались сложить запасы продовольствия так, чтобы самое необходимое было под рукой. Мы установили около Фан Лапа большой тент, под которым сложили то, что не могло понадобиться сразу, и, само собой разумеется, в последующие дни, затрачивая немало времени, доставали «со дна» самое необходимое.

И вот Тед Арноу, грустный, но воодушевленный перспективами научной работы на острове в сентябре, с последней лодкой отправился на борт «Неттла». Мы же с большой группой ифалукцев уселись на берегу на коралловом песке, наблюдая, как судно медленно уходило в открытое море.

Мы без сожаления прощались с западным миром на все лето. Ни почты, ни телефона — никакой связи, только договоренность, что 12 сентября корабль Управления подопечной территории придет, чтобы забрать меня и Теда и высадить Джоша Трейси, Теда Арноу, Теда Байера и Боба Рофена. Морской флот на всякий случай снабдил нас приемником «Джибсон герл». Было условлено, что самолет метеорологической службы как-нибудь пролетит над островом, чтобы убедиться, все ли у нас в порядке. Эти планы относительно связи с внешним миром казались совсем ненужными; они и строились только на случай невероятной катастрофы, но как могла произойти катастрофа на этом солнечном острове с его славными людьми?

Мы успели полюбить «Неттл» и его команду, хотя недолго пробыли вместе. И все же нам было приятно видеть, как корабль уходит, и думать о предстоящей жизни вдали от цивилизации.

Глава II

Под знаком фаллоса

Четверг, первый день после ухода «Неттла», выдался пасмурный, временами моросил дождь. Пожалуй, это было к лучшему: в такую погоду нас не одолевало искушение пойти побродить, и мы смогли всецело заняться устройством лагеря в Фан Напе.

Фан Нан (что значит «Дом для мужчин») был большим сооружением, около сорока футов в длину и до двадцати в ширину, с высокой остроконечной крышей из пальмовых листьев, скаты которой круто спускались к земле, заканчиваясь в двух фугах от нее. Оба проема между скатами крыши были сверху завешены циновками; их нижние края находились в четырех футах от земли, поэтому всем взрослым, чтобы войти в дом или выйти из него, приходилось сгибаться в три погибели. Поперечные балки внутри дома были расположены несколько выше, но все же представляли постоянную опасность. Я так и не научился сгибаться как нужно и все лето то и дело стукался о них головой. Тед и Дон оказались более внимательными или во всяком случае более увертливыми.

В передней части Фан Нана, ближайшей к лагуне, мы устроили спальню. Койки Теда и Дона стояли под венечными балками, вырубленными из могучих стволов хлебного дерева. Казалось, что эти бревна кое-как лежали на тяжелых коралловых глыбах, служивших угловыми стойками дома. Развались дом — и владельцы коек были бы тут же раздавлены. Первое время мы посматривали с опаской на огромные балки, нависшие над самой головой. Но ведь вот уже много лет они выдерживали натиск штормов, и это говорило, что они уложены надежно. К тому же на них было очень удобно вешать противомоскитные сетки.

Среднюю часть дома мы отвели для работы и расставили там столы и ящики. При помощи входивших в наше снаряжение плотницких инструментов мы превратили часть дощатых упаковочных ящиков в полки. Коробки с продуктами мы поставили вдоль стен в задней части дома, и там получилась уютная кухня, отгороженная стеной из картонок с консервированными фруктами.

В задней части Фан Напа находился алтарь, который также весьма нас смущал. Алтарь был грубой работы, что резко отличало его от большинства изделий ифалукских мастеров. Возможно, это показывало, что к нему не питали особого почтения, однако нам хотелось избежать малейшего риска оскорбить чувства местного населения. Помимо алтаря там стоял большой сундук, где, по-видимому, хранились атрибуты власти. В нем в числе других вещей лежал американский флаг, который извлекали из сундука и поднимали на мачте, установленной на берегу лагуны, когда на горизонте показывался корабль.

В Фан Напе находилась еще одна священная реликвия — изображение фаллоса, прикрепленное к центральному переднему столбу и указывающее на лагуну. Таким образом, наш лагерь разместился как бы «под знаком фаллоса». Этот фаллос, обращенный на запад, в сторону Волеаи — ближайшего атолла, увековечил одну ифалукскую легенду (а может статься, быль), которая приведена Барроузом и Спиро в их книге об Ифалуке.

Когда-то некий вождь рода Соуваларик на Ифалуке по имени Маур отправился на остров Волеаи, где взял себе жену, которую звали Илименг. У них родился сын, Легагилевау. Несколько мужчин Волеаи из зависти, что Мауру досталась такая красивая женщина, однажды жестоко избили его и бросили, решив, что он уже мертв.

Ночью Илименг вышла из дому по нужде. Она не заметила распростертое тело Маура и помочилась на него. Ее моча так жгла его раны, что он очнулся.

Кое-как перевязав разбитую голову, Маур на рассвете уплыл на бревне в море и оставался там весь день, а вечером вернулся домой. Рано утром он снова уплыл в море. Но прежде он взял кусок листа кокосовой пальмы и обвязал им руку своего сына Легагилевау вокруг запястья.

В конце концов кто-то увидел Маура на обломке бревна в открытом море и крикнул: «Маур жив!» Но люди Волеаи рассмеялись: «Нет, Маур мертв».

Между тем Маур доплыл на бревне до Ифалука и выбрался на берег необитаемого островка Элла. Увидев проплывавшее мимо каноэ, Маур окликнул гребца. Он рассказал ему, что люди Волеаи пытались его убить.

Гребец, приплыв к себе на остров, пошел в мужской дом и поведал о случившемся. На Эллу за Мауром тут же послали каноэ.

Когда собрались все мужчины Ифалука, Маур рассказал им, как люди Волеаи избили его и бросили, считая, что он уже мертв. «Я не стану бросать слова на ветер, — сказал он, — а лучше сниму набедренную повязку, и если мой фаллос покажет на Волеаи, пусть это будет для вас сигналом к походу туда, чтобы убить всех его жителей». Он снял повязку — и его фаллос показал на Волеаи. «Идите и убейте их всех, — закричал тогда Маур, — мужчин, женщин и детей! Оставьте в живых только женщину Илименг и мальчика с куском кокосового листа вокруг запястья».

Мужчины Ифалука взялись за дело. Изготовив копья, по нескольку для каждого, они отправились на Волеаи на множестве каноэ. Приплыв туда, они сначала направились на Марионг, затем на Траулап, потом на Палеау и, наконец, на Раур. Повсюду они убивали копьями жителей Волеаи, не щадя пи женщин, ни детей. Но они не тронули женщину Илименг и мальчика Легагилевау с листом кокосовой пальмы на запястье…

Эта кровавая история стоит особняком в фольклоре Ифалука и находится в резком противоречии с миролюбием, присущим современному населению острова. По мнению Теда, в ней отразились воспоминания о покорении ифалукцами древних обитателей соседних атоллов. Маур — это, конечно, «культурный герой» Ифалука [25].

Изображение фаллоса, видимо, не являлось объектом какого-либо особого почитания. Однажды, когда мы пытались объяснить ифалукцам денежную систему США, нас спросили о портретах, вычеканенных на монетах. Дон объяснил, что таким образом увековечена память о наших давно умерших вождях Вашингтоне и Линкольне. «У Ифалука тоже есть изображение умершего вождя», — сказал, ухмыляясь, Яни и показал пальцем на фаллос Маура.