В трущобах Индии - Жаколио Луи. Страница 2

Даже имя его оставалось неизвестным; он не давал себе никакого, ни ложного, ни настоящего. Индусы звали его Белатти-Срахдана, — буквально: чужеземец, бродящий по джунглям. Для своих слуг он был просто Сагиб или Сердар, т.е. господин или командир.

Что касается его товарища, с которым он случайно встретился у крепостного вала в Бомбее, где в это время расстреливали сипаев с их женами и детьми, и с которым сошелся, благодаря одной и той же жажде мщения к англичанам, то он коротко сказал ему, когда они представились друг другу:

— В детстве меня звали Фредериком. Зовите меня Фред в память этого счастливого времени.

— All right! Очень хорошо, мистер Фред! — отвечал ему его собеседник.

Боб Барнет — так звали его — родился в Балтиморе от родителей старинного американского рода и, как истый янки, прошел через целый ряд занятий, не стесняясь при этом никакими предрассудками. В своей молодости он был пастухом индюков, коров, затем дантистом, школьным учителем, журналистом, адвокатом и политиком и наконец поступил волонтером в армию генерала Скотта во время войны с Мексикой в 1846 г. и вернулся оттуда с эполетами полковника федеральной армии.

Выйдя в отставку после заключения мира, он отправился в Индию и предложил свои услуги радже Аудскому, армия которого была дисциплинирована французскими генералами Алляром, Мартеном и Вентюра. Раджа, с отменной любезностью принимавший всех иностранных офицеров, назначил его главным начальником артиллерии, наградил его чином генерала, дворцом, имением и рабами. Перед ним открылась уже перспектива богатства и почестей, когда лорд Галузи, вице-король Индии, презрел все трактаты и высшие законы справедливости и права, конфисковал все земли раджи Аудского под тем лживым предлогом, — «что бедный государь не умеет управлять своим королевством и неурядицы, царящие в его государстве, служат худым примером пограничным с ним владениям Ост-Индской Английской Компании.»

Вот подлинные слова наглого и безнравственного декрета, освятившего это возмутительное насилие.

Раджа, не желая напрасно проливать крови подданных, отказался от своих прав на престол и, выразив с благородным негодованием протест против грабежа, отправился в Калькутту, где был заключен вместе со своей семьей во дворце на берегу Ганга, причем ему пригрозили, что навсегда лишат его пенсии, если он позволит себе малейшую попытку к возвращению своих прав.

Генералу Бобу Барнету приказано было удалиться в двадцать четыре часа не только из дворца и столицы, но даже из Аудского государства под угрозой быть расстрелянным за измену, как ему сказал офицер, доставивший приказ.

С этого дня янки жил одною только надеждою на мщение, а потому восстание сипаев, в котором он играл, как мы увидим после, весьма значительную роль, явилось как нельзя более кстати, доставив ему средства к удовлетворению своей злобы.

Боб был как в физическом, так и в нравственном отношении разительной противоположностью своего товарища. Толстый, короткий, дюжий, с громадным туловищем, короткими ногами, головой, непропорциональной его росту, он был истым представителем того англо-саксонского типа, который послужил поводом к названию всей расы общим именем Джона Буля, т.е. Джона Быка. Вульгарный и низкий тип этот часто встречается среди мясников города Лондона; после полуторастолетнего скрещивания он мало-помалу сгладился у англо-американских потомков первых пенсильванских колонистов. Но по странному влиянию наследственности он снова и во всем своем совершенстве восстановился у Боба.

Насколько товарищ его, даже во время самой страшной опасности, был спокоен, хладнокровен и рассудителен, настолько бывший генерал короля Аудского был вспыльчив, жесток и безрассуден. Сколько раз в течение девяти месяцев, когда они, как уполномоченные бывшего императора Дели, участвовали в партизанской войне против англичан, Боб подвергал их всех опасности быть изрубленными! Только благодаря хладнокровию и мужеству Сердара, спасался маленький отряд от опасности.

