Дорога на Аннапурну - Москвина Марина Львовна. Страница 15

Она повторяет все изгибы и выступы склона, все его неровности. Иногда по прямой было бы в шесть раз короче, но никогда дорога не идет там, где короче, а только там, где легче.

И до того она гениально проложена, так заботливо: вот тебе большие высокие ступени, если ты исполин и шагаешь семимильными шагами. А если ты маленькая тетечка в красных клетчатых штанах и тебя занесла сюда нелегкая — пожалуйста, сбоку под правую ногу врыт в землю средний камешек, чтобы оттолкнуться. Каждый твой шаг предусмотрен дорогой, каждая непредвиденная опасность. Пороги ревущих водопадов, низвергающиеся с заоблачной вышины? Смело ступай на уложенные по длине шага круглые тяжелые валуны. Горная река, несущая свои снежные воды с высот Аннапурны? От одного берега до другого протянут пускай с виду неказистый, но крепкий и проверенный веками подвесной бамбуковый мост.

Еще кроме каменных спусков и подъемов была упоительная прямая тропа в каньоне, когда справа от тебя высится гора, а слева — фью-у! — обрыв, уносящийся в бесконечность. Невероятное ощущение, когда ты стопой сквозь подошвы чувствуешь, какая живая тут земля.

Дорога это верное дело, то, на что можно положиться. А стоит тебе засомневаться — туда идти или куда? Если две дорожки расходятся? Пожалуйста, указатель: «ЛАНДРУНГ». И стрелочка.

Мы с Лёней шагаем по этой стрелочке, видим — бунгало, а из него нам навстречу выходит гурунг. Это такая горная народность, живущая на южных склонах Аннапурны. Он пожимает Лёне руку, важно затевает беседу:

— Вы русские? А русские разговаривают по-итальянски?

Месяц назад мимо проходил итальянец, он дал гурунгу урок итальянского языка.

— Чему же он вас научил? — я спрашиваю.

— О ривидерчи, Рома!.. — пропел этот полиглот.

— Все?

— Да! — сказал он, добавив: — Синьора!..

— Неплохо, — говорю я. И научила его единственной фразе, которую знала по-итальянски. Один мой приятель привез мне ее из Италии. У него под окнами каждое утро шествовал нищий с целой армией кошек. Тот катил перед собой тачку и вопил на весь Милан: «В Италии! В Америке! В Аргентине! В Испании! Кошки всего мира страдают от недоедания!»

Гурунг был в неописуемом восторге. А мы, отойдя от его дома, обнаружили, что сделали приличный крюк: он нарочно повернул стрелку к себе и провел специальную тропу мимо своего жилища, чтобы со всеми проходящими восходителями разговаривать по-итальянски.

На подходе к Ландрунгу нас ожидала еще одна встреча, о которой заботливо предупреждали авторы справочника. К тебе выходят люди с амбарной книгой и вежливо, но твердо предлагают сделать взнос на развитие школ в Ландрунге. Они раскрывают перед тобой свою книгу, и, боже мой! с кого они только не взимали взносы! Все люди мира были там записаны, их имена, сколько они дали и личная подпись.

— Ты погляди вокруг! — всплеснул руками Лёня. — На эти пики, гребни и отроги! Ну, деревенька на скалах, да, школьники шагают с портфелями, но чтобы с таким размахом стоял вопрос о финансировании народного образования!!! Посмотрим, что нам рекомендует справочник?

Авторы отвечали уклончиво: хотите — давайте, хотите — нет. Мы точно не знаем, куда идут эти деньги.

Я тоже оглядела пики и отроги и сказала:

— Вряд ли тут что-то можно спустить на вино и женщин. А если эти парни действительно собирают на развитие школ, то хороша же я буду как детская писательница, если не дам им ни рупии!..

Теперь наши с Лёней имена тоже вписаны в амбарную книгу Ландрунга. И я верю, что недалеко то время, когда из бамбуковых стен местной школы выйдут сногсшибательно образованные гурунги, истинные светила науки, которые изменят-таки в лучшую сторону этот невежественный мир.

Мы потеряли уйму времени в Ландрунге. Нам предстоял гигантский переход, надо было засветло попасть в Чомронг и там устраиваться на ночевку. Авторы справочника настойчиво рекомендовали не останавливаться в промежуточном лагере на дне ущелья, около бушующей реки. Там человека, загадочно сообщали они, поджидают какие-то ужасы и лишения. Как бы вы ни устали, скорей переправляйтесь через реку и двигайте в гору, не оглядываясь.

Мы походя взглянули на указатель, на нем, кажется, дважды было написано «Чомронг» и стрелки в разные стороны. Не долго думая, мы выбрали одну из них — наудачу — и стали спускаться вниз.

Нам повстречался копченый крестьянин с мотыгой. Лёня спросил:

— Это дорога на Чомронг?

А тот приветливый, радушный:

— Да! Да! — кивает. — Да.

Спускались мы примерно два часа. Не знаю, что труднее, ползти по круче вверх или вот так под рюкзаком по каменным большим ступеням размеренно часами — ТОП — ТОП — ТОП… Я совершенно выбилась из сил. Вся красная, коленки подгибаются. Жара. Кругом ни души.

— Туда ли мы идем? — вдруг произносит Лёня и останавливается. — Я, кажется, — он говорит, — неправильно задал непальцу вопрос.

А снизу поднимается проводник с путешественницей.

— Куда ведет эта дорога, приятель? — правильно спрашивает Лёня.

— Куда бы ни вела эта дорога, — ответил ему на прекрасном английском языке интеллигентный индус из явно дорогого турагентства, — но вам двоим туда не надо!

— Не понял, — сказал Лёня с некоторым вызовом. — Мы держим путь в Чомронг.

— Чомронг — туда! — махнул индус наверх, откуда мы пришли.

— О, только не это!.. — мы простонали оба.

— А тут совсем нельзя? — спросил на всякий случай Лёня.

— Нет, — строго сказал проводник. — Вы старые люди, вы там погибнете.

— Они молодые люди, а не старые. Что ты такое говоришь? — поправила его путешественница-венгерка, возмущенная такой невежливостью.

— Для этой дороги все старые, — ответил индус. [1] — Сейчас там начнется болото, пиявки, крутой подъем. Вы не пройдете. Я в прошлый раз оттуда вытаскивал шведов — всех сплошь в пиявках. Они заблудились и чуть не умерли.

Я подняла голову. Весь этот спуск, где я фактически пала от усталости, лежал передо мной на страшном солнцепеке, но только теперь надо было идти не вниз, а вверх.

Лёня, проводник и венгерка стали подниматься. Я от них резко начала отставать. Каждая ступень требовала от меня каких-то нечеловеческих усилий. Я вся обуглилась от солнца. Время остановилось, бог Махакала знал свое дело туго. Мне показалось, что надо присесть и не двигаться. Тогда станет хорошо, спокойно и больше ничего не нужно. Тем более что питьевая вода осталась у Лёни.

Я села и вынула из неподъемного рюкзака буддийскую чашу.

— О-оммм!.. — запела она у меня на ладони. — О-оммм! И неземное уже окружающее пространство ответило ей, резонируя:

— О-оммм!..

Фиолетовые круги поплыли у меня перед глазами. В ушах зазвенели колокольчики. Кто это завис надо мною — Кала Бхайрава? Архангел Михаил? Мой муж Лёня? Кто бы он ни был, он забирает рюкзак, буддийскую чашу, а мне сует в руки бутылку с водой.

— Тебе осталось ровно пять ступеней! — он говорит. — Вставай, не валяй дурака, ты что, нас не видишь? Вон мы сидим под тентом, пьем чай.

Над нами двойной указатель. На стрелке в одну сторону написано «Чомронг». В другую, куда мы спускались, — «Гандрунг»!

— Тебе, Лёня, что Чомронг, что Гандрунг… — Я бормочу, улегшись на скамейке, закрыв глаза, протянув ноги, скрестив руки на груди. — А это две большие разницы!

— Надо бы отдать этим отчаянным русским нашу подробную карту, — с тревогой говорит венгерке индус. — Мне прямо страшно отходить от них далеко. Вот что значит настоящая группа риска.

— Ваша жена немедленно должна выпить витамин С! — волнуется венгерка.

— У нас с женой нету витаминов! — печально говорит Лёня. — Зато есть крем от ожогов «Спасатель». Тесть Лев Борисыч купил в Лавке Жизни перед отъездом. Возьмите помажьтесь, а то у вас руки в волдырях.