Новое дыхание старых мифов - Холин Александр Васильевич. Страница 9

Но обо всём по порядку. Попробуем разобраться в этой необыкновенной истории и оценить происшедшее под другим ракурсом.

Итак, выслушаем сначала показания упоминаемой выше снохи, помогающей бабушке, которая является тоже Тамарой Просвириной, только моложе годами:

– Тогда я работала вахтовым методом поварихой. Муж Сергей сидел в тюрьме. А свекровь жила одна, я её раз в две недели навещала. Пришла как-то к ней, раскладываю продукты на кухне. А она вдруг говорит: «Надо бы и ребёночка покормить!» Я подумала, что у неё обострение болезни, такое с ней прежде бывало. А она меня к кровати привела. Смотрю: там что-то пищит. Вернее, свистит. Ротик выпячивает трубочкой, языком шевелит. Он у него алый, лопаточкой. И два зубика видны. Пригляделась: на ребёнка не похож. Голова коричневая, тело серое, кожа без прожилок. На глазах век не видно. И взор осмысленный! Половых органов нет. А вместо пупка – гладкое место. Головка луковкой, ушек нет, только дырочки. И глаза, как у котика. Зрачок то расширяется, то сужается. Пальцы на ручках и на ножках длинные. Ножки сложены трапецией. Спросила свекровь: «Откуда это чудище?» А она ответила, что в лесу нашла и назвала Алёшенькой. Сунула в рот карамельку, он начал её сосать. И воду пил из ложечки. Я подумала, что это зверёк. Его ещё мать моя видела, Галина Артемьевна Алфёрова.

Внимание! Даже на допросе следователя сноха бабушки Просвириной сюсюкала, описывая найдёныша, подумала, что он – неизвестный ей зверёк. Но ухаживать за ним, когда бабушку увезли санитары, у Тамары не хватило времени!

Вернее, хватило, но она заявилась в дом старушки вместе с мужезаменителем Владимиром Нуртдиновым. Но об этом несколько позже. А сейчас выслушаем, что знала об Алёшеньке мама Тамары Просвириной семидесятичетырёхлетняя старушка Галина Артемьевна:

– Я у Тамары на квартире бывала часто. Она больная на голову была. Поэтому проведывала её, как бы чего не случилось. Сын её, муж моей дочки Тамары, в тюрьме сидит. А дочь у меня тогда поварихой вахтовым методом работала. Вот я и навещала. Продуктов принесу, помогу прибраться. Она хоть и сумасшедшая, но беззлобная была. И сама себя обихаживала. Ну вот, пришла я, а в соседней комнате вроде как котёнок пищит. Квартира у свахи была двухкомнатная, сейчас мы её продали. Спрашиваю: «Что ты, Тамара, котёнка завела?» А она говорит: «Нет, ребёночка». Я ей: «Какого такого ребёночка?» А она говорит: «Алёшеньку. В лесу нашла». Пошли в соседнюю комнату. Смотрю: поперёк её кровати что-то лежит, в пёструю тряпку завёрнутое. Она развернула, мне показывает. Такой чудной! Сначала подумала, что это наваждение какое. Перекрестилась – не исчезает! Тут уж я осмелела, поближе подошла. А он, как меня увидел, засвистел. Ну, вроде, как суслик в поле, но тихонько. Я думаю, что это он так что-то сказать пытался.

– Может быть, это всё же недоношенный ребёнок? – поинтересовался журналист.

– Да нет, наверно. Я за всю свою жизнь столько всяких перевидала, и недоношенных тоже. На младенчика Алёшенька совершенно не похож. Головка не тыковкой, а как шлём будёновский: остроконечная и без волос. И родничков на ней не видно. Пальчики длинные, тонюсенькие и острые, как коготки. По пять на каждой руке и ноге.

Туловище поначалу пухлое было и колыхалось как холодец. Это он уже после смерти усох.

– А половые органы у него были?

– Нет у него никаких половых органов, – мотнула головой старушка.

– Вы уверены? – не отставал журналист.

– Да я со всех сторон его смотрела. Даже между ножек трогала. Ровное место, будто у куклы какой. И пуповины тоже никакой нет.

– Алёшенька передвигался сам? – спросил следователь Владимир Бендлин.

– При мне – нет. Он только ножки кверху поднимал, – вспомнила Галина Артемьевна. – Распрямлял, вроде как гимнастику делал.

– Вы видели, как его кормили?

– Я и сама его сгущёнкой кормила, – призналась старушка. – А сватья ему творожный сырок давала. Он его сосал и глотал. У него челюсти нижней не было, и вместо неё – какая-то кожица. А пил не из бутылочки – на кровати стояла плошка с водой. Тамара поила его с ложечки. А ещё у него язык длинный такой был и ярко-красный, лопаточкой.

– Вы не помните, сколько прожило существо у Тамары Просвириной? – решил уточнить журналист.

– Не помню точно, но давайте посчитаем, – предложила старушка. – Я раз пять к сватье заходила. Внучок Саша – он сейчас в армии служит – пару раз забегал. Соседка Нина Глазырина к ней постоянно наведывалась и даже ночевала. И все Алёшеньку живым видели. Недели три это чудище у сватьи жило. А может, больше.

– Сообщить к нам в РОВД не пытались? – осведомился следователь.

– Тогда и мысли не было, что это важно, – махнула рукой старушка. – Если бы Тамара человечьего младенца в лесу нашла, то, конечно, позвонили бы в милицию. А это так – не пойми что. Зверюшка непонятная, правда, ласковая. Это сейчас говорят, что инопланетянин. А мы тогда с дочкой и внуком решили: пусть живёт вместо кошки. К тому же испражнений от него никаких не было. Только пот на теле, вроде как испарина после того, как поест. Его сватья всё тряпочкой обтирала. Всё бельё, которое в комнате было, этим Алёшенькой пропахло. Дух от него шёл сладкий, вроде как от одеколона…

– Вы не знаете, как умер Алёшенька? – не отставал следователь.

– Должно быть от голода. Тамару в психбольницу забрали, а он в пустой квартире остался.

Дочки в ту пору в городе, наверно, не было, а мне съездить недосуг. Ведь кто знал, что эта невидаль для науки такая ценная? Японцы сейчас за неё огромные деньги сулят…

– А где сейчас ваша сваха? – прервал старушку журналист.

– Машина сбила. Как раз после того, как японцы позвонили и сказали, что хотят с ней встретиться и заснять на камеру.

К счастью, показания Тамары Просвириной сохранились на видеоплёнке у следователя Владимира Бендлина.

На экране пожилая женщина. На ней мятый зелёный больничный халат. Она острижена наголо, взгляд у старушки блуждающий. Её выводят во двор. Женщина спотыкается, чуть не падает. Её подхватывает за локоть санитарка.

– Это Просвирина в психиатрической лечебнице, – поясняет Владимир Бендлин. – Беседа с ней велась неофициально и юридической силы не имеет…

Женщина в кадре хоть и с трудом, но называет себя. Речь у неё невнятная: мешает нервный тик. Она всё время облизывает губы. Ей задают вопрос о том, кто такой Алёшенька? Пауза затягивается, но старушка всё-таки отвечает:

– Сыночек мой. Я его в лесу под деревом нашла. Он лежал головой вниз. Я его отряхнула и положила в запон. [8] Я его под свою фамилию запишу.

– Где он сейчас?

Женщина опять замолкает на какое-то время. Потом отвечает, размазывая по щекам хлынувшие слёзы:

– Алёшенька умер. Он дома от голода умер.

– Как же это получилось? – снова слышится вопрос за кадром.

– Он без еды был. Я дохтуру говорила же – ребёночек у меня там… Отпустите…

Но первым «официальным» представителем исполнительной власти, удостоенным лицезреть мумию найдёныша Алёшеньки, был Евгений Мокичев, капитан юстиции, следователь Кыштымского ОВД. Что ни говори, а заглянуть в отчёт капитана читателю будет наверняка интересно:

«В августе – сентябре 1996 года я проводил расследование уголовного дела по обвинению Нуртдинова Владимира в совершении кражи кабеля в посёлке Новогорный. Для проведения следственного эксперимента предложил выехать на место происшествия. Мы отправились с Нуртдиновым на его мотоцикле. По дороге Владимир поинтересовался у меня, видел ли я инопланетян? Я, естественно, ответил, что никаких инопланетян не видел и не верю в их существование. Он обещал мне по возвращении домой показать инопланетянина.

Приехав в посёлок, где проживал Нуртдинов, мы произвели требуемые следственные действия, по окончании которых Владимир предложил посмотреть инопланетянина, который у него находился в шкафу. Я, конечно, скептически к этому отнёсся, однако он достал из шкафа тряпичный свёрток. В красной материи было что-то завёрнуто.