Боб был человек движения по преимуществу и во время опасности не отступал ни на один шаг назад; храбрый до безрассудства, он всегда был сторонником самых отчаянных планов и, надо сказать, что он иногда добивался полного успеха, несмотря на очевидное безумие своих соображений, так как враг не считал возможным, чтобы кто-либо отважился на такой поступок.

Так, в одну прекрасную ночь Фред, Нариндра и он, переодетые «мали» и «дорованами», т.е. слугами, исполняющими самые отталкивающие обязанности, похитили из английской казармы в Чинчура целое сокровище, состоявшее приблизительно из полутора миллиона золотых монет в двадцать шиллингов с изображением ее величества.

Распределив между собой обязанности, они должны были раз десять пройти взад и вперед и всякий раз мимо часовых, которые приняли их за настоящих слуг в лагере.

Поступок этот, как и сотни других, еще более удивительных, обеспечил за ними во всей Индии легендарную популярность не только среди англичан, но и среди туземцев. Вот почему губернатор Калькуттты, Бомбея и Мадраса, единственных городов, которые признавали еще британское владычество, благодаря своему положению морских портов, оценили их головы в двести пятьдесят тысяч франков, что составляло чуть ли не целое озеро рупий на местные деньги; четыре пятых этой суммы предназначалось на поимку одного только Белатти-Срахдана, чужеземца, бродящего по джунглям, тогда как Боб и Нариндра оценивались оба в пятьдесят тысяч франков.

Способ этот, заимствованный еще во времена варварства и сделавшийся обычным у английских властей, которые отказывались затем от низких агентов, сослуживших им службу, привлек к поимке авантюристов целую толпу негодяев, которым однако не удавалось еще обмануть их бдительности. Индусские воры и грабители, одни только способные согласиться на такую гнусную обязанность, не отличаются вообще мужеством, а потому ни один из них не решался встретиться с карабином Сердара, который одним выстрелом убивал ласточку во время полета и никогда не делал промаха, несмотря на любое отдаление предмета, в который он метил.

Но Фреду и его другу предстояло в скором времени иметь дело с врагами более опасными, если не по храбрости, то по количеству и ловкости; туземные шпионы донесли им, что полковник Лауренс, начальник полиции Бомбейского президенства, выпустил из тюрьмы целую сотню колодников, осужденных за принадлежность их к касте тугов или душителей, поклонников богини Кали; он обещал им не только полную свободу, но также и сумму, назначенную в награду тем, кто доставит живыми или мертвыми Сердара и его обычных спутников.

Угроза эта, представляющая опасность несравненно более ужасную, чем все, что угрожало им до сих пор, не особенно испугала, по-видимому, наших храбрых авантюристов, которые даже оставили в лагере, расположенном в известном только им одним месте в Гатских горах Малабара, небольшой отряд в двадцать пять человек, избранных Нариндрой среди старых сослуживцев своих. Сердар расставался с отрядом только в редких случаях, когда отправлялся для совершения одного из тех безумных подвигов, которые приводили в восторг туземцев и наводили таинственный ужас на англичан. Удары наносились внезапно и в тот момент, когда враг находился на расстоянии пятидесяти или шестидесяти миль от провинции. Фреду и товарищу его необходимо было иметь редкую смелость, чтобы решиться пройти одним всю восточную часть Индостана и проникнуть на Цейлон, не принимавший еще участия в восстании сипаев, и где рано или поздно известие о прибытии их должно было дойти до сведения властей Канди.

Проявление такой отваги было относительно легко в столь большой стране, как Индостан, где Срахдана всегда мог рассчитывать на содействие жителей даже в тех редких округах, которые оставались верными правительству, так как революция эта была борьбой не только «за религию», но и «за национальность», а потому каждый индус выражал более или менее открыто свое сочувствие Нана-Сагибу и бывшему императору Дели. Но здесь на Цейлоне, жители которого, все буддисты, враждовали со своими братьями индусами «из-за религиозных предрассудков», Сердар мог быть уверен, что он не только не получит поддержки, но, что, напротив, его будут преследовать, как дикого зверя, стоит только губернатору острова указать на него сингалезам, как на легкую и выгодную добычу.