Поединок. Выпуск 8 - Ромов Анатолий Сергеевич. Страница 39

Уоррел не рисовался — он искренне в это верил. То, что он начал в Штатах опекать Виена, было чистой случайностью. На месте Виена с таким же успехом мог оказаться кто-то другой. Уоррел никогда не был филантропом. Но он учился у Лэнсдейла, а это кое-что значило.

По его глубокому убеждению, Соединенные Штаты смогут удерживать Южный Вьетнам, только если будут иметь там своих людей. И Уоррел никогда не жалел ни сил, ни времени на то, чтобы иметь своих людей. Особенно его привлекала молодежь. Уоррел считал, что именно на молодежь, приезжающую учиться в Америку, нужно делать ставку. Власть в Южном Вьетнаме со временем нужно отдавать в руки таких парней, как Виен, — энергичных, способных, твердых, а главное, впитавших американский образ жизни, считающих американскую действительность достойной подражания. Именно их руками нужно будет «делать политику» в этой стране. И своим коллегам Уоррел всегда советовал окружить заботой и вниманием минимум одного-двух аборигенов в академии, чтобы сделать из них «туземный вариант стопроцентного американца». И потом, любил говорить Уоррел, их нужно вести за руку по их служебной лестнице до такой высоты, пока они не начнут оправдывать затраченные на них время, силы и средства.

— Вам удалось что-нибудь узнать по поводу убийства Фам Тху? — снова обратился он к Стоуту, опухшие веки которого с короткими белесыми ресницами постепенно тяжелели от выпитого сегодня спиртного.

Белесые ресницы Стоута дрогнули. Он сделал над собой усилие, приподняв веки:

— Пока ничего интересного. Как вы помните, Джейк сказал, что коммунисты теряются в догадках. Майор Туан тоже ломает голову над этим убийством.

— Ну, хорошо. Будем ждать вестей от Джейка. Послушайте, Стоут, а вы уверены, что Джейк... не финтит?

— С чего вы взяли?

— Мне не нравятся обстоятельства гибели Уайта. Судите сами: Джейк вызывает Уайта на встречу, причем на внеочередную встречу, а на следующий день Уайта находят мертвым.

— Но Джейк сказал, что в тот вечер не видел Уайта, — возразил Стоут.

— Сказать можно все что угодно. Не нравится мне это.

— Джейк — человек проверенный, — не сдавался Стоут.

— Да, я знаю, — Уоррел поднялся с кресла и подошел к сейфу, вынимая ключи. — Но обстоятельствами гибели Уайта я еще займусь.

— Откуда у вас эта штучка? — спросил Стоут.

— Какая? — не понял Уоррел.

— Брелок.

Стоут глазами указал на миниатюрную серебряную зажигалку в виде фигурки сидящего на постаменте Будды, прикрепленную к ключам Уоррела.

— Ах, это! Мне подарил ее майор Туан. Вернее, я сам выпросил у него зажигалку. Жена страшно любит такие вещички. Тончайшая работа. А что?

— На ней случайно не выгравированы инициалы «С. У.»?

— Угадали, Стоут. Ну и что из этого следует?

— А то, что инициалы «С. У.» означают «Стив Уайт». Эта зажигалка принадлежала вашему предшественнику.

— Вы хотите сказать, что я должен вернуть ее родственникам Уайта? насмешливо прищурился Уоррел.

— Не в этом дело. За день до своей гибели Уайт искал ее и вспомнил, что на последней встрече с Джейком дал ему, чтобы прикурить, и забыл взять назад.

— Вот как? — Уоррел удивленно вскинул брови и нахмурился, припоминая что-то. — Послушайте-ка, Туан сказал, что зажигалку якобы обронил какой-то вьетконговец, который убил его агента. Черт возьми, а ведь агентов Туана убивают не каждый день!

Он быстро подошел к телефону и набрал номер отдела безопасности «Феникса»:

— Алло, господин Туан? Здесь Уоррел. Да, да, спасибо. Надеюсь, что и вы себя чувствуете прекрасно? Рад, рад. Послушайте, майор, помните, вы подарили мне зажигалку? Да. Вы сказали, что нашли ее на месте убийства вашего агента. Вы уверены, что она принадлежала убийце? Больше некому? А имя агента, которого убили, — Фам Тху? Угадал, да? Что? Расскажу при встрече. Да так, кое-что. Нет, нет. Благодарю вас. Всего хорошего.

Уоррел положил трубку и выразительно посмотрел на Стоута:

— Что вы на это скажете? Джейк убил Фам Тху вместо того, чтобы выследить Рекса, который приходил к ней на встречи. А нам заявил, что не знает никаких подробностей ее убийства.

— Вызвать его на встречу? — спросил Стоут.

— Не стоит торопиться. Я встречаюсь с ним в следующую среду. Зачем его настораживать? Через пять дней и поговорим.

Уоррел вдруг с досадой щелкнул пальцами:

— А если Джейк действительно работает на коммунистов, нам не подобраться к Рексу. Черт возьми! Впрочем... Не попытается ли папаша переманить Виена на свою сторону — спросили вы? — Уоррел скосил глаза, потом ударил себя по коленке: — Послушайте, Стоут, у меня возникла недурная мыслишка...

— Я понял, — перебил шефа Стоут. — Хоанг «вербует», так сказать, своего сына и поддерживает через него связь с Рексом.

— Именно. Как вам нравится такой вариант? На случай, если с Джейком получится «прокол».

— Неплохо. Если вы полностью уверены в своем любимчике... Все-таки речь идет о его отце. А на востоке почитание родите...

— Я никогда ничего не делаю без гарантий, Стоут. Я двадцать лет занимаюсь Вьетнамом, и «запретный город» вьетнамского характера, — Уоррел с удовольствием ввернул любимый афоризм своего учителя, — давно уже перестал быть для меня загадкой. Я недаром устроил Виена работать в «Феникс». Свои люди у нас должны быть везде. Правда, я не предполагал, что он пригодится мне так скоро и в качестве агента.

Уоррел поднялся с кресла и весело потер руки:

— Ужасно люблю психологические поединки. А это будет именно психологический поединок между мной и Хоангом. А если смотреть шире, между нами и красными. Маленький эпизод из большой идеологической войны. Ставка — Виен. Вы правы: папаша наверняка попытается его обработать. Вот мы и посмотрим, кто сильней. В выигрыше я не сомневаюсь. И эта небольшая победа еще раз подтвердит правильность теории Лэнсдейла: не грубая военная сила решает исход нашей борьбы с коммунистами, а умение завоевать сердца и умы людей.

— Мне кажется, мистер Уоррел, вы несколько переоцениваете роль психологической обработки этих аборигенов, — заметил Стоут. — Им нужно приказывать, а не играть в демократию. Азиаты просто не поймут вас, если вы начнете либеральничать.

«Увы, в нашей политике наступила другая эпоха, — с горечью подумал Уоррел, с отвращением глядя на ухмыляющуюся отечную физиономию своего подчиненного. — Эпоха стоутов. А с ними мы проиграем».

— Кстати, я забыл вам сказать, Стоут, — сухо произнес он. — Сегодня утром пришла телеграмма от Митчелла. Он вызывает вас в Вашингтон.

— Вот как! — криво усмехнулся Стоут. — Значит, я вас не устраиваю. А я, как последний идиот, стараюсь что-то вынюхивать, строю сейчас различные предположения в надежде, что и меня не забудут, когда мы заметем Рекса. Почти довел дело до конца... Мавр сделал свое дело, мавру не нужны лавры.

— Не будем обсуждать приказы начальства, Стоут. Вы можете лететь в Вашингтон в любой удобный для вас день.

Стоут заказал в баре порцию виски, потом еще две и почувствовал себя в форме. Пошатываясь, он подошел к телефону и набрал нужный номер.

— Хэлло, Кхай, крошка! Здесь Фрэнк, — икнув, проговорил он, когда на другом конце провода ответили. — Я сейчас приеду. Нет, именно сейчас. Мы обязательно должны встретиться, потому что теперь долго не увидимся. Что? Приеду — объясню.

Бросив трубку на рычаги, он направился к выходу.

Бедра Кхай плотно обтягивали голубые джинсы. В большом вырезе белой, с цветной вышивкой блузки красовался золотой медальон на массивной цепочке.

— Хэлло, крошка, — входя в дверь, Стоут потрепал ее по щеке.

— Хэлло, Фрэнк, — игриво ответила Кхай и, надув накрашенные перламутрово-розовой помадой губки, капризно добавила: — Ты так поздно сегодня. Мог бы и пораньше закончить свои дела. Мы в последнее время очень редко видимся...

— Мы будем видеться еще реже, — сказал Стоут. — Завтра я уезжаю в Штаты. Слишком далеко ездить. Да и накладно. Не представляю, как перенесу разлуку с тобой. Придется искать утешение в объятиях какой-нибудь красотки из штата Оклахома. Я сто лет не был в штате Оклахома, а ведь там живут мои предки